Спустя минуту Квентин занял стартовую позицию; по крайней мере, насколько можно было понять сквозь помехи, созданные грифами.

— Ракета готова. — Феррол мысленно скрестил пальцы. — Ладно, Кеннеди: огонь!

Со вспышкой маневрового огня их ракета поползла прочь от шаттла. Спустя минуту включился простейший фузионный двигатель, и она резко рванула вперед, словно ошпаренная летучая мышь. Ракета промчалась мимо Квентина, которого Вис-каа предусмотрительно отвел в сторону. Потом, с утонченной осторожностью хирурга, темпи вернул Квентина на прежнее место прямо напротив оптической сети, к которой приближалась ракета. Феррол затаил дыхание… и за мгновение до удара миниатюрная звезда внезапно расцвела филигранью сети звездного коня. На скорости пятьсот метров в секунду сооруженная людьми сеть столкнулась с оптической сетью «грифов»…

— Вис-каа! — рявкнул Феррол, не отрывая взгляда от дисплея. — Давай!

— Квентиннинни все еще не видит звезду, — сказал темпи.

— Проклятье! — Феррол бессильно уронил кулак на край пульта, беспомощно наблюдая, как сеть без какого-либо заметного эффекта промчалась сквозь массу «грифов». — Не получилось. Не получилось!

— Я поняла, в чем проблема, — сказала Кеннеди. — Сеть захватила некоторых из них, да, но прежде чем она оттащила их, открыв нам путь, остальные заполнили дыру.

Феррол присвистнул сквозь зубы.

— Да. Проклятье! И теперь те, которых унесли, вырываются из сети и возвращаются обратно. Нужно три, четыре ракеты или одну большую, вот тогда получится.

— И способ заклеить край сети после того, как она подхватит их, — добавила Кеннеди. — «Дружба», вы все видели?

— Да, — подтвердил Роман. — Думаю, вы на правильном пути. Может, люди Тензинга и наши инженеры смогут улучшить модель. Надеюсь, еще до того, как «акула» доберется до нас.

Да, это выход для «Дружбы», подумал Феррол. Но для них…

— Мы уже истратили всю имеющуюся на борту сеть, капитан, — сказал он.

— Я так и предполагал. Мы что-нибудь придумаем.

— Для начала, — сказала Кеннеди, — не вижу смысла нам и дальше торчать здесь. Моя рекомендация: мы летим вам навстречу и встречаемся на полпути.

Роман задумался.

— В результате Квентин окажется слишком близко к «акуле», — заметил он. — Вы уверены, что хотите рискнуть?

— Все, что угодно, лучше, чем торчать тут в надежде убежать от «акулы», — ответил Феррол.

— Ну, что же, в этом есть смысл, — согласился Роман. — Ямото?

— Готова, сэр, — тут же ответила она. — Лейтенант?

— Посылайте, — откликнулась Кеннеди. И снова вспыхнул и погас индикатор перекачки данных. — Получено.

— Хорошо, — сказал Роман. — Значит, встречаемся через… час пятьдесят минут.

А с «акулой» они должны были пересечься спустя два часа.

— Впритык, — проворчал Феррол. — В особенности если «акула» вздумает увеличить скорость.

— Это верно, однако Боец, в случае необходимости, тоже может прибавить скорость, доведя ускорение до шести g, — напомнил ему Роман.

А «акула» может довести до семи…

— Вы должны еще кое-что сделать, капитан. — Сейчас каждое слово давалось Ферролу с неимоверным трудом. — В моей каюте под постелью есть выдвижной ящик, а в нем лежит запертая коробка… Комбинация семь-два-семь-три-три. В ней «информатор»[2]с записями, — он весь подобрался, — на которых зафиксирован эффект воздействия на звездного коня повышенной радиации и жары. Если физиология «акулы» похожа… Ну, мои данные дадут вам средство борьбы с ней.

Он затаил дыхание, ожидая вопросов, которые вставали сами собой. Однако Роман прекрасно понимал, что сейчас важнее.

— Спасибо, старший помощник, — сказал он. — Я немедленно передам записи в научный отдел. Будем надеяться, что они помогут.

Феррол кивнул, чувствуя страшную пустоту внутри.

«Вот и покончено с тайной политикой и секретным оружием», — мрачно подумал он.

Однако это была проблема выживания — и лично его, и «Дружбы». А раз так, политика пусть катится к черту.

И если сенатору это не понравится, он тоже может катиться к черту.

Четыре g означало в четыре раза больший вес, а это, в свою очередь, приводило к тому, что ученые на «Дружбе» должны были работать, лежа в антиперегрузочных койках. Обычно это порождало горькие стенания и долгие проволочки. Но не в этот раз; никаких стенаний, и уже спустя полчаса начали поступать предварительные отчеты.

— Длиной он две тысячи пятнадцать метров, — сказал Роману Тензинг, демонстрируя на экране знакомую фигуру почти цилиндрической формы, слегка сужающуюся к одному концу. — В два с половиной раза длиннее среднего звездного коня; все остальное тоже пропорционально больше. Сенсорные пучки расположены такими же осевыми кольцами спереди и сзади, и, судя по их диаметру, кормовые отверстия гораздо больше, чем у звездных коней. — Чертеж исчез, появилось потрясенное лицо Тензинга.

Роман состроил гримасу.

— Значит, если теория прямой зависимости телекинетической мощи от размеров верна, мы имеем дело с созданием, которое в пятнадцать раз сильнее Бойца.

Тензинг кивнул с мрачным видом.

— Можно лишь надеяться, что в действительности дело обстоит не слишком скверно, но, определенно, достаточно скверно.

— Согласен. А что об этих «грифах»?

Тензинг пожал плечами — насколько это ему удалось при четырех g.

— «Акула» покрыта ими. Выходит, моя теория о прилипалах, по крайней мере, отчасти верна.

— С той лишь разницей, что эти пожиратели падали принимают активное участие в охоте.

— Правильно. И это, конечно, значительно ухудшает ситуацию. По нашим подсчетам, «акула» несет на себе примерно в четыре раза больше «грифов» по сравнению с той «стаей», которая висит перед Бойцом. Столько никакая сеть не захватит; в особенности если они будут налетать волнами.

Роман задумчиво потер подбородок.

— И все же, если волны будут накатывать не непосредственно одна за другой, мы можем успеть проскочить в «окно».

— Не исключено, — ответил Тензинг. — Все зависит от того, насколько близко к нам подойдет «акула», и от того, что она в состоянии противопоставить ракете, несущей сеть.

А это, в свою очередь, сводилось к ответу на вопрос: руководствуется ли «акула» исключительно инстинктом или имеет зачатки подлинного созидательного разума?