— А сколько мест мы должны объехать? — спросил я.

— Список довольно длинный, — небрежно заметил он. — Да и район у нас большой, это безусловно. Мой начальник считает, что расследование можно завершить недели через две.

— Две недели?

— Ну если работать ежедневно, с десяти до двух. — Скажите, а это официальное привлечение к вашей работе как-то оплачивается?

Он выдержал секундную паузу, затем ответил:

— Этот вопрос рассматривался.

— И что же?

— У нас работал консультант-эксперт, но он недавно вышел на пенсию и переехал в Испанию. Ему платили. Наверняка платили.

— И как часто… к нему обращались?

— Точно не скажу. По мере надобности. Сам я видел его всего лишь раз или два. Он тоже, как и вы, различал разные вещи по вкусу. У таможенно-акцизного управления имеются разные приборы и инструменты, ну, как в Палате мер и весов. Но их волнует содержание спирта, а не вкус.

— А они проверяли какую-нибудь из точек в вашем списке?

Он коротко ответил:

— Все, — в голосе его звучало неодобрение. И я вспомнил его слова о том, что, по крайней мере, одна из этих служб была подкуплена мошенниками из «Серебряного танца луны».

— И чем же кончилось дело? — спросил я.

— Ни одного преследования в судебном порядке начато не было.

— Ясно… Хорошо, сержант. Стало быть, вы за рулем, я пью, и вы должны доставить меня обратно трезвым, как стеклышко, ровно к трем, потому как сегодня мне надо показать руку врачу.

Он с важным видом удалился, а ровно в девять тридцать без одной минуты явились миссис Пейлисси с Брайаном. Я объяснил, что какое-то время буду ежедневно отсутствовать днем в течение нескольких часов и сказал, что завтра с утра пришлю кого-нибудь в помощь, а уж сегодня они как-нибудь обойдутся.

— В помощь? — Миссис Пейлисси выглядела оскорбленной в лучших/Своих чувствах. — Но я не нуждаюсь ни в какой помощи.

— Но ваш ленч…

— Принесу еду с собой, и мы с Брайаном чудненько покушаем, там, в задней комнате, — сказала она. — Не хочу, чтоб тут околачивались посторонние. Мы с Брайаном вполне способны справиться. Вы себе ступайте, гуляйте, веселитесь, а уж мы с Брайаном как-нибудь обойдемся.

Я едва не сказал ей, что работать на полицию радость небольшая, но затем вдруг подумал, что все же, по всей видимости, воспринимаю это именно так. Ведь я ничуть не колебался, принимая любое предложение, неважно, от кого оно исходило — от Риджера или Уильсона. Мне льстило, что меня считают экспертом. О, прискорбное тщеславие! Смейся над собой, Тони. И будь человеком.

В течение часа мы втроем наводили порядок в лавке, составляли списки, принимали телефонные заказы, обслуживали покупателей, подметали и вытирали пыль. Уходя с Риджером, я обернулся: чистое, уютное, так и манящее зайти помещение, миссис Пейлисси так приветливо улыбается, стоя за прилавком, Брайан так старательно и аккуратно укладывает коробки. Ни за что и никогда не буду расширяться. Мне вполне достаточно и этого маленького процветающего магазинчика.

Процветающего, как я знал, вопреки всему. Множество подобных мелких лавок давным-давно разорились, не выдержав конкуренции с разветвленными торговыми системами и супермаркетами, этими гигантами, ведущими столь яростную и кровавую схватку за снижение цен, что их собственные доходы вытекали из ран, точно кровь, и они погибали. Я пробовал вести ту же политику и начал терять деньги. А затем, поступая вопреки всем правилам и законам торговли, все же выправил положение, снова подняв цены — до нормального, а не самоубийственного уровня. Потери прекратились, приток покупателей продолжал расти, и я снова начал радоваться жизни, вместо того чтоб просыпаться среди ночи в холодном поту.

Риджер привез с собой бутылку «Беллз», полную на две трети, как и раньше. Она находилась на зад-Нем сиденье в той же коробке, в которой покинула «Серебряный танец луны».

— Прежде чем отправимся, — сказал я, — отнесу виски в лавку и там попробую.

— Почему не здесь?

— В машине пахнет бензином. «Прямо подарок Господень», — подумал я.

— Верно, я только что заправился. А что, это имеет значение?

— Запах бензина отбивает вкус виски.

— Вон оно что… Хорошо. — Он вылез из машины, достал коробку с заднего сиденья и, методично заперев все дверцы — хотя машина стояла прямо перед магазином и была прекрасно видна из витрины, — внес коробку и поставил ее на прилавок.

Я высвободил руку из перевязи, взял бутылку с «Беллз», отнес ее в кабинетик и, достав воронку, аккуратно перелил изрядную часть виски в маленькую чистенькую бутылочку, приготовленную мной заранее. Потом плеснул немного в рюмку. У маленькой бутылочки имелась завинчивающаяся крышка, которую я второпях сперва начал завинчивать не в ту сторону, затем, спохватившись, сделал все правильно и быстро спрятал бутылку вместе с воронкой за ящиками с картотекой. А потом неторопливо вошел в торговый зал, с глубокомысленным видом отпивая из маленькой рюмочки.

Риджер подошел ко мне.

— Мне велели глаз не спускать с той бутылки, — сказал он.

— О, простите, — протянул я. — Она осталась там, на столе, в полной сохранности.

Он заглянул, убедился, что я его не обманываю, и вернулся ко мне.

— Ну, скоро вы?

— Скоро.

Жидкость во рту — это определенно «Рэннох», подумал я. Самый настоящий «Рэннох». Разве что…

— Что случилось? — спросил Риджер, и только тут я поймал себя на том, что хмурюсь.

— Ничего, — ответил я и скорчил веселую мину. — Если вас интересует, смогу ли я снова узнать это виски, то да, смогу.

— Вы уверены? —Да.

— Так чего вы тогда улыбаетесь?

— Знаете что, сержант, — в изнеможении заметил я, — вы пригласили меня сотрудничать, а не на инквизицию. Так что давайте, забирайте свою бутылку и поехали.

Сомнительно, подумал я, чтоб у такого человека, как Риджер, были друзья. Подозрительность не оставляла его ни на секунду. Еще с самой первой нашей встречи я отметил в нем этот «рефлекс дикобраза» и не делал попыток как-то умиротворить его. Ведь и они, эти попытки, могли показаться ему подозрительными.

Он отъехал от тротуара со словами, что сперва собирается навестить ближайшие точки. Я спорить не стал, однако вскоре обнаружил, что ближайшими он называет заведения в районе «Серебряного танца луны». Примерно за милю до ресторана он свернул с главной дороги и вскоре остановил машину возле деревенского паба.

Этот постоялый двор существовал еще задолго до кончины королевы Анны, тут останавливались кареты и меняли лошадей. Построенная уже в нашем веке скоростная автомагистраль вытеснила его на задворки, старая дорога, где некогда ездили кареты, кончалась теперь тупиком, артерия превратилась в аппендикс. Мы с Эммой бывали здесь несколько раз, нам нравилось это горбатенькое старинное здание с кривыми оконцами и кирпичной кладкой каминов эпохи Стюартов <К ней относится якобитский стиль, архитектура времен королевы Анны и стиль эпохи Вильгельма и Марии, XVII — начало XVIII в>