ОНИ ВИДЯТ. ОНИ ЗНАЮТ.

Что это значит?

ОНИ ПРЕВРАЩАЮТ СЛАБОСТЬ В СИЛУ. ОНИ ИСПОЛЬЗУЮТ ЗЕМЛЮ. У НИХ НЕТ ЗАГРАЖДЕНИЙ ИЗ СУХИХ ДЕРЕВЬЕВ. НЕТ КАМЕННЫХ БАСТИОНОВ. ИХ МАЛО, НО ОНИ ВЫСТУПАЮТ ПРОТИВ МНОГИХ. И НЕ БОЯТСЯ СМЕРТИ.

Фанатики никогда не боятся.

ОНИ ПОБЕДЯТ. ПУСТЬ НА ЭТО И УЙДЕТ СОТНЯ ЛЕТ, ОНИ БУДУТ БОРОТЬСЯ С ТВОИМ СЁГУНОМ. БУДУТ СЖИГАТЬ ЕГО ПОЛЯ И ГОРОДА. УХОДИТЬ В ТЕНЬ. ТУДА, ГДЕ АРМИЯМ ДО НИХ НЕ ДОБРАТЬСЯ. ОНИ СРАЖАЮТСЯ НЕ ЗА ЖИЗНЬ. ОНИ СРАЖАЮТСЯ ЗА ИДЕЮ.

Глядя в темноте на грозового тигра, она ясно осознавала, как сильно он изменился с момента крушения. Его животный инстинкт, первобытная агрессия смягчались изяществом мышления, сложными рассуждениями, слишком человеческими побуждениями, просыпающимися во время их общения. Она поняла, что их связь меняет его, что ее человеколюбие проникает в него, как впитываются в ткань пролитые чернила для ирэдзуми. Он становился другим.

Но как изменится она?

Он не мой сёгун, Буруу.

Он моргнул, покачал головой.

ТАК. ЗНАЧИТ ТЫ ТОЖЕ РОНИН?

Я не могу быть ронином. Я никогда не была самураем.

СМОТРИ. КРАСНОЕ НЕБО. ЧЕРНЫЕ РЕКИ. ТЫ ЗНАЕШЬ.

Она вздохнула, провела рукой по глазам.

Я ничего не знаю.

Она снова посмотрела вверх и заметила, что Исао все еще наблюдает за ней с неприкрытой враждебностью.

– На что ты смотришь?

– На слугу моего врага, – буркнул он, отводя взгляд. – Не надейтесь, что вас будут оплакивать здесь, если демоны убьют вас.

Буруу зарычал, мягко, низко. Юкико успокаивающе погладила его. Вдруг грозовой тигр напрягся и слегка приподнялся на лапах, вздыбив шерсть. Юкико закрыла глаза и, вглядевшись вдаль, увидела, как движутся во тьме высокие силуэты, оставляя за собой крошечные кроваво-красные искры. Она отогнала пронзивший ее ужас.

– Они идут, – прошептала она Исао.

Мальчик кивнул и прижал ладонь ко рту, издав стрекот цикады. Звук эхом разнесся среди деревьев, словно там разместился целый хор насекомых, вооруженных острой сталью. Тени слегка шевельнулись – оружие наготове, руки покрепче обхватили рукоятки. Казалось, что мир на мгновение затаил дыхание, как перед глубоким погружением. И тут ослепительно сверкнула молния, грохнул оглушительным раскатом гром и хлынул дождь.

Его струи журчали по листьям, образуя серую пелену перед глазами о́ни, с грохотом топающих через лес. Они шли в полном беспорядке – только тэцубо и мечи длиной в десять кулаков кромсали подлесок, только светились глаза в темноте да раздавались гортанные каркающие голоса. Язык их был слишком зловещ для человеческого уха. Кожа бесчисленных оттенков синего – от лазурного до полночной тьмы – была покрыта каплями дождя. Клыки из слоновой кости и ржавого железа. Налитые свежей кровью глаза. За ними тянулась полоса измятой зелени, срубленных кустов, сок из которых стекал и впитывался в затоптанную землю.

Боги, как их много.

Снова грянул гром.

СКОРО ИХ СТАНЕТ МЕНЬШЕ.

Демоны подошли ближе, пробираясь сквозь изумрудно-зеленые заросли и дождевую завесу. Кагэ замерли, пока орда не прошествовала под ними дальше, перебрасываясь черными словами под звуки грома, и никто из них не глянул вверх своими красными глазами. Когда последний о́ни достиг их укрытия, в темноте раздался стрекот цикады, подхваченный множеством теней, которые вдруг пришли в движение.

С деревьев посыпались фигурки людей, пронзающих спины о́ни мечами и копьями. Раздались страшные крики, запузырилась, зашипела под дождем черная кровь. Над ужасными смертельными ранами заклубился пар. Отрубленные головы, перерезанные горла, вспоротые животы, из которых вываливались и дымились в темноте внутренности. У первых павших не было никаких шансов на спасение.

Орда развернулась на вопли своих собратьев, мигая в темноте. Они видели груду тел, валявшихся на мертвых листьях, и тени людей во тьме. Предводитель в костяных доспехах и в шлеме из черепа древнего морского дракона поднял вверх кроваво-красную кость и гортанно проревел приказ на языке, которым не владел никто из Кагэ, но смысл и так был всем понятен.

И битва началась.

Буруу вонзил когти в ветку, когда мимо них вихрем пролетел Исао, расшвыривая вокруг черные звезды сюрикенов. Юкико почувствовала, как растет внутри арашиторы жажда крови, и волосы у нее встали дыбом, когда по его крыльям побежали электрические искры. Ощерившись, она зарычала вместе с ним и впилась ногтями в ладони.

САДИСЬ КО МНЕ НА СПИНУ.

Что?

ТЫ СЛЫШАЛА. ПОЛЕТЕЛИ СО МНОЙ.

От изумления Юкико моргнула, но запрыгнула на плечи арашиторы, сжав бедрами его бока и одной рукой ухватившись за гриву из перьев. Буруу расправил крылья и бросился во тьму. Юкико успела лишь вдохнуть, а когда выдохнула, мир уже летел им навстречу.

Они ринулись вниз, выпав из мрака единым целым, крича в унисон, и стрелы молний вспыхивали по краям их перьев. Через мгновение они вцепились в демона и, держа его руками за плечи, когтями вырвали внутренности, зубами выгрызли горло, выплюнув на землю обжигающую язык кровь. Тело Юкико спрыгнуло в траву и среди вспышек молний ломало ноги другому о́ни, а тело Буруу поднялось в воздух и одним ударом когтистой лапы оторвало ему руку.

Две пары глаз следили за врагом, быстро размахивающим мечом и дубинкой. Синяя жидкость текла рекой под ударами железа и стали, крушащими все на своем пути со свирепой жестокостью, среди плевков и предсмертных криков. Синяя плоть разверзалась под их пальцами, сталь и когти ломтями нарезали полночную синь, которая дымилась огромными клубами черного пара.

Время исчезло. Исчезло притяжение. Исчезла Юкико. Исчез Буруу. Осталось только движение, кровавое жестокое движение, и их отец кричал над головами от радости, ударяя громом по облакам и ярко, как днем, освещая бойню молниями. Вокруг них падали люди, и дождь смывал красную кровь, а рев неба заглушал крики боли. Но остановить их было невозможно – они мелькали, как тени, словно у них на затылке имелось еще по паре глаз, они двигались быстрее мысли, отправляя демонов на вечный отдых, одного за другим.

Они снова слились – один оседлал другого, не разбирая, кто есть кто – вцепившись пальцами в перья, колотя крыльями по воздуху, страстно желая взлететь. Это желание росло внутри, а невозможность полета рождала первобытную страсть, наполнявшую их яростью, стекавшую по их обрубленным перьям, вырывавшуюся криком в небо, окропленное брызгами теплой черной крови.

На их крик страшным ревом отозвался предводитель красных костей, подняв вверх кровавую кость в одной руке и железный изогнутый меч в другой. Он устремился к ним, обнажив в рыке клыки, расталкивая своих собратьев и торопясь вкусить их крови. Взревев, они двинулись к нему навстречу. Два рта – один голос, отозвавшийся эхом в бушующем небе.