Он не может больше оставаться в полной зависимости от этого клана. Это не просто ненадежно. Это опасно.

И, чтобы разорвать эту зависимость, есть отличное средство. Прямое мужское действие! Он разрешит все свои проблемы. И отомстит за жену капитана Петухова.

Он возьмет этих двух громил. И сделает это сам. Один. Не обращаясь к разнообразному спецфуфлу. И тогда этот золотопогонник исчезнет с их дачи, чтобы никогда там больше не появиться.

А его, Никонова, окончательно тогда признает за хозяина весь этот бабий хоровод: жена, теща, подруги жены и тещи. Вся эта камарилья.

Впрочем, это он мелко мыслит, мелко опять плавает. Наверное, это потому, что маленько плывет голова. Мелко наплывает морозная одурь. Как хорошо, что шоссе абсолютно пустое. Вот так бы и до самой Москвы. Надо бы свернуть на ближайший придорожный «карман», чтобы немного постоять на месте, успокоиться, обтереть хотя бы лицо от крови. От кровянки, которую пустила ему безумная баба.

Она, конечно, психопатка. Все время почему-то боится, что всю ее родню вырежут, а ее саму продадут в дешевые притоны Стамбула. А его, Никонова, утешения для нее, конечно, недорого стоят. Чего, мол, стоят утешения мужчины не в чинах? Разве он может кого-нибудь защитить или что-то предотвратить?

Вот и сейчас, мелко он плавает, предвкушая всего лишь щелкнуть по носу полковничку и укрепить авторитет среди своих. Надо не только задержать этих двух бандитов, но и обязательно первому допросить их. В дальнейшем его могут оттереть от следствия и не допустить до контактов с задержанными. К тому же, таких рукастых ребят, когда еще неизвестно, кто им платит за то, чтобы они распускали руки, находят иногда повесившимися в камерах предварительного заключения.

Задержать и допросить. А там… пусть плывут по инстанциям. И если он получит в руки нить, ведущую к убийце этого их родственничка, то уже его, Никонова, начнут они и обхаживать. А там и… Нынче карьеры делаются хлестко. Как в дурном сне. Зажмурил глаза и… прыгнул. Некоторые так и в кресло генпрокурора запрыгивают. А чего, Петенька? Крепче за баранку держись. Тем более, когда ее вместе с чашечкой кофе утром тебе в постель подают. Итак, продвигаемся до первого «кармана». А там будяру почистим. А то бандиты дверь откроют и не поверят. Какой ты следователь? Сам налетчик.

Слишком долго он собирался привести себя в порядок. Забыв, вероятно, что начинать надо с порядка в мыслях, в голове. Впереди слева показались огоньки поста ГАИ. Дисциплинированный водитель автоматически сбросил скорость до сорока, хотя и не ожидал, что одинокий странник на самых банальных «Жигулях» привлечет чье-то внимание.

Он, конечно, маленько промухал во время вчерашних допросов. Поспешил поверить пустой болтовне алкашей и не придал значения всей этой мутной истории с мутным гражданином Марло. Ну ничего. И сегодня еще не поздно исправить. Как говорят во французских романах – еще до восхода солнца.

Он уже поравнялся с постом и уже собирался нажать на газ, чтобы снова набрать скорость. Но метрах в двадцати впереди него, прямо на осевой, стоял гаишник гигантского роста и палкой со светящимся наконечником предлагал остановиться у своих сапог.

Никонов чуть проехал мимо него, затем сдал назад и остановился, опуская боковое стекло со своей стороны.

– Ваши документы.

– Пожалуйста, – Никонов протянул через окошко техпаспорт, доверенность от жены на право вождения и свой паспорт.

– Нарушаете, Петр Степанович, – слегка напряженно начал гаишник свою традиционную канитель.

– А в чем дело?

– Ну как же? Колесо-то вон переднее, – он пнул сапогом в колесо, – можно сказать, почти спустило. А резина?

– А что резина?

– Резина у вас лысая. Вот что.

– Скоро буду менять, – осторожно ответил Петр, стараясь не высовывать голову из машины, чтобы мильтон не заметил, как он изукрашен. – Да и не лысые они, сзади только одна покрышка потертая.

Гаишник медлил, углубившись в документы, как в интимную переписку собственной жены.

«Почему он в дождевике? – подумал Никонов. – На небе ни облачка. А он, между прочим, не откозырял и не представился. А впрочем, кто я для него? Плиблудный мужичок, ездящий по жениной доверенности. Подобные личности почтения, конечно, к себе не вызывают. Может, показать ему служебное удостоверение для ускорения процедуры? Но неужели ему не душно? В такую теплую ночь и так плотно запахиваться в этот чудовищный, не иначе как брезентово-битумный, плащ?»

Бред и неадекватность внешнего мира продолжали играть с Никоновым недобрые шутки. Но пока еще он твердо рассчитывал удержать контроль за этими хохмочками, не дать им войти в полную силу.

– Э-э… а что это у вас с лицом?

– Послушайте, машина в полном порядке, а я очень спешу. Если вы нашли какое-то мелкое нарушение, выпишите штраф и верните документы.

«Вот ты и раскрылся, – подумал мужчина, стоявший у машины, – у нормального-то мужика первыми словами были бы: “Ну что, командир, договоримся?” А этот? “Выпишите штраф”. Нет, парень, не наш ты человек, А тогда кто же ты? Из прокурорских, наверное, хотя и не из крупных. Начальничек. Ну да тут, на ночной трассе, как в бане, все равны. Сейчас мы тебя чуть качнем и посмотрим, что из тебя полезет».

– Вы сказали, что очень спешите.

– Ну да, я так сказал. А что?

– А куда же это можно в такое время спешить?

«Скажу, что на самолет, – быстро стал прикидывать Никонов, – спросит билет. Если встречаю, то кого, откуда и с какого рейса. Гаишнику нужны деньги, это понятно. Но денег у меня с собой нет. А поняв, что с меня не слупишь, он может отреагировать или спокойно, или агрессивно. И во втором случае все эти похаживания вокруг машины, почитывания документов, постукивания ногой по колесам могут продолжаться неограниченно долгое время. Надо рубить концы и показывать удостоверение. Сличат фотографию и откозыряют».

– Я – следователь городской прокуратуры. Вот удостоверение. Меня вызвали на задержание двух опасных преступников. Поэтому, задерживая меня здесь, вы можете помешать выполнению важного задания.

– Ну, чего там? Платить не хочет? Кто такой? – раздалось с того края шоссе, где стояла сторожка ГАИ, и на крыльцо вышел еще один, вровень с первым, верзила в плаще.

– Говорит, что следователь. На задержание, мол, едет.

– Ща разберемся. Следак на оперативку?.. Ну-ну. Что-то тут не так. – Второй спустился с крыльца, пересек проезжую часть и присоединился к первому. Некоторое время он с интересом разглядывал документы, особенно служебное удостоверение, которые протянул ему первый.

– А что это он у тебя сидит? Мы тут перед ним стоим, с документами его говенными разбираемся, а ему что, трудно задницу оторвать? Пусть вылезает. А мы пощупаем, что у него в салоне. Может, стволики? Или травка нарисуется.

– Вы же держите в руках мой документ! – гораздо более нервно, чем рассчитывал, почти выкрикнул Никонов.