– Мы много чего хотим, Виктория Сергеевна, – усмехнулся Панин. – Вот, к примеру, чтоб дети не болели, а если болеют, то чтобы государство их всех бесплатно лечило до тех пор, пока не вылечит. Но, согласитесь, этим не я должен заниматься, а те, кому это по должности положено. Так и здесь, мы, конечно, хотим. И чтоб поймали, кого надо, хотим, и чтоб наказали, тоже хотим. Но если есть следственно-оперативная группа, которая по этому делу работает, будет правильно, если она и будет все эти хотелки в жизнь претворять. Потому как в данном случае наши и их хотелки полностью совпадают, но при этом установленный порядок нарушаться не будет.

– Что-то, когда Бородина в плен брали, вы про нарушение установленного порядка не очень-то и думали, – фыркнула Вика, понимая, что переубедить оперативников ей не удастся.

– Ну что же, безобразничали немного, и хватит, – твердо отозвался Михаил Григорьевич. Сделайте копию записи и передайте ее Шемякину. А мы теперь, коли уж точно знаем, что Барковец не сидел дома, попробуем отследить его маршрут перемещений. Если он хоть где-то засветится на пути к месту убийства Апраксина, то все, больше ничего и не потребуется.

– Оно и сейчас не так чтобы сильно что-то требовалось, – усмехнулся Малютин, – но пусть будет, чтобы уж наверняка.

– Хорошо, – была вынуждена согласиться Крылова, – попробуйте определить, куда он так спешил в тот вечер, а я, пожалуй, допрошу его сегодня или завтра еще раз. Может быть, он сам решит что-то рассказать.

Вечер понедельника

Семейные ссоры рождаются, живут и умирают по своим собственным, неведомым никому законам. На смену выглядящим убийственно волнам гнева и возмущения совершенно внезапно может прийти полный штиль, а беспечное солнце будет ласково согревать любящих людей, нежащихся в объятиях друг друга, создавая невероятно правдоподобную иллюзию, будто эта идиллия никогда не будет разрушена. Ничем. Разве что следующей ссорой.

Примерно так рассуждала Вика, лежа на диване и прижимаясь к плечу мужа. Как и многие семейные пары, только что пережившие чересчур бурное выяснение отношений, теперь они находились в той блаженной фазе, когда наибольшую радость приносит не возможность настоять на своем, а наоборот, угодить пожеланию партнера. Именно поэтому Жора согласился на салат из морепродуктов и белое вино, а Вика на фильм, одним из слов в названии которого было «Охота». Второе слово Крылова не запомнила. Но ей казалось, что охота была не то ужасной, не то чудовищной. Во всяком случае, впечатления от фильма были у нее именно такие. Сюжетные перипетии, за которыми Вика не очень-то и следила, проистекали где-то на африканском континенте, вернее, на одном из небольших островов, заселенных людьми достаточно темнокожими, не очень цивилизованными и весьма жестокосердными. Поскольку многие достижения современно прогресса, такие, как телевизор и компьютерные стрелялки, были им недоступны, развлекались аборигены охотой на своих пленников. Эти несчастные, как следовало из фильма, похищались с проходивших мимо торговых и круизных судов и были большей частью светлокожими неженками, совершенно не подготовленными к той жестокой игре, в которой им предстояло участвовать.

Собранных пленников отправляли бегать по острову, предварительно осчастливив информацией о том, что шанс на спасение получит лишь тот, кто сумеет пробегать по джунглям целые сутки. Везунчик получит право на попытку доплыть до виднеющегося на горизонте континента. Правда о том, что пролив между островом и материком буквально кишит прикормленными акулами, аборигены почему-то нужным упомянуть не считали, должно быть, полагая, что сказать не всю правду – это вовсе не то же самое, что обмануть. Хотя, скорее всего, они просто не рассуждали о подобной ерунде. Одним белым человеком меньше, одним больше, ну кому это может быть интересно?

Однако для самих охотников тоже существовали ограничения. Правом убивать жертву был наделен лишь верховный жрец кровожадного племени. В обязанности остальных входило лишь загнать добычу в ловушку или, ранив, лишить возможности скрыться, после чего разжечь сигнальный огонь. Поскольку остров был не слишком велик, жрец, чье лицо было частично скрыто под устрашающего вида полумаской появлялся в течение часа, двух от силы. Если белый человек еще пытался сопротивляться, кто-нибудь из охотников наносил ему еще несколько новых ранений, и тогда к окончательно обессиленной жертве приближался жрец. Ухватив несчастного за волосы, жрец резким движением запрокидывал ему голову и широким взмахом перерезал горло. Кровь фонтаном била во все стороны из рассеченных артерий, но это отнюдь не смущало убийцу в маске. Наклонившись к жертве, он приникал губами к ране и втягивал в себя горячую кровь еще живого человека.

– Какой ужас мы смотрим, – пробормотала Крылова, подчищая с тарелки остатки салата.

– Все как в жизни, – парировал Мясоедов, – одни убегают, другие догоняют. Убивает, правда, вообще третий. Но, говорят, так тоже иногда бывает. Я, правда, не сталкивался.

– Я тоже, – машинально отозвалась Вика и застыла, почувствовав, как что-то вдруг кольнуло в висках. Как ты сейчас сказал?

– Я не сталкивался, – пробормотал Жора, недоуменно уставившись на вскочившую с дивана жену. – Только не говори, что из-за этого тебе надо куда-то бежать на ночь глядя.

– Надо, Жорик, надо, – промурлыкала Вика. – Но только на кухню и обратно. Позвоню Володарскому и сразу вернусь. А ты смотри, не отвлекайся. Мне кажется, что вон тот мальчик, рыженький, в итоге спасется.

Ее позднему звонку Алексей Яковлевич удивился не очень сильно.

– Должен вам сказать, вы не одиноки, Виктория Сергеевна, – промурлыкал Володарский в ответ на предложение незамедлительно обсудить один вопрос, категорически не терпящий отлагательства.

– Нет, слава богу, – растерянно отозвалась она, – Жорка в соседней комнате телевизор смотрит.

– Я не про это, – еще более ласково замурчал медэксперт, – вы не одиноки в своей любви к полуночным размышлениям, а заодно и в стремлении незамедлительно получить ответы на возникшие в вашей голове вопросы. Ну, действительно, как может интересовать следователя такая мелочь, как взаимное расположение часовой и минутной стрелок на циферблате моих часов. Между тем это расположение говорит нам о том, что время уже позднее, и стоит задуматься о мудрости наших предков, придумавших замечательную поговорку.

Медэксперт замолчал, очевидно, предоставляя собеседнице возможность самой процитировать древнюю мудрость, но поскольку Вике в голову ничего подходящего по смыслу не приходило, она робко спросила:

– Какую, Алексей Яковлевич?

– Утро вечера мудренее! – рявкнул медэксперт. – Вам не кажется, что нам стоит принять этот тезис за аксиому и отложить наше общение до утра? Лучше до начала рабочего дня.

– Всего один вопрос, – заторопилась Крылова. – По поводу убийств бездомных. Вы говорили, что преступник всегда начинает свое нападение по-разному, а заканчивает одинаково.

– Возможно, – недовольно проворчал Володарский. И что с того?