Пакет в руке зашуршал громче прежнего из-за скатившихся в нем слив.

— Так много продуктов… Вам не нравится, как готовит наш повар?

Ольга «вернулась» к Гоар. Она очень напомнила ей родственницу, с которой они общались вот уже несколько лет как. С ней было точно также сложно.

— В нашем доме есть кухня, а я умею готовить.

— Обычно, те кто в отпуске не хотят стоять у плиты.

Ольге стало казаться, что женщина ищет повод прицепиться к ней, но объяснения этому поведению так и не нашла. Зачем тогда была заселять в самый красивый домик в крошечной долине.

— Мне не нравятся ваши завтраки, — наконец ответила Ольга, решив, что ей тоже не стоит сдерживать себя. — Мясо, овощи, разносолы и соленные сыры не очень подходят маленькому ребенку.

Женщина рядом с ней поджала губы, таким образом выразив неудовольствие сделанным замечанием.

— Он — будущий мужчина.

— Моему сыну всего лишь полтора года, — откликнулась со всей мягкостью, на которую была способна Олька. — По утрам мы привыкли подкрепляться кашей, творогом и молочными запеканками.

— Я воспитала семерых сыновей и знаю, что нужно настоящему мужчине.

У Багдасаровой на миг возникло совершенно детское желание огрызнуться, то есть ответить излишне прямолинейной женщине, что при всех ее методах воспитания она не видит рядом с ней ни одного из них. Но это было чересчур жестоко. Их ведь и правда не было и вовсе не потому, что она кормила их не манной кашей.

— Я только готовлю его к этому.

Она кивнула в сторону дома, перехватив пакет покрепче.

— Может зайдете и я угощу вас чаем?

Гоар смотрела за бегающим Макаром и улыбалась, но не так как к этому привыкла Оля, а затаенной, как если бы мать умилялась выходкам чада.

— У меня много дел, — ответила она, поспешив оставить их одних, и Ольга оказалась рада этому бегству. Ей вновь стало не по себе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Гоар была странной женщиной, как будто бы сотканной из противоречий. С одной стороны она хваталась и очень часто бросалась фразами о том, как принято и надо, а с другой стороны сама же отказывалась следовать этому. Приглашение выпить чаю и отказ — вот явные тому примеры. Нарочитая откровенность Гоар, граничила с грубостью, а иной раз и с бестактными замечаниями шла в паре с желанием общаться и уделить внимание ей и находящемуся рядом Макару. Ольга уже встречала нечто подобное, но не могла вспомнить, где и с кем ей удалось пережить подобное.

— У нас семейный отель, — в очередной раз выдала Гоар, задержав взгляд на волосах Ольги.

Даже спустя две недели нахождения здесь, Багдасарова так и не смогла привыкнуть к ее манере общения, а иной раз, теперь уже меньше, но все же ловила себя на той мысли, что женщина как будто бы ищет в ней недостатки.

— Именно поэтому я выбрала его.

— Ольга, — резко начала Гоар, впервые назвав ее по имени. — Я плохо отношусь к женщинам, посматривающим на чужих мужчин.

— Тем не менее вы делаете это, — ответила Оля, улыбаясь и не отрывая взгляд от все еще неловкого в своих движения человечка, изменившего ее жизнь, — поглядываете на моего.

Ольга показала взглядом на Макара, что сначала выжимал из смешных и влажных тапок очередное «кря», прыгая на их пятках, а теперь снял их, встав на еще горячий асфальт дороги босыми пятками, и вытряхивал из них песок.

— Вы сделали такие выводы только потому, что сегодня у меня другая прическа, а в руках букет цветов?

Она купила букет далеко не в первый раз за все это время. Цветы стоили на рынке какие-то копейки. Стоило ей бросить один только взгляд на них, как они сложились в совершенно невероятные композиции и теперь украшали комнаты, разбавляя маскулинный дизайн дома.

— Вы знаете всех в округе, — произнесла Оля, осознав, что попала в точку и поперхнулась хохотом. — Спросите и вам ответят, что я сама купила их.

В Цовик было хорошо, просто и знакомо. Так хорошо, что хотелось остаться до конца купального сезона, наблюдать как в эти места придет осень, а еще лучше, когда выпадет первый снег.

— Для кого вы так наряжаетесь? — спросила хмурая женщина, не решившись возразить ей касательно цветов.

— Для него, — она кивнула в сторону Макара. — Только для него.

— Думаете, что я поверю в это? Красивая и одинокая женщина не ищет способа поправить свое семейное положение?

На Кавказе было хорошо, несмотря на царящие здесь порядки. Ольге было во много раз легче (в одиночку она бы никогда не приехала сюда), потому что у нее был ребенок. К матерям и детям здесь было совершенно иное отношение нежели на «большой земле».

— Ваше дело чему верить, а чему нет, — перебила ее Ольга, внезапно осознав, что ее терпение закончилось и она не желает выслушивать придирки закостеневшего разума. — Закрути я с кем-то вам бы уже доложили, так что перестаньте цепляться ко мне.

Она подошла к ребенку, досадуя тому моменту, что ее ответ получился слишком резким, но остановиться пока не получалось.

— Я уже была замужем и не стремлюсь обратно.

— Почему вы развелись?

День выдался совершенно чудесным: она с Макаром прогулялась до моря, где купались и загорали; заскочили в город, купив цветов и фруктов, а теперь шли домой, планируя поужинать в местном ресторанчике и почитать волшебные истории из прихваченной из Москвы увесистой книги сказок. Не хватало только испортить его стычкой.

— Я хочу, чтобы мой сын был окружен красотой и стремился к прекрасному, когда станет взрослым, — произнесла она, постаравшись поменять тему и не отвечать на вопрос, который совершенно не касался потемневшей от горя женщины.

Олька отложила букет прямо на землю, принявшись заниматься обувкой сына с перекрутившимся на ней ремешком. Макар сначала держался за плечо, расшаркивая ножкой, но потом отвлекся на ее волосы, принявшись, совсем как в детстве, шумно вдыхать и восхищенно цокать, проводя по волнистым прядям. Отчего-то его привлекали локоны, и он не меньше, чем сотню раз за этот день попросил потрогать их. Раньше Ольга не противилась, но позже стала разрешать портить прическу лишь вечером, перед тем как пойдет в душ или для того, что настроить сына на мирный лад и уложить спать.