– Что?!!

– А вы не знали фамилию той, на которой женился Игорь?

– Знала, конечно, – растерянно пробормотала Света, – толькомне в голову не приходило связать их с Софьей Николаевной. Боярских-то много. Вчитальный зал ходит Боярский Андрей, а в буфете у нас работает Лида Боярская…

Сказав последнюю фразу, она покраснела еще больше и, поняв,что выдала себя, пролепетала;

– Я очень любила Игоря.

– Ясное дело! Отчего-то женщин тянет на подлецов!

– Не смейте так говорить! – взвилась Света. – Игорек былсамым лучшим! Самым! Он на Любе-то женился по необходимости!

– Да ну? Она была беременна? Парень решил, как честныйчеловек, прикрыть грех?

– Он никогда не прикасался к Любе! – возмущенно воскликнулаСвета. – Она вешалась ему на шею, приставала… Но Игорь очень любил меня, вот ирешил: некрасиво, конечно, но другого выхода не было…

Внезапно она уронила голову на стол и заплакала. Я встала,подошла к двери, перевернула висящую на ней табличку «Технический перерыв одинчас» на наружную сторону, вернулась к Свете и сказала:

– Ты лучше расскажи мне, что задумал Игорь! Легче станет!

Сафонова подняла залитое слезами лицо.

– Ничего плохого! Мы не могли пожениться. У Игоря есть мама,Фаина Семеновна. Он меня с ней знакомить боялся, говорил, что старушкапатологически ревнива, ну просто до невменяемости. Стоило Игорьку показатьсядома с какой-нибудь девочкой, как Фаина Семеновна устраивала скандал. Ну как мымогли создать семью, а? У меня копеечная зарплата и комната в коммуналке вместес мамой и сестрой. Игорек жил в крохотной двушке с матерью, у них было чутьбольше двадцати метров. Где, скажите, где могли мы устроиться?

Я вспомнила просторную квартиру Фаины Семеновны на четвертомэтаже «сталинского» дома, бесконечный коридор, по которому меня вели в гостинуюс двумя окнами, и постаралась сдержать негодующий возглас. Но Света не заметиласердитого выражения моего лица, она продолжала монотонно говорить:

– Да нам бы не дали жить вместе! Снять квартиру мы не могли…Все деньги проклятые, из-за них счастья не вышло…

И она снова заплакала, по-прежнему тихо, как-то стыдливо.Мне стало до боли жаль глупышку, обманутую пронырливым парнем. Я подождала,пока Света успокоится, и спросила:

– И тогда Игорь, чтобы получить собственную жилплощадь,решил шантажировать Марию Григорьевну и Любу? Света кивнула:

– Да.

– Что же он разузнал о них? Света пожала плечами:

– Понятия не имею. Только Игорь говорил, что у Боярскихденег куры не клюют, сто тысяч долларов для них, как нам сто рублей. Онспециально женился на Любе, чтобы получить подтверждение своим догадкам.Говорил: «У них дома, наверное, есть сейф или другое какое потайное место,документы там лежат! Вот только найду, заберу себе, а потом предложу выкупить.Сто тысяч хватит нам с тобой на квартиру, ты мне только помоги!»

– И вы помогали? Света кивнула:

– Да, но ничего противозаконного не делала. Пару раз съездилапо его поручениям к людям. Ну.., нарушила еще должностную инструкцию.

– Зачем?

Света вытерла лицо чистым, аккуратно отглаженным платочком,сложила его, спрятала в карман халата и принялась каяться.

В архиве хранится великое множество документов. Сколько их икакие они, до конца не знают сами сотрудники. Встречали вы иногда в газетахсообщения: «В хранилище обнаружены неизвестные письма Чехова. Сенсационнаянаходка российских исследователей»? Только не надо думать, что тот или инойученый-литературовед путем длительного изучения жизни великого писателя идраматурга пришел к выводу, что Антон Павлович в июле 18.., года писал помещикуN. А потом начал рыться в архивах, просиживал там годы, и, о радость,предположение подтверждалось, нашелся заветный листочек.

На самом деле ситуация скорей всего выглядела по-другому.Вероятно, ученый читал бумаги и просто наткнулся на письмо Чехова, о которомбыло неизвестно сотрудникам архива.

После Великой Отечественной войны в специально оборудованныедля хранения бумаг помещения привезли тонны документов и фото. Первыесотрудники архива попытались их систематизировать, описать, но до каких-тополок у них просто не дошли руки. Часть бумаг оказалась в хранилище, многиедокументы прибыли из Германии, и они были, естественно, на немецком языке.Внутрь этих папок особо не заглядывали, полагая, что немцы, люди доболезненности аккуратные, тщательно составили опись. Поэтому картонные ящичкипросто запихали на полки, указав в каталоге: «А-2; книги учета заключенныхлагеря Хорстенборг», или: «В-75; списки советских военнопленных, погибших в1942-м на территории округа Бранденбург». Что там внутри, никто особо неинтересовался. Да и не нужны были никому эти странички. Ими заинтересовалисьуже после перестройки, когда немцы решили выплачивать бывшим заключеннымкомпенсацию.

Германия требовала документ, подтверждающий факт пребываниячеловека в концлагере, и в архив потек ручеек людей. Замшелые единицы хранениявытащили на свет божий и обнаружили там кучу интересных вещей: фотографии,письма, чьи-то дневники. Фашисты оказались не столь аккуратными архивистами,как считалось до сих пор. А может, советские солдаты, ворвавшись в канцелярии,смешали содержимое папок.

Сотрудники архива решили систематизировать эту частьхранилища, но работы был непочатый край, и до сих пор на железных полках мирнождут своей очереди картонные и железные чемоданчики, украшенные свастикой.

Так вот, посетителям доступно только то, что тщательноописано и включено в каталог. Сотрудники архива продолжают трудиться непокладая рук, открывая, в прямом и переносном смысле слова, все новые и новыепапочки, каталог пополняется. Но все равно случаются ситуации, когда приходитпожилой человек и просит:

– Я был заключенным лагеря Освхоф. Можно посмотреть книгуучета?

Девушка-архивист, проглядев каталог, отвечает:

– У нас ее нет Посетитель уходит ни с чем, но книга-то стоитв подвале на полках, среди неописанного материала. Она есть, и ее нет. Парадоксархива.

Естественно, посетителям, даже тем, которые считаютсяVIP-персонами, не разрешено спускаться в подвал, к стеллажам.