Она оказалась права. Уилфред, снова встав на колени и орудуя мехами, производил клубы дыма, но шли они не в комнату, а поднимались вверх по трубе. Глаза зрителей вновь заняли подобающее им место в орбитах, разинутые рты захлопнулись. Даже у Риджера.

— «Лэфройг», — сказал я. — Будьте так любезны. И еще, нельзя ли взглянуть на карту вин?

— Ради Бога. — Она достала бутылку «Лэфройга» и налила в мерный стаканчик. — Вы и этот полицейский… зачем вы здесь? — Острые глаза так и впились мне в лицо. — Этот полицейский ни за что не зайдет сюда просто так, выпить. Кто угодно, только не он. И не томатный сок. И уж тем более не в такую рань.

Я расплатился за виски и взглянул на карту вин.

— Мы ищем виски типа того, что объявилось в бутылках «Беллз» в «Серебряном танце луны», — сказал я. — Такие же образцы.

Взгляд ее стал еще пронзительней.

— Такого тут не найдете.

— Нет. Полагаю, что нет.

— Это что, из-за тех жалоб, в прошлом месяце, да?

— Да, из-за них.

— Но вы не предъявили мне никаких документов, — похоже, она была искренне возмущена. А стало быть, скорее всего невиновна.

— Нет у меня документов Я всего лишь виноторговец.

— Вот как? — Она обдумала услышанное. — И как же вас звать?

Я сказал ей. Назвал также свою лавку.

— Сроду о такой не слыхивала, — весело заметила она — Так вы что, правда, узнали бы то виски, если б попробовали?

— Ну, скорее всего. Да. По идее, да.

— Тогда желаю удачи. — Она окинула меня насмешливым сверкающим взглядом и отвернулась к новому посетителю, я же понес стаканчик к Риджеру, уверенный в том, что «Лэфройг» «Лэфройгом» и окажется

— Ужасная женщина, — заметил Риджер. — Мне следовало бы ее арестовать.

— На каком основании?

— Стрельба в общественном месте.

— Ну, трубу в камине вряд ли можно назвать общественным местом.

— Не вижу ничего смешного! — сердито буркнул он

— А дым-то развеялся, — заметил я. — Так что выстрел сработал.

— Можно подумать, вы сами всю жизнь только и занимались стрельбой.

— Ну, в некоторой степени.

Я отпил глоток «Лэфройга»: дымный, торфяной, с горьковатым привкусом дубовой бочки. Самый неподдельный старый добрый «Лэфройг»…

Риджер посетовал на безумную цену напитка и беспокойно ерзал в кресле, пока я изучал карту вин, написанную от руки и довольно пространную. Здесь были все знакомые еще по «Серебряному танцу луны» наименования и дюжины других. Но, когда я обратил внимание Риджера на этот факт, он холодно заметил, что его задание ограничивается виски.

Я отнес карту вин к бару и попросил у миссис Алексис бутылочку «Сент Эстефа».

Она улыбнулась.

— Ради Бога. Открыть?

— Пока нет. — Я вместе с ней просмотрел карту и заказал еще «Сент Эмильтон», «Макон», «Вальпо-лиселлу», «Волней» и «Нюи Сент Жорж».

— Конечно, — откликнулась она. — Так вы берете все?

— Да, если можно.

Она удалилась куда-то в заднее помещение и вскоре вернулась с корзиной, разделенной перегородками, где лежали все шесть заказанных мной бутылок. Я заплатил за каждую и прочитал этикетки. Надписи и названия те же самые, а вот года урожая не совпадали.

— Все вино урожая 1979 года мы уже распродали, — объяснила она в ответ на мое замечание. — Мы постоянно обновляем запасы. Потому-то карта вин и написана от руки. Все время вносим что-то новое. Вот эти, последние, вина гораздо лучше. Может, возьмете их?

— Нет, — ответил я. — Спасибо.

Она поставила корзину с бутылками на пол, У ног, и приветливо улыбнулась.

— Вам знаком ресторан «Серебряный танец луны»? — спросил я.

— Да, слышала. Его тут все у нас знают. Правда, никогда не была. К тому же говорят, дело у них труба.

— Труба?..

— Ну, вылетели в трубу, — торопливо ответила она. — Банк лишил их права выкупа заложенного имущества. Всех сотрудников увольняют. Мне самой звонил один из их шеф-поваров, спрашивал, не найдется ли для него работы, — говорила она все это весело, словно в самом факте разорения было нечто комичное, и выражение лица оставалось прежним. Похоже, оно вообще никогда не покидало ее лица — мышцы щек под скулами натянуты туго, уголки губ приподняты в насмешливой улыбке.

— В «Серебряном танце луны», — тихо заметил я, — одно и то же вино подавалось под разными марками.

Выражение не переменилось, но ястребиные глаза глянули вниз, на корзину с бутылками.

— Да, эти, — кивнул я. — Вернее, под этими же названиями.

— Вы что, оскорблять меня пришли?

— Да нет, просто рассказываю. Сверкающие глаза обежали мое лицо.

— И вы ишите такое же вине, не только виски? —Да.

— Простите, но ничем не могу помочь.

— Может, это и хорошо. Для вас.

— Почему?

— Ну… Не думаю, что так уж безопасно слишком много знать об этом деле. Главный официант по винам из «Серебряного танца луны», несомненно, знал, что продает… И его убили.

На лице ее не дрогнула ни единая жилка.

— Мне бояться нечего! — отрезала она. — Это я вам точно говорю. Хотите заказать что-нибудь еще?

Я покачал головой.

— Нет, спасибо. Нам, пожалуй, пора.

Она взглянула через плечо на Риджера, лицо сохраняло все то же выражение. И сказала:

— Подать сюда человека, который качался на люстре! Подать сюда этого негодяя! — Она вновь покосилась на меня. — Господи, до чего же иногда скучно жить на этом свете!

Темно-рыжие густые ее волосы так и сверкали здоровьем и краской, ногти были твердые и длинные, точно когти. Женщина ненасытных аппетитов, она живо напомнила мне те виды из животного царства, где самка с хрустом пожирает своего муженька на завтрак.

Уилфред, возможно, входивший в настоящее время в меню, по-прежнему стоял коленопреклоненный перед огнем, мы с Риджером направились наконец к двери. Риджер обогнал меня, и тут со стороны камина донесся странный приглушенный стук, и целый ком липкой сажи обрушился на поленья, огоньки пламени и стоявшего внизу Уилфреда.

Зрители в креслах, точно завороженные, наблюдали за тем, как Уилфред медленно поднимается на ноги. Вид у него был самый что ни на есть зловещий. Он напоминал взъерошенного и растерянного демона, разбрасывающего хлопья черной сажи и недоуменно вращающего огромными светлыми глазами, точно удивленная сова темной ночью.

— Да я за решетку упеку этого треклятого трубочиста! — взревела миссис Алексис.