Мне часто приходится слышать, как те, кто не верит в глобальное потепление (или, точнее, сеет по этому поводу пораженческие настроения), сетуют, что у проблем, которые совокупно вызывают повышение температуры на планете, нет нормальных решений. Они утверждают, что все наши предложения требуют слишком много времени. Из этого они делают вывод, что даже если предостережения ученых верны, нет никакого смысла принимать неотложные меры, потому что все равно уже поздно. Обычно мне сразу же приходит в голову что-то вроде «Откуда ты знаешь, что на это уйдет слишком много времени, если ты считаешь, что глобального потепления вообще нет?» Но потом я беру себя в руки и волей-неволей признаю, что в этом беспомощном нытье есть здравое зерно. Мы снова сталкиваемся с проблемой адекватной реакции.

Нам действительно надо понять, с какой скоростью происходят изменения климата. Проблема скорости и связанный с ней вопрос, насколько неотложных мер требует нынешнее положение дел, — предмет интенсивных климатологических исследований. Ученые следят за таянием ледников и повышением уровня моря, а мы, исходя из этих данных, можем рассчитать, насколько спешно нам следует готовиться к затоплению побережий (об этом я гораздо подробнее расскажу в главе 24). Климатологи следят за переменами температуры на Земле, а затем проверяют, как их наблюдения соответствуют подробным климатологическим моделям, изучают данные об изменении погоды за последние сотни тысяч лет. Все это опирается на вековечный принцип: если мы хотим изменить мир, надо понять, какие процессы в нем идут и с какой скоростью.

Адекватная реакция — понятие не новое. Оно такое же древнее, как и стремление контролировать природу, и восходит как минимум ко времени создания первых календарей, а это было много тысяч лет назад. Я считаю, что календарь — это, вероятно, величайшее изобретение человечества, во многом превосходящее даже изобретение колеса. В некоторых доколумбовых культурах Центральной и Южной Америки обходились без колесных повозок, зато разработали тончайшие системы исчисления времени. Календарь был, без всяких преувеличений, вопросом жизни и смерти. Он был создан, чтобы осознавать степень срочности и спешки в любое время года. К примеру, наши предки при помощи календарей определяли, когда пора сажать посевы, когда готовиться к сезонным ливням и наводнениям, когда заготавливать дрова для обогрева зимой. Человеку нужно было постоянно, на протяжении всего года следить за своими приоритетами. А ботаны-времяизмерители веками трудились над уточнением и усовершенствованием счета времени. Когда мы покупаем календарь в местном магазинчике, то уверены, что все дни и месяцы в нем расставлены как надо, но ведь у человечества ушли тысячи лет на разработку этого самого простого инструмента расчета срочности и адекватности реакций. Древняя история календаря обладает и другой удивительной чертой, которую мы не всегда замечаем: речь идет о роли религии и мифологии. Календарь, точный до нескольких дней, годился для полевых работ, но если религиозная обрядность требовала точно знать, когда ожидается лунное затмение или необычное положение планет, необходимы были гораздо более точные расчеты. Надо было знать долгосрочные закономерности движения небесных тел и уметь их заблаговременно рассчитывать. Поэтому жрецы и шаманы тщательно изучали небо и умели точно предсказывать движения небесных тел. Они изобрели астрологию, предшественницу современной астрономии, и разработали на удивление мощный инструмент для расчета срочности. (Однако не поймите меня неправильно: последнее слово науки и техники четырехтысячелетней давности сегодня безнадежно устарело. С тех пор ботаны успели добиться, гм, некоторого прогресса. Ведь вы не доверили бы свою жизнь шумерскому лекарю, верно? Не стали бы, почувствовав себя дурно, просить цирюльника сделать вам кровопускание? Надеюсь, вы уловили мою мысль.)

Но сегодня перед нами встала другая трудность — перегруженность информацией. Мы знаем так много о таком множестве разных проблем, у нас столько разных способов измерить срочность, что разобраться в этом подчас непосильный труд. Даже если вы поверите мне на слово (право, мне стоит верить!), что многозадачность — это миф, от конфликта приоритетов впору впасть в полный паралич. Невозможно всегда прикладывать к каждой задаче равное количество сил — от этого можно свихнуться (в моем случае — свихнуться еще сильнее). Если считать любую проблему страшной катастрофой, требующей первоочередных мер, легко скатиться обратно в черную дыру многозадачности. Это касается не только отдельного человека, но и общества в целом. Возможно, наши чиновники раз за разом выбирают слишком маленький временной диапазон и от этого полностью упускают суть. А может быть, они просто исполняют наши наказы и виноваты во всем мы, избиратели. И конечно, каждый из нас время от времени скатывается в пучину мелких краткосрочных задач, потому что выбирает, напротив, слишком большой временной диапазон. Нам представляется, что все проходит и это тоже пройдет, вот мы ничего и не делаем. В любом случае результат один — бездействие.

Неумение выбрать адекватную реакцию приводит к весьма ощутимым последствиям для человечества. Ежегодно сотни миллионов человек заболевает дизентерией, малярией и другими предотвратимыми болезнями, потому что… Постойте, с чего же начать? Конечно, вам знакомо это чувство. Если вы когда-нибудь жертвовали на благотворительность, наверняка после этого ваши почтовые ящики, и реальные, и электронные, переполнялись просьбами о новых пожертвованиях. «Твиттер» засыпал вас гневными разоблачениями и призывами к действию. Новостная лента «Фейсбука» пестрела приглашениями во всевозможные группы, на всевозможные марши и митинги, просьбами дать денег на сотни разных дел, каждое из которых по отдельности представляется нужным и достойным. Стоит неадекватно сильно отреагировать на первые такие просьбы — и может оказаться, что вы бросили все силы на третьестепенный проект. Стоит отреагировать неадекватно вяло — и вы упустите возможность помочь нужному и важному делу. И даже и не думайте участвовать во всем — на это всей жизни не хватит, не то что круглых суток. А тем временем вы (или не вы — вы-то человек умный и здравомыслящий — но кто-то вроде вас) ввязываетесь в какой-то интернет-баттл по поводу науки или политики, который вынимает из вас всю душу. Это непродуктивная, избыточная неадекватная реакция — примерно так же отвергнутый любовник рвал зубами подушку.

Однако мы стремимся не только к адекватной реакции, но и к адекватной срочности. Тут ботанам следует задействовать фильтрацию второго типа, на которую я намекал в начале главы: поставить фильтр времени. Это способ точно рассчитать меру адекватной реакции и расставить свои дела по порядку. Владение методами расчета времени с поправкой на особенности нашего общества — суть подхода «все и сразу».

Как же это сделать? Давайте вспомним мою любимую перевернутую пирамиду проекта. Пирамида — это не просто способ рассчитать затраты на всех этапах процесса. Это еще и хронологическая ось, которая ведет от точки внизу к широкому основанию вверху. Ось эта непростая, метки на ней расставлены нелинейно. Например, в автомобилестроении производители должны начать привлекать покупателей до того, как закончат сборку машин (а при создании программного обеспечения — до того, как отладят компьютерный код), поэтому отдельные уровни пирамиды иногда перекрываются во времени. У математиков для обозначения того, как ось времени проходит сквозь пирамиду проекта, есть славное слово «ортогонально», то есть «под прямым углом». Ход времени ортогонален основанию пирамиды. Время влияет на все ступени этого зиккурата и все их проходит, нигде не останавливаясь.