Уже прощаясь, довольный и успокоенный Сергей сказал:

— Я буду несколько дней во Франции. У меня там переговоры. Попробую тебе помочь с этой бумажкой. А ты, дочь моя, учись лучше. Врач — лучшая профессия на земле. Я теперь очень жалею, что бросил учебу. Но что поделаешь? Денег вам подкину. Ведите себя хорошо. И еще, Тома, твой друг Трошин с первого этажа, он меня уже достал. Говорит, нарыл что-то по делу Игоря… Я его переключил на Берегового из моей охраны. Так что, имей в виду. И, чуть не забыл, купил тебе новый сотик. Вот, возьми. Чтобы не отключались.

— Хорошо.

Они распрощались уже вечером. Генрих пригласил Тамару и Маришу в кино. Но Марина осталась. Она легла на свою кровать и позвонила Андрею. Беседа длилась больше часа. Зато теперь Андрей был в курсе, что Сергей еще не был в курсе… В целом, сложно пересказать все, что было сказано одним любящим человеком другому любящему человеку. После чего влюбленные уснули.

Следующее утро встретило Генриха неласково. Болела голова. В семь утра звонила соседка, что матери плохо и трижды приезжала скорая.

Он поспешил в номер Тамары.

— Поедем домой. Маме плохо.

— Хорошо, дорогой. Только, если мое присутствие не ухудшит ее состояние. Генрих, боюсь, что это — типичная женская тактика. Поезжай один. Она успокоится. Ты проверишь булочную. Про меня лучше не рассказывай!

— Я бы хотел с тобой, любовь моя.

— Генрих! Поверь мне, будет лучше, если я останусь здесь. В этой гостинице. Буду присматривать за своей племянницей и ходить по свадебным салонам. Нам нужно выбрать два свадебных платья. А это серьезная проблема для девушек! Поезжай!

— Хорошо. Только не исчезни снова! Я буду звонить тебе каждый час.

— Хорошо, Генрих!

Они поцеловались и расстались. А Марина уже собралась в клинику.

Вечером она застала тетку, сидящей на полу в позе лотоса.

— Йогой занимаешься?

— Нервы успокаиваю. Как Андрей? — спросила Тамара.

— Получше. И по анализам тоже. Но нужна будет еще одна операция — поменять сустав.

— Понимаю… Какая же ты молодчина! Просто поверить не могу, что ты такая выросла, самостоятельная, взрослая… И все у тебя получается.

Тамара обняла и поцеловала племянницу.

— Это не совсем так, теть. У меня ничего бы не вышло, если бы Андрей не научил меня одной мудрости. Он был в монастыре летом. Лечил своего брата от алкоголизма. Один монах ему сказал, что нужно постоянно молиться. Делаешь что-то и молись, проси у Бога. Потому что результат зависит от воли Божьей. И если делаешь хорошее дело, Господь поможет обязательно. Так все просто…

— Молись и делай, — повторила Тамара. — А как молиться?

— Ну, «Господи помилуй». «Господи благослови». Помоги то-то и то-то…

— Ясно. Я запомню.

— Что будем делать?

— Шоппинг. Лучшее средство успокоить нервы.

— Когда есть финансы, конечно.

— Серега подкинул, пошли.

— Теть, ты такая внезапная. Я думала, что ты с этим Юрием…

— Забудь о нем. Он едва не угробил меня. И вообще о мертвых или хорошее, или ничего…

— Что-то я тебя не понимаю.

— Пойдем. Кругом скидки. Лучшая пора посещать Германию.

Каждый день Марины теперь начинался с забот об Андрее. Она покупала ему разные фрукты и икру. Икра рыб — лучший стимулятор иммунитета. Это было очень нужно Андрею именно сейчас, чтобы быстрее прошло воспаление, и можно было сделать эндопротезирование сустава. В гостинице она заранее заваривала ему мятный чай в термосе, его любимый. Андрей все время шутил, говорил, что не привык, чтобы за ним так ухаживали.

— Мариш! За что мне это все? Я тебя не достоин. Совсем не достоин.

— Перестань, Андрюш. Я тебя люблю. И ничего не хочу больше слышать. Ни про возраст, ни про отца! Сколько бы у нас не было еще времени в жизни — я буду тебя любить до конца своих дней. И даже после.

— Я тоже. Я никогда не покину тебя. Никогда.

Доктор Петер Шторк перепоручил русскую девушку-интерна, как у них говорят Arzt-intern, заведующему отделением ортопедии Максу Циммлеру. Он хорошо говорил на английском и неплохо на русском. Оказалось, что Макс когда-то учился в 1-м московском медицинском институте. Поэтому знал русский. Он приглашал фройляйн на операции, консилиумы, разборы больных. Вскоре в клинике к ней привыкли. Немцы готовились к Рождеству и Новому году. Все кругом говорило о предстоящих праздниках. Генрих несколько дней провел возле матери, убедился, что она жива и здорова, и прилетел опять к Тамаре.

То утро Тамара запомнила очень хорошо. Оно началось со стука в дверь. Марина была уже одета и открыла дверь. Это был Генрих. Марина поздоровалась и впустила Генриха.

— Привет, дорогой! — сказала Тамара, поцеловав Генриха. — Как мама?

— Она в порядке. Допрашивала меня с пристрастием.

— Бедный Генрих… Может, сходим на завтрак?

— Да. Я — не против.

— Вы спускайтесь с Маришей, а я вас догоню, — предложила Тамара.

— Хорошо.

Они ушли, Тамара быстро оделась. Тут раздался стук в дверь. Она открыла дверь, но никого не увидела. На полу перед дверью лежал белый конверт. «Только не это», — пронеслось в голове. Она подняла с пола белый конверт. Руки задрожали. Все эти дни она подсознательно ждала что-то подобное.

В конверте был лист бумаги с двумя предложениями. «Отдайте то, что было в термосе, в противном случае вы и ваша племянница пострадаете. Срок — 3 дня». Голова закружилась. Тамара села на край кровати и стала делать дыхательные упражнения. Сердце забилось ровно. Голова просветлела. Она спрятала конверт в сумочку и спустилась вниз.

Позавтракав, Генрих с Тамарой распрощались с Мариной. Она поспешила в клинику. Добиралась обычно пешком. Идти всего минут пятнадцать.

— Генрих, нам нужно прогуляться.

— Конечно. Я готов, любовь моя.

Как приятно в глазах любимого видеть полное обожание и согласие.

— Ты — идеальный мужчина, — сказала Тамара. Генрих поцеловал ей руку. Тамара поняла, что сейчас она в ответе за жизнь Марины и Генриха. Одно неверное действие — и все. С теми людьми нельзя шутить. Они пошли прогулочным шагом до ближайшего парка. На улице было туманно. Парк был ухожен, ни одного пожухлого листочка на земле, ни одной лишней веточки.

— Генрих, — сказала Тамара, — ты притащил хвост.

— Что такое хвост? — спросил удивленный Генрих и даже оглянулся назад.

— Читай.

Она достала конверт и дала ему прочитать.

— Что за термос?

— Ты помнишь наше знакомство? Свадьбу?

— Конечно.

— Ты знаешь цель нашего свадебного путешествия?

— Примерно. В общих чертах.

— Ты помнишь тот стальной термос, будь он неладен?

— Очень смутно.

— Генрих. В тот злосчастный день, когда тебя убили,