• Начните с самого утверждения. Оно должно быть четким и конкретным, а не просто выражать, к примеру, смутные сомнения, вроде «мне кажется, никто на самом деле не понимает, что происходит с климатом».

• Надо, чтобы утверждение, заявление или суждение можно было проверить, причем результаты проверки должны быть воспроизводимыми. Фраза «одно исследование показало» должна настораживать.

• Задумайтесь, какие у вас мотивы поверить в это утверждение. Может быть, вы очень хотите, чтобы оно было правдой (вот было бы здорово, если бы бокал красного вина в день — а лучше два — и в самом деле был залогом долголетия!)?

Критическое мышление — важнейший навык для всех нас. Дело не в том, что оно позволит нам зазнаваться и чувствовать себя лучше окружающих, — дело в том, что оно поможет улучшить мир. Один из самых ярких примеров — прививки от болезней. Первые надежные вакцины создал Эдвард Дженнер в девяностые годы XVIII века. С тех пор тысячи исследователей защитили нас от сотен тысяч смертоносных микробов. Прививки уберегают от болезней. Они спасают от смерти. Они настолько хорошо делают свое дело, что многие люди уже забыли или недопоняли, для чего мы, собственно, прививаемся. Мы, скептики, называем это «парадокс защищенности». Если все кругом привиты, а ты — нет, все равно есть очень маленькая вероятность, что противный микроб найдет тебя и заразит. При этом ты думаешь: «Мне не нужно прививаться». На этот парадокс и опираются антипрививочники, однако в смягченной форме он распространен гораздо шире. Очень многие думают, что хотя риск, связанный с прививкой, очень невелик, с отказом от прививки не связано вообще никакого риска. Или думают: «Ладно, не буду прививаться от гриппа в этом сезоне, подумаешь, ерунда!»

В младшей школе у меня был одноклассник, переболевший полиомиелитом. Никому не пожелаю болеть полиомиелитом, честное слово. В США и Западной Европе прививают почти всех, поэтому сейчас полиомиелит кажется пережитком далекого прошлого. Но не везде. Недавно в одном выпуске программы «Билл Най спасает мир» наш корреспондент Эмили Каландрелли отправилась в Индию и взяла интервью у юного программиста, прикованного к инвалидной коляске. Мальчик подхватил полиомиелит до того, как прививка вошла в обиход. Считается, что он последний непривитый в стране. Как заметили они с Эмили, в Индии нет никакого антипрививочного движения, поскольку все видят, как по улицам ездят жертвы полиомиелита. Все понимают, что от этой болезни можно стать калекой, и вот наглядный пример. Когда опасность смотрит тебе в лицо, ее легко понять. И гораздо, гораздо труднее понять, чем рискуешь, когда опасность кажется далекой, — как кажется она далекой нам, американцам. И вот тут критическое мышление становится и в самом деле… критически важным.

С научной точки зрения антипрививочники ставят под удар окружающих. Надо прививаться и прививать своих детей. Это доказуемый, обоснованный научный факт. А вот основная статья, где проводится связь между вакцинацией и аутизмом, с другой стороны, опровергнута и отозвана. У тех, кто до сих пор верит в эту связь, несомненно, есть причины упорствовать в своем заблуждении, однако эти причины не относятся к научным данным. В том, чтобы не дать себя обмануть, есть и моральная составляющая. Я имею в виду, что поддаваться лжи и фантазиям непорядочно. Чтобы найти честную информацию, иногда нужно быть честным с самим собой.

Когда вам говорят, что могут победить огонь силой разума, отнеситесь к этому скептически. Когда вам говорят, что все врачи не правы и вакцины все-таки вызывают аутизм, отнеситесь к этому точно так же скептически. Усвойте основные правила скептического мышления в самом простом и агрессивном виде. И помните: если вы позволяете себя обмануть, скорее всего, пострадаете не только вы. С другой стороны, если вы внесете свой вклад в культуру осторожного скептицизма, это будет полезно не только вам. Так что начнем с этого. С набора распознавания чепухи Билла Ная. Не выходите без него из дома — и вообще никуда без него не ходите.

Иногда складывается впечатление, будто стать Биллом Наем — Человеком-физикой мне предначертано судьбой. Вот, например, мой отец, изобретатель и экспериментатор, называл себя «Нед Най, Мальчик-ученый». А мама, например, была мастерица решать головоломки и взламывать шифры. В старших классах я познал радости игр с осциллоскопом и раскачивания маятника в три этажа длиной в компании моего закадычного приятеля Кена Северина. В выпускном классе, когда собирали фотографии для ежегодного альбома, я дал фотографию, на которой я обнимаю этот осциллоскоп, с подписью: «С таким осциллоскопом я, осмелюсь сказать, смогу править миром». Это я, кажется, переврал или перекорежил фразу актера Бориса Карлоффа. Неважно, главное — цитата засела у меня в голове. Шли годы, и она превратилась в «изменить мир» и стала моим жизненным принципом. Она не давала мне покоя и в конце концов заставила уйти со стабильной (быть может, слишком стабильной) работы в «Сандстренд», покинуть мир инженерии и пойти ва-банк — обратиться к массовой аудитории по телевидению.

«Изменим мир» стало моим рекламным слоганом в телепрограмме «Человек-физика». На банкетах в Планетном обществе я часто поднимаю бокал и начинаю: «Давайте, осмелюсь сказать…» — и тут коллеги скандируют: «Говорите! Говорите!» — «Изменим мир!» Ничего не могу с собой поделать. И вот к чему это привело.

Но если хочешь изменить мир, понятие судьбы чревато опасностями. Чтобы стать проводником перемен, нужен обширный инструментарий. Одной ботанской честности не хватит. Прибавьте отточенные принципы построения концепции и высокое чувство ответственности — но и этого не хватит. Надо самому верить в перемены, в мысль о том, что ты можешь сам выбирать жизненный путь и влиять на будущее, — и к черту судьбу.

У всех нас, работающих в сфере инженерного дела и охраны окружающей среды, есть одна огромная проблема: противоположная точка зрения, которую пропагандируют многие из тех, кто отрицает изменения климата, и их союзники из деловых и политических кругов. Они признают, что на планете становится теплее, но утверждают, что люди не в силах ничего с этим сделать. Я убежден, что это они просто подводят рациональную базу под использование углеводородного топлива и сопротивляются новым идеям, которые кажутся им разрушительными (а может быть, еще и невыгодными). И все же иногда закрадывается мысль: а вдруг они правы? Вдруг мы как биологический вид так погрязли в своих привычках, разрушающих окружающую среду, что уже не можем изменить свой образ действий? Вдруг мы не можем изменить мир? Как Человек-физика, я должен по меньшей мере рассмотреть и проверить противоположную гипотезу.

Начну с разбора самой простой, предельной версии этого аргумента. Нет на свете никакой судьбы, никакого предрешенного будущего. Нет и быть не может. Ботаны в него не верят. Нет никакого пророчества, гласящего, что нам суждено перегреть планету. Судьба, она же рок, провидение и так далее, называйте как хотите, предполагает, что грядущие события где-то записаны и могут произойти одним и только одним образом. Мы знаем, что это неправда.

Прежде всего, никакие наблюдения и эксперименты никогда не показывали, что существует заранее определенная запись будущего, и да, ее много кто искал. Во-вторых, в квантовой механике есть принцип неопределенности, который гласит, что в законах физики прописана определенная доля непознаваемого. Принцип неопределенности не просто задает границы, за которыми человек ничего не может узнать, он говорит о границах того, что в принципе можно узнать, исходя из структуры физической информации. Вселенной от природы присуща некоторая расплывчатость, причем именно такая, что это раз и навсегда исключает идею ясного предопределенного будущего. И в-третьих, есть еще вопрос потока информации. Согласно эйнштейновской общей теории относительности, информация из будущего не может течь в прошлое, иначе получится, что следствие предшествует причине, и вся система реальности развалится. Судьба требует получения информации из будущего, а все, что мы знаем, говорит, что это невозможно.