— Проходи, Лиза, проходи, — продюсер как всегда был вежлив и предупредителен. Даже улыбку не забыл на лицо водрузить. Ах, ты наш душка и очаровашка! А где же Тамара? Понятно, все еще серьезнее. Меня будут раскатывать по бревнышку с глаза на глаз, даже Тамару-буфер не позвали. Ну, все, держись, Лиза.

— Что-то случилось? — закосила я под наивную простушку.

— Да нет, ничего серьезного. Просто я отметил, что в твоей группе снизилась динамика выхода продукта. И сами серии стали — ну, как бы это поточнее определить, — аморфные, никакие. Да, добротный, качественный материал. Но искорки какой-то в нем нет. Зритель посмотрит одну такую серию, потом другую, а третью смотреть уже и не станет. Не цепляет, понимаешь?

— Да, — ответила я, прикидывая, чего бы такого мудрого сказать в свое оправдание, когда придет пора.

— Не знаю, чего бы тебе посоветовать, — продолжал продюсер, — но больше серий такого уровня я от вашей группы не приму, уж извини. У тебя нет мыслей, с чем может быть связана такая преснятина в сюжетах?

— Ну, как же, конечно, есть! — бодро отрапортовала я. — Мы же ограничены в выборе видов преступления. Скоро месяц, как мы пишем исключительно на мирные темы. Слежка, ревность, кражи, — они по факту не могут взволновать зрителя так, чтобы он трясся от страха за судьбу героев сериала.

— Знаешь, а ты права! — отозвался продюсер. — Пожалуй, я слегка погорячился с мораторием на трупы. Попробуйте что-нибудь этакое, кровавое. Но не слишком, чтобы перебора не было. И серию сразу же ко мне на стол. Вот заодно и посмотрим, в этом ли была ваша загвоздка. Ну все, не смею задерживать!

Охваченная ужасом оттого, что своими руками подписала себе и авторам смертный приговор, я даже не оценила иронии того, что продюсер попрощался со мной точно так же, как я за десять минут до этого со своей командой. Вот тебе и зачинщик! «Кто большую бяку предложит, тот и виноват», как сказал Тема. И что мне теперь: во всеуслышанье объявить, что в проблемах нашей команды виновато начальство?

Мысли вертелись вокруг одного и того же: как я скажу авторам, что следующую серию мы пишем про труп? Ну как?

И тут меня отловил Игорек из производственного отдела. Мы пару раз пересекались с ним на общих пьянках, но кем именно он числится в нашей компании я так и не запомнила. Второй режиссер, кажется. Впрочем, могу и ошибаться. Игорек, критически осмотрев меня с ног до головы, изрек:

— Пойдет.

— Что пойдет и куда пойдет?

— Фактура твоя пойдет. Куда пойдет — на съемки. Между прочим, вашего сериала. Это вы же детективы про троицу пишете?

— Ну да. Эй, учти, у меня не более полутора часов в запасе, а дальше крутись как хочешь, а я должна вернуться к авторам.

— Успеем, если пустопорожнюю болтовню разводить не будем, — отозвался Игорек, уже таща меня за рукав по пожарной лестнице.

— А в качестве кого я там потребовалась?

— Актрисы. Кого же еще?

— Слушай, ты с дуба рухнул? Какая из меня актриса? Я же текст не помню! И выгляжу нефотогенично!

— Могу тебя успокоить: текст тебе не положен. А что до твоей внешности, так чем страшнее, тем лучше.

— Подожди, — стала я понимать ход его мысли, — ты хочешь сказать, что…

— Ну да, — пожал плечами Игорек. — Помнишь, у вас была серия, где девушку из окна выбросили? Вот ты ее и сыграешь.

— Но мы же написали «вместо головы — кровавое месиво»! И у нас на этом весь сюжет закручен, потому что ее за другую принимают! Вы что, меня через мясорубку пропустите, чтобы это изобразить? Учти, гримеры лишатся полугодового запаса клюквенного сока, если загримируют меня по всем правилам! Директор вам этого не простит!

— Да зачем такие сложности. Мы сразу, когда текст получили, решили, что труп будем показывать под простыней. Все остальные персонажи будут к нему подходить, отдергивать край простыни, морщиться и отходить.

— Тогда тем более не понимаю, зачем я вам нужна? Положили бы манекен какой-нибудь, и все!

— У режиссера вожжа в причинном месте заиграла, чтоб в кадре непременно была видна настоящая женская рука. Ну, и часть прически, разумеется.

— Но у меня же стрижка!

— А парик на что? Все, хватит препираться, пришли!

Вот так, неожиданно для себя я дебютировала в кино. В роли трупа. Правда, парик не выдали, хотя Игорек и обещал. Зато я, что называется, на своей шкуре заценила, насколько тяжел и некалориен хлеб актера. Пока операторы не отсняли все нужные кадры и дубли, мне пришлось около пятнадцати минут, не вставая, проваляться на асфальте в нашем дворике. И заметьте — без всяких там ковриков, прямо как есть: на холодном асфальте под тонкой маскировочной простынкой. Так что когда мне, наконец, разрешили подняться, я, набравшись наглости, потребовала «фронтовых» от простуды. И представьте себе, никто этому не удивился, а через полминуты мне уже поднесли грамм сто пятьдесят коньяка. Отказываться и объяснять, что я просто пошутила, было бы верхом свинства, да и согреться по правде не мешало. Поэтому я одним махом тяпнула дубового эликсира, и уже значительно повеселевшая отправилась к авторам, которые вот уже минут пять как ждали меня.

Вообще-то я коньяк недолюбливаю, как и прочие спиртные напитки, чья крепость близка к сорока градусам, но сейчас он явно пошел в масть. Разухарившись, дверь в комнату для совещаний я открыла ударом ноги, вызвав тем самым легкое замешательство среди коллег:

— Ну что, проветрились? Есть идеи?

Опять молчание. Никто не хочет брать на себя ответственность. Понятно. Что ж, тем лучше.

— Тады слушай монаршью волю. Продюсер объявил конец мораторию на трупы и с нетерпением ждет от вас кровавый триллер. Если не напишем, можем дружно отправляться на биржу труда. Ваше мнение, господа?

— Да мне плевать на то, что кто-то там трупов захотел! А если завтра один из нас окажется в морге? Что тогда? — взвизгнула Летка.

— Не дрейфь, подруга. Один труп у нас уже есть.

— И кто же? — округлив глаза от ужаса, спросила Летка. — Дима? Алексей?! С ними еще что-то случилось?

— Типун те на язык. Труп — это я.

Народ обменялся совершенно безумными взглядами. Стас втихаря перекрестился под столом, что вызвало у меня приступ истерического смеха.

— Да чего вы все такие зажатые? Ну да, лицензия на один труп у нас в кармане, поскольку не далее, чем полчаса назад я этот самый труп изображала на съемочной площадке. Чего непонятного? Так что одну кровавую серию мы отписываем запросто.

— А что потом? — спросил Андрей.

— А вот потом и будем разбираться. А сейчас хватит лодырничать, приступаем к работе. Мы сегодня и так уйму времени потеряли. Лета, подними, пожалуйста, записи из копилки. Если не ошибаюсь, у Стаса была отличная идея про подмену орудий преступления…

Как ни странно — сработало. Нельзя сказать, чтоб с большим энтузиазмом, но ребята выдали на-гора отличный сюжет про то, как жена грохнула мужа, а вину попыталась свалить на его друга-кредитора. Муж брал у друга взаймы приличную сумму денег, но со дня на день уже собирался ее ему отдать. Жена решила убить трех зайцев одновременно: избавиться от опостылевшего мужа и вступить в права наследования, подставить вместо себя его друга, да еще и денежки чужие прикарманить. Когда друг пришел в гости, она попросила его порезать хлеб стандартным кухонным ножом из стоящего на столе набора. Нож потом аккуратно, чтобы не затереть его пальцы, спрятала. Оставив мужчин наедине, отправилась в гости к соседке по лестничной клетке. Дождалась у нее, пока друг уйдет, вернулась к себе домой, грохнула мужа другим ножом из того же самого набора, потом свой нож вытащила, отмыла и спрятала, а нож с отпечатками пальцев кредитора — вставила в рану. И заголосила на весь подъезд: УБИЛИ!!! Кредитора, понятное дело, под белы рученьки и в камеру. Он клянется и божится, что друга не убивал, ему никто не верит. Супруга этого кредитора приходит к Дане и Олегу и просит их помочь, пока не поздно. Они сначала отказываются брать себе это дело. У них, мол, лучший специалист в больнице лежит, а без Дениса они ничего сделать не могут и т.д. и т.п. Потом, конечно же, соглашаются. Находят настоящее орудие убийства, отдают его на экспертизу, попутно устраивают хитроумную ловушку для самодельной вдовы, — в общем, спасают мужика от тюрьмы. И заодно осознают, что вполне способны работать и без Дениса. В общем, то, что надо. Если продюсер эту серию завернет, первая его козлом назову.