Кроме того, существует аутентичный рисунок эпохи викингов, на котором предположительно изображена вёльва. Он вырезан на каменной плите, найденной в Кирк-Майкле на острове Мэн, в свое время бывшем норвежской колонией (рисунок 15). Изображенная на нем женщина одета в платье и держит в руках что-то похожее на посох, хотя это может быть и ветка дягиля. Отдельные стилистические особенности, в том числе заостренные черты лица, наводят на мысли о валькириях (см. предисловие), тем более что сама Фрейя должна была заниматься ворожбой (seiðr). В Пиле, всего в десяти километрах к югу от Кирк-Майкла, было найдено захоронение знатной женщины с железным посохом, завернутым в кусок ткани, и гусиными перьями (возможно, целым крылом)[449]. Также в могиле были ножницы и иглы (намек на занятие ткацким производством), нож, расческа, великолепное ожерелье, а также загадочный миниатюрный комплект из пестика и ступки (рисунок. 16). «Язычница из Пила», как ее часто называют, скончалась примерно в 950 году нашей эры, и, таким образом, она была современницей женщины из Фюрката. При этом мы не можем точно сказать, была ли она скандинавской язычницей или уроженкой Мэна, которая вышла замуж за викинга и приняла его верования.

Трудно сказать, имело ли подробное описание костюма Торбьёрг из «Саги об Эйрике Рыжем» какое-либо отношение к исторической реальности. Возможно, рассказчик просто его выдумал, взяв за основу разные детали из скандинавской мифологии и прочих источников, капельку их приукрасив. Существует предположение, что оно основано на устном описании облачения саамских шаманов[450]. Точно так же мы не можем с уверенностью говорить и о том, какую роль женщины играли в религиозных ритуалах эпохи викингов, но все же то, с каким пиететом вёльвы описываются в сагах, равно как и свидетельства захоронений позволяют нам сделать вывод о том, что прорицательницы были далеко не последними членами общества в те далекие времена.

Миф о старухе Элли напомнил скандинавам об их бренности, но болезни и смерть, по всей видимости, значили для них даже большее, чем мы можем предположить. «Язычница из Пила» при жизни страдала от рахита, а ее подвижность, вероятно, была сильно ограничена из-за деформации ног, хотя точная причина ее смерти нам не известна[451]. Некоторые героини саг умирают от горя или падают замертво, слыша новости о погибшем муже. Одни умирали в результате несчастных случаев и стихийных бедствий, другие становились жертвами домашнего насилия, междоусобиц и войн. Но есть и еще одна причина женской смертности в эпоху викингов, о которой не принято задумываться. Это самоубийства, случаи которых редки, но все же встречаются чаще, чем самоубийства мужчин.

Женщины совершали самоубийство по двум причинам: из-за стыда и гнева или, что более важно, чтобы сопровождать своего мужа в загробную жизнь. Практика «сати» (suttee), при которой жену – добровольно или нет —сжигали на погребальном костре вместе с умершим мужем, точно присутствовала в скандинавской культуре, хотя мы и не можем точно сказать, насколько сильно она была распространена. Некоторые ученые полагают, что парные захоронения знатных мужчин и женщин часто являются следствием именно этого ритуала[452]. Из «Младшей Эдды» Снорри Стурлусона мы узнаем о том, как у Нанны жены Бальдра при виде его мертвого тела сердце разорвалось от горя, после чего ее положили на костер и зажгли его. Чуть позже, когда посланник Одина посещает пару в Хеле (царстве мертвых), вместе с ним Нанна «послала Фригг свой плат и другие дары, а Фулле – перстень»[453]. В четвертой главе мы встречались с несговорчивой королевой Сигню из «Саги о Вёльсунгах». Несмотря на то что ее муж Сиггейр был ей навязан против воли, несмотря на свою к нему ненависть за то, что он убил ее отца и девятерых братьев, она решает умереть вместе с ним. Перед тем как войти обратно в подожженные королевские палаты, она говорит такие слова: «Умру я теперь с Сиггейром-конунгом добровольно, хоть жила я с ним неохотно»[454]. После смерти Атли, своего второго мужа, решает свести счеты с жизнью и Гудрун (см. главу 1). Убив Атли и двух сыновей, рожденных от него, Гудрун поджигает палаты и идет к морю, держа в руках большой камень[455]. Параллели между персонажами Сигню и Гудрун очевидны, но второй все же не суждено умереть: высокие волны, подняв ее, отнесли в царство третьего мужа, конунга Йонакра.

Прошли годы после того, как Гудрун убила Атли и двух сыновей. Теперь она просит ярлов сложить «самый высокий из дуба костер», чтобы она смогла наконец-то достойно умереть. Оплакав своего первого мужа, дочь Сванхильд и ее братьев Гуннара и Хёгни, Гудрун взывает к Сигурду:

Но к Сигурду мечтает присоединиться не только она: вполне вероятно, что Брюнхильд уже ее опередила. В «Саге о Вёльсунгах» он, считая себя обрученной с Сигурдом после их первой встречи и произнесенных клятв, тоже приказывает воздвигнуть большой костер. Она глубоко оскорблена тем, что клятвы остались неисполненными, а ее саму обманом заставили выйти замуж за Гуннара. Сначала она подстрекает его к убийству Сигурда, а затем эффектно пронзает себя в самое сердце, чтобы встретиться с возлюбленным уже в совсем другом месте[457]. Вот что скажет уже мертвая Брюнхильд, когда великанша преградит ей путь в Хель: «С Сигурдом я теперь не расстанусь!»[458] Эти стихи выражают веру в то, что муж и жена (или возлюбленные) воссоединяться после смерти и будут счастливы вместе[459].

Самоубийство также является последним выходом для женщин, которые не могут жить дальше не потому, что спешат оказаться рядом с супругом в загробной жизни, а потому, что он совершил что-то ужасное. В «Книге о занятии земли» упоминается о том, что некий Иллуги решает обменяться домами со Старри с Островка. Мы не знаем причин и мотивов этой сделки, но она также предполагала обмен всем имуществом и даже женами. Почти сразу мы узнаем о том, что жена Иллуги «Сигрид повесилась в капище, потому что не захотела быть обменянной»[460]. В «Саге о Хервёр и Хейдреке» есть еще один пример повешения, его совершает Хельга, жена Хейдрека. После того как ее муж нападает на конунга Харальда, отца Хельги, и убивает его, женщина, не перенеся такого предательства, «повесилась в храме дис»[461]. В редких случаях, когда самоубийство совершают мужчины, они делают это с помощью меча, а повешение женщин в храмах является довольно необычным актом, напоминающим строки из «Речей Высокого» о том, как Один повесился на мировом древе, чтобы обрести знание рун[462]. Мало того, что эти два случая (Сигрид и Хельги) отличаются от примера с Одином мотивами, но они имеют мало общего и друг с другом. Разнится и характер источников, из которых они взяты: первый текст носит документальный характер, а второй является легендарной сагой о викингах, девах щита, битвах и ожившем мертвеце. Примечательно, что в этих странных историях женщины умирают в храмах, а поскольку немецкий историк XI века Адам Бременский утверждал, что шведские язычники приносили в жертву людей и животных через повешение, возникает вопрос, не несут ли они на себе отголоски человеческих жертвоприношений?[463] Женские персонажи, совершающие самоубийство, движимы чувствами гнева и стыда из-за бесчестного поведения мужчин, которые в какой-то момент доходят до предела и становятся невыносимыми. Женщины рассматривают смерть как единственную возможность вернуть себе честь, пусть даже и ценой собственной жизни. Кроме того, самоубийство в храме дис можно интерпретировать как желание присоединиться к Фрейе в загробном мире вместо того, чтобы сгорать от стыда в этом.