Но до Тулума не менее пяти тысяч миль, он находится где-то в джунглях, среди развалин, и там нет ни кофейных домов, ни таверн, ни шлюх. Дункан, как бывший морской офицер, хорошо знал, что если там и будет грог, то самый паршивый. И никакой славы и богатства. Если Рэндолл хочет, чтобы он туда отправился…

– Наше присутствие в Новом Свете пока недостаточно сильное, по крайней мере не такое, как нам бы хотелось. А-Табай поможет упрочить наше положение. И я хочу помочь ему в поисках Мудреца. А тебе будет полезно поучиться у него.

Дункан округлил глаза:

– Прости… я, должно быть, неправильно тебя понял. Ты говоришь, что мастер-ассасин должен отправиться на обучение к первобытному…

Движение руки Рэндолла было таким молниеносным, что Дункан даже не заметил его, лишний раз убедившись, что этот неказистый на вид человек заслуженно носил звание Наставника. Лицо Дункана вспыхнуло от стыда, смешанного с яростью, когда Рэндолл крепко схватил его за плечо, сильными пальцами впился в болевые точки, причиняя невыносимую боль, но не нанося увечий.

– Ты возьмешь на себя эту миссию и сделаешь все возможное, чтобы выполнить ее, – как всегда спокойно и непринужденно, сказал Наставник. – Если тамплиеры найдут этого Мудреца раньше нас, они получат в руки чудовищной силы оружие и повернут его не только против нас, но и против всего человечества. А-Табай владеет такими вещами, которым нам всем не мешало бы научиться… Надеюсь, ты у него научишься главному – контролировать свой буйный темперамент.

Мудрецом ассасины называли невероятно могущественного потомка Предтеч, создавших такие артефакты, как Яблоко Эдема, которые могли дать их владельцу – или целой организации – невероятную силу и власть.

Рэндолл был прав. Это было важное дело.

Но дополнительное условие, обязывающее Дункана чему-то поучиться, после полутора десятков лет, проведенных в братстве…

– В Ост-Индской компании меня ценят, – резко сказал Дункан. – Им не понравится, если я внезапно исчезну.

– Есть еще одна причина для твоего отбытия. Мы считаем, что ты привлек к себе ненужное внимание и тебе – нам! – угрожает опасность. Откажись от должности, заяви, что ищешь независимости и приключений. Они тебе поверят.

С этого момента Уолпол замер, весь внимание. Ост-Индская компания фактически владела монополией на торговлю специями, шелком, хлопком, чаем и прочими восточными товарами. Как и следовало ожидать, тамплиеры имели в этом предприятии свой интерес. В течение нескольких лет Дункан наблюдал за сотрудниками, пытаясь определить, кто из них тамплиер, а кто – нет. В итоге сформировался круг из нескольких человек. Но даже не заподозрил того, в ком Рэндолл опознал члена ненавистного ордена: Генри Спенсера, эсквайра, недавно вошедшего в совет директоров компании.

Дункан, разумеется, не был близко с ним знаком. Свой путь в компании он начал моряком и хотя поднялся по служебной лестнице, но все же недостаточно высоко, чтобы быть на короткой ноге с одним из директоров компании. Спенсер был полноватый и рыхлый, с розовыми щечками и маленьким красным ртом, который, казалось, навечно застыл в жизнерадостной улыбке. На вид совершенно безобидный человек. Дункан недоумевал, как Спенсер мог угадать в нем ассасина, и злился, что сам он даже представить не мог его членом ордена тамплиеров, отличавшимся властностью и высокомерием.

Рэндолл убедительно обосновал причины его отъезда, но Дункан отчетливо осознавал неприятный для себя факт: как бы долго он ни служил братству, он никогда не получит ни тех почестей, ни того богатства, которых, по его собственному мнению, заслуживал. И хотя Рэндолл сказал, что «всем» не мешало бы поучиться у майянского Наставника, однако отправлял на это обучение только одного Дункана.

В каком-то смысле это можно было расценивать как наказание.

А он не желает быть наказанным.

– Я не поеду.

– Конечно, не поедешь, – на удивление дружелюбно сказал Рэндолл. – Ты зол на меня. Чувствуешь себя обиженным. Мы уже не раз, Дункан, плясали с тобой подобный гавот. Но ты хороший человек, и я думаю, что ты все еще веришь в святые цели братства. – Тонкие губы Рэндолла скривились в улыбку, которой он редко одаривал собеседника. – Как ты думаешь, почему мы миримся с твоим характером так много лет? Потому что ты поменяешь свое решение и поедешь. Ты всегда так делаешь.

– Тебе повезло, старик, что вокруг много народу, – прошипел Дункан. – Иначе ты был бы уже мертв.

– Место встречи выбрано не случайно. Не обладая мудростью, никогда не станешь Наставником, – с оттенком сухой иронии произнес Рэндолл. – Остуди немного свою горячую голову, Дункан, потом мы продолжим этот разговор. Если ты посмотришь на свое новое задание спокойно и рассудительно, то увидишь, что перед тобой открываются грандиозные возможности.

– А ты увидишь мою задницу и можешь поцеловать ее, если захочешь, – рявкнул Дункан через плечо и зашагал по улице, кипя от злости и страдая от уязвленной гордости.

Остаток дня он с мрачным видом толкался в штаб-квартире Ост-Индской компании, где, на его удачу, проходило еженедельное собрание совета директоров и толстяк Генри Спенсер, эсквайр, там присутствовал. Когда Спенсер покинул штаб-квартиру, Уолпол решил перейти в наступление.

Он следовал по улицам Лондона за каретой Спенсера, терпеливо ждал его у гостиницы, перед тем как тот отправился на ужин с остальными директорами. Затем последовал за ним дальше – по всей видимости, к еще более респектабельной таверне, где Спенсер намеревался завершить вечер.

Уолпол притворился, что удивлен встречей со Спенсером, сидевшим в одиночестве, попыхивая глиняной трубкой с длинным тонким чубуком и читая один из памфлетов, которые, казалось, сотнями были разбросаны по всему городу.

– Генри Спенсер, эсквайр, если не ошибаюсь? – Дункан поклонился, когда Спенсер поднял голову и посмотрел на него. – Дункан Уолпол, к вашим услугам. Я имею честь работать в вашей замечательной компании.

– О да! – воскликнул Спенсер, и его розовощекое лицо засияло радостной улыбкой, словно он увидел самого дорогого ему человека. – О вас много говорят, мистер Уолпол. Да вы присаживайтесь, присаживайтесь. Желаете хереса?

Не дожидаясь ответа, он взглядом подозвал одну из служанок, девушка принесла второй бокал и, залившись очаровательным румянцем, поставила его перед Дунканом.

Уолпол пожалел, что сегодня вечером «все тяжкие» придется отложить, но взял девушку себе на заметку.

– Какие тут красотки, – сказал он. – Жаль, что они не включены в меню.

– О, я думаю, для настоящего мужчины все позволено, – сказал Спенсер и, прежде чем сделать следующую затяжку, внимательно посмотрел на Дункана.

И вдруг совершенно безобидный человек исчез.

«Ничто не истинно – все дозволено».

Одна из заповедей Кредо ассасина.

Уолпол не подал виду, что все понял, но сердце учащенно забилось. Рэндолл оказался прав. Его вычислили.