Девчонка посмотрела на милиционера и со злостью дыхнула в трубку.

– У-у-у! – обрадовался Мутаков. – Так мы еще и пьяные… Да, серьезно. Тут есть о чем поговорить.

Он шагнул в сторону, к полке. Достал чистый лист, всем видом показывая, что собирается заполнять протокол.

– Есть-есть! – со злостью ответила «жертва», быстро вытаскивая из сумочки мобильник.

Ах, как некстати он зазвонил! И мелодия необычная, сержант не сразу понял, что это сигнал вызова.

– Вован, я на станции «Лесная», в ментовке, – торопливо произнесла девушка, прежде чем Мутаков успел добежать до нее. – Тут мент странный, то ли денег хочет, то ли…

Договорить она не успела, сержант вывернул руку. Жертва закричала.

– Ты что, тварь? – прошипел оборотень. Повалил упрямую девчонку на стол. – Ты как себя ведешь, стерва?! Да я тебя щас!..

Он выкрутил строптивой пассажирке обе руки за спину, защелкнул наручники. Девчонка попыталась подняться со стола. Мутаков усмехнулся, глядя на ее тщетные усилия. Одной рукой задрал скованные кисти так, что девчонка охнула от боли и ткнулась носом в полировку. Подождал, чувствуя, как нарастает возбуждение. Медленно, никуда не торопясь, задрал юбку на задержанной. Рука сержанта принялась внимательно исследовать бедра девчонки…

И вдруг дверь в «дежурку» заходила ходуном. Удар следовал за ударом, колотили чем-то очень внушительным. От неожиданности Мутаков выпустил жертву, сделал шаг к центру комнаты, замер с открытым ртом. Грохот стих.

– Открывай, мент! – услышал сержант чей-то грубый окрик.

Мутаков запаниковал. Быстро метнулся к строптивой девке, снял с нее наручники, толкнул за стол.

– Сиди! – грозно нахмурив брови, приказал милиционер. – Только вякни что-нибудь лишнее! Враз упрячу на пятнадцать суток. У меня вон там видеокамера!

Мутаков показал на стекляшку в углу комнаты. Девчонка с интересом посмотрела туда, иронично улыбнулась.

– Видеокамера! – повторил сержант. – Зафиксировано, как ты оказала сопротивление при задержании. Тест на алкоголь у тебя положительный. И вообще, ты в городе находилась без документов. Так что помни: вякнешь лишнее – угодишь за решетку!

– Ну-ну, – скептически покивала головой задержанная, подперла голову ладонью. – Складно лепишь, мент. Иди, дверь открой. К тебе гости.

Сержант Мутаков поправил форму, придал лицу строгое выражение и щелкнул замком двери.

– В чем дело? – грозно спросил он.

И обалдел. За дверью стояли трое бритоголовых качков. Причем первый из них дубасил в дверь не ногой и не какой-нибудь бейсбольной битой. Он бил в створку кулаком.

– Где Лелька? – вместо объяснений поинтересовался амбал.

Не дожидаясь ответа, качок отбросил Мутакова в сторону, вошел в узенький коридор. Сержант при этом оказался приперт к стене.

– Лелька! – позвал здоровяк.

– Я тут! – радостно откликнулась девушка.

Качок, шумно выдохнув, повернулся к Мутакову.

– Пошли, мент! – сказал он. – Базар перетереть надо.

Сержанта втолкнули в комнату. Девчонка сидела, развалившись на стуле, закинув ногу на ногу. Все трое качков вошли в помещение следом за милиционером.

– Здорово, кукла! – один из вошедших поприветствовал задержанную Мутаковым пассажирку.

Он шагнул к столу, сочно чмокнул «жертву».

– Ну что тут, Леля? – грозно поинтересовался амбал, барабанивший в дверь. – Что за пожар? Вован нас дернул, блин, из бани. Без базару.

– Да вот! – девушка показала на сержанта. – Представляешь, Гога?! Эта сволочь меня на станции цепанула! Говорит, покажи документы.

– Не «покажи», а «покажите», – поспешил вставить слово Мутаков. – Я вел себя очень вежливо.

Он почувствовал, что дело принимает неприятный оборот. Очень неприятный. Но еще оставался шанс: «жертва» вспомнит о законе и тюрьме, промолчит обо всем, что происходило в дежурке.

– Да-а-а, – протянула Лелька. – Ты че, мент, тупой? Вежливо?! Ага! Забыл, как мне руку выкручивал?

– Он выкручивал тебе руку? – враз посуровел амбал.

Огромная лапища легла на шею сержанта.

– Если б только! – хихикнула девчонка. – Обе выкрутил! Наручники нацепил. А потом лапами под юбку полез. Сопел в ухо, весь трясся от кайфа.

– Лелька! – рыкнул амбал и побагровел. – Не сочиняешь, а? Известная любительница языком поработать. Один к тебе прислонится, другой… А мне вот – челюсть ломать…

– Да ты че, Гога?! – обиделась девчонка и даже привстала, махнула рукой. – У него ж запись! Вон, работает!

Она указала на объектив компактной видеокамеры.

– Ты мне не веришь? Возьми пленку, любуйся! Там все должно быть. Я упиралась, он меня об стол шарахнул. Руки выламывал! Трубку в рот сунул!

– В рот?! Какую еще трубку?! – озверел Гога.

– Ну эту… дыхнуть чтоб… – объяснила Лелька. – А та покраснела. Хотя, ты ж понимаешь, я не пила сегодня. Вова не любит этого.

– Трубка? – Второй качок взял прибор со стола, дыхнул. – О! Красная! Слушай, мент! Так это ж разводилово, а не трубка! Она всякий раз краснеет, как дыхнешь. О! Еще раз! Да ты че, урод, на понты всех берешь?

Мутаков стоял красный, как трубка его собственной конструкции. Крыть было нечем.

– Не, я первый раз такое вижу! – недоуменно развел руки амбал Гога. – Чтоб мент… Беспредельщик… Не, ну всякое бывает, а? Ну ты прикинь! Мент! Беспредельщик! Даже у нас таких отморозков мочат! Болт! Что делать будем? Мочить?

У Мутакова перед глазами поплыли круги. Он с трудом заглатывал воздух, забыл даже про пистолет, лежавший в кобуре. А что пистолет? Качков трое, сержант не успел бы и притронуться к «пушке», как ему бы свернули шею.

Третий из бандитов все время, пока амбал Гога вел разбирательство, стоял у стены, наблюдая за происходящим. Теперь у него спрашивали совета. Неужто молчаливый был главным? И от его слова зависела судьба Мутакова?

– Мочить прямо в ментовке – беспредел, – отозвался Болт. – Чересчур круто. Кипеж подымется. Но обиду прощать нельзя. Опустим! И без мокрухи, и будет рот на замке держать.

Мутаков затрясся. Болт вынес приговор. Дело принимало не просто очень серьезный оборот. Дело принимало… Мозг сержанта отказывался продолжать мысль.

– Опустить в ментовке – еще больший кипеж подымется, – почесал затылок Гога. – Здесь видео, контроль всякий. Если кто узнает – нам труба. Цепных псов натравят.

– Значит, надо вывозить в лес, – равнодушно сказал Болт. – Опустим там.

В это время у него зазвонил мобильник. Мутаков пошатнулся, схватился за стену. Болт не шутил. Пока второй бандюк болтал о чем-то с развеселившейся девкой, а Гога стоял, почесывая квадратную челюсть, Болт разговаривал по телефону. И Мутаков отлично слышал, как тот объяснял кому-то, что «дело, в натуре, небольшое, на час-полтора. Одного лохана в лесопарковую зону вывести да на карачки поставить…» А потом Болт снова клялся, что через час-полтора он точно будет свободен.