Отец был не в восторге. Брайан опять что-то себе выдумал — хорошо, что на сей раз он хотя бы остается в Ливерпуле.

Для ведения дел «Битлз» Брайан основал новую компанию NEMS Enterprises, по названию магазина. «Это было удачное решение. Я ведь мог их продвигать под брендом NEMS, без никаких „Enterprises“. Но через несколько лет, когда мы продали магазин, возникла бы масса проблем».

NEMS Enterprises он основал вместе с братом Клайвом. «Отчасти потому, что нужны были дополнительные деньги, но еще я заманивал Клайва, чтобы он, может, стал моим помощником».

Следующие (третьи) гастроли «Битлз» в Гамбурге были запланированы задолго до того, как за дело взялся Брайан. Вскоре после отъезда «Битлз» из Гамбурга Петер Экхорн и еще несколько клубных менеджеров приехали в Ливерпуль на поиски талантов.

В свое время битлы обещали Петеру Экхорну снова выступить у него в «Топ Тен», но, приехав в Ливерпуль обговорить детали и поискать кого-нибудь еще, Экхорн обнаружил, что делами «Битлз» теперь заправляет Брайан Эпстайн.

«Брайан запросил гораздо больше того, что я предлагал, — говорит Петер Экхорн. — Я попробовал заполучить Gerry and the Pacemakers, но тоже не вышло».

В конце концов Экхорн вернулся в Гамбург лишь с одним ударником. Ударник, Ринго Старр, был нужен для сопровождения Тони Шеридана.

Со временем явились владельцы других гамбургских клубов с более выгодными предложениями. В конце концов Брайан принял предложение Манфреда Вайслидера, только что открывшего в Гамбурге новый клуб «Стар» — и больше, и лучше остальных. По контракту «Битлз» получали по четыреста марок (около сорока фунтов) в неделю. Владелец «Топ Тен» собирался платить триста марок в неделю.

Это были прекрасные условия, но к тому времени Брайан уже не один месяц добивался повышения гонораров битлам и в Ливерпуле. Едва став их менеджером, он объявил, что группа не будет играть меньше чем за пятнадцать фунтов за вечер.

И теперь Брайан решал самую важную и неотложную задачу — создавал сценический образ «Битлз», приучал их к дисциплине, работал над их внешним видом, учил их подавать свою музыку.

Забрав у Пита Беста все ангажементы, Брайан поставил их на четкую организационную основу. И проверял, все ли битлы точно знают, где и когда будут играть.

«Брайан составлял нам аккуратные инструкции на бумаге, и от этого все вдруг стало казаться реальным, — рассказывает Джон. — До Брайана мы жили как во сне. Сами не знали, что делаем, где договорились выступить. А когда видишь план работы, все становится официально».

Инструкции красиво печатались на бланках с изящным типографским вензелем из инициалов «БЭ». И Брайан добавлял туда краткие наставления касательно внешнего облика: одеваться как положено, не курить, не есть, не жевать резинку во время выступления.

«Брайан старался подчистить наш имидж, — поясняет Джон. — Говорил, что мы плохо смотримся. Что нас не пустят на порог приличного дома. До того мы одевались как хотели — и на сцене, и за сценой. А он уговорил нас одеться в концертные костюмы».

Кроме того, Брайан взялся за постановку шоу — прежде то была чистая импровизация. «Он сказал, нам нужно сформировать программу и каждый раз исполнять наши лучшие вещи, а не что в голову взбредет, — говорит Пит Бест. — Без толку перекидываться шутками с первыми рядами, потому что в зале человек семьсот-восемьсот, и им непонятно, что происходит. Заставил нас составить строгую программу, никакого дуракаваляния».

Все резко изменилось — случился поворот на сто восемьдесят градусов. Позже Джон слегка сожалел, что «Битлз» отполировали: он считал, получились не совсем они, во всяком случае — не совсем он. Но тогда он не противился. Понимал, что другого выхода нет, — придется подстраиваться и надевать костюмы.

«Конечно, мы должны были произвести наилучшее впечатление, — говорит Джон. — Понравиться репортерам, даже снобам, не скрывавшим, что делают нам одолжение. И мы подыгрывали, соглашались с ними — мол, какие вы добрые, что с нами разговариваете. Мы были ужасно двуличные… Мы добивались популярности — это была такая игра. Мы околачивались в редакциях местных газет или журналов, упрашивали написать о нас, потому что деваться было некуда — очень было нужно».

Между собой битлы смеялись над теми, кто их знать не хотел, передразнивали их тишком или даже в лицо, но предвзятое отношение их очень задевало.

«В то время, — говорит Пол, — мы только и слышали: „Откуда вы? Из Ливерпуля? Там вы ничего не добьетесь. Слишком далеко! Придется прокатиться в Лондон. Ливерпуль — дохлый номер“. И так годами».

Но Брайан встал на верный путь — он подстраивал их имидж под лондонские вкусы. «Я ведь их не менял. Я только отшлифовал то, что уже было. Они остались магнетическими. На сцене источали что-то неуловимое. Но все портило то, что они курили, жевали и переругивались с первыми рядами».

Став менеджером, Брайан, естественно, повидался с родителями битлов. Тех сразили его манеры, его респектабельность — он абсолютно не походил на прежних знакомых их сыновей.

Сомневалась одна Мими, хотя, казалось бы, самое сильное впечатление Брайан должен был произвести на нее. Беда в том, что бит-группы и все, что с ними связано, не производили на Мими вообще никакого впечатления.

«Когда я впервые услышала о Брайане Эпстайне, меня охватили дурные предчувствия. Нет, против него лично я ничего не имела. Но он был такой респектабельный. Мне казалось, для него это лишь причуда богача и ему все равно, выплывут ребята или утонут. Он-то от их успеха не зависел… Конечно, Брайан был очарователен. Я всегда так считала. Но когда он появился, я встревожилась. Ну, думаю, всё. Он с ними поиграется пару месяцев и увлечется еще чем-нибудь. А Джон и остальные так и останутся ни с чем».

С самого начала Брайан обратился к своим коммерческим связям, пользуясь где только возможно своей репутацией владельца «лучшего магазина грампластинок на севере Англии». И почти сразу же это принесло плоды. Группой заинтересовался концерн «Декка».

Брайан очень тесно сотрудничал с «Деккой» — разумеется, в сфере продаж. Однако, склоняя на свою сторону один отдел за другим, он наконец добился обещания, что в Ливерпуль взглянуть на его чудо-группу приедет менеджер по артистам и репертуару.

И действительно, в конце декабря 1961 года в Ливерпуль прибыл Майк Смит, представитель «Декки». Первая попытка — и уже успех. Брайан был в восторге. «Вот это событие! В „Кэверн“ явился менеджер по репертуару».

Группа произвела впечатление на Майка. Ему понравилось звучание «Битлз», и он пообещал пригласить их в Лондон на прослушивание. Прослушивание, не больше, — в «Декке» просто поглядят, как битлы зазвучат в записи, это само по себе особо ничего не значит. Но для Брайана Эпстайна, для «Битлз» и для Ливерпуля это значило очень много.

Прослушивание назначили на 1 января 1962 года. Брайан поехал в Лондон поездом. Джона, Пола, Джорджа и Пита Беста в канун Нового года отвез гастрольный менеджер Нил Эспинолл.