же он молодчина, он все-таки добыл сотовый телефон главы немецкого МИДа!

Было уже довольно поздно для звонков, начало одиннадцатого.

— Алле! Это господин Михаэль Кирстен?

— Да. Я слушаю, представьтесь.

— Вы меня не знаете. Я симпатизирую вам и очень хочу помочь. Это — не шантаж и не бросайте трубку. В мои руки случайно попали некие документы и фотографии, датированные осенью 1992 года. Вы там в красном спортивном костюме фирмы «Адидас», кажется. Думаю, вам будет интересно их содержимое.

В трубке что-то крякнуло. После паузы собеседник произнес:

— Что вы хотите?

— Помощи. За этими документами охотятся плохие люди. Я хочу, чтобы вы помогли мне покинуть эту страну по дипломатическим каналам, хоть в посылке. А я верну вам эти документы. У меня еще трое людей помимо меня. Моя племянница, мой жених и жених племянницы. Он прооперирован, не ходит. Мы сейчас — во Франфуркте-на-Майне. Пациент — в клинике доктора Шторка.

— Хорошо. Я пришлю сейчас вам номер факса. На него сбросьте ваши паспорта. Завтра в полдень я перезвоню вам.

— До свиданья, герр Михаэль!

Тамара взяла один пакет, и они пошли в гостиницу. В гостинице их ожидал сюрприз — Сергей. Он протянул Тамаре голубую бумагу.

— Что это?

— Твой свадебный подарок.

— Сertificat de décès, свидетельство о смерти, — прочитала Тамара.

— Обещал — сделал.

— Спасибо! Мари дю Фуа отошла в мир иной три года назад. Ты — вдовец, Генрих.

Генрих поцеловал ей руку и сказал, что они могут хоть сейчас ехать в Гамбург. Там они распишутся в местной мэрии. Его кузина там работает и проблем не будет. Он торжественно пригласил Сергея, но Сергей замотал головой — дела.

— Как Мариша?

— Спит в номере, очень устает, — соврала тетка.

— Передай ей привет. Я тут проездом, улетаю в Лондон. Так что простите.

Они с Генрихом обменялись рукопожатием.

— Приезжай в Россию! Ты должен увидеть Россию.

— Сначала поживем в Москве. У Сережи там коттедж, — предложила Тамара.

— Конечно, живите, сколько хотите. До встречи на Родине!

Серега кивнул двум верзилам и откланялся.

Тамара с Генрихом поднялись в номер. Еще никогда в жизни Тамаре не было так тяжело. Она готова была получить еще несколько травм головы и даже лишиться речи, только бы ничего не случилось с Мариной. Марина была ей как дочь. В горле стоял ком. Хотелось кричать и бить кулаками в стену. Вместо этого она налила Генриху виски и уложила его спать. Сама она не сомкнула глаз до утра. Ходила из угла в угол и молилась.

В 9 утра раздался звонок на номер Генриха. Это была Ева Гаусс, она сообщила, что зашла в здание банка.

— Это замечательно, вы — молодец!

Через минуту опять позвонили, но на номер Тамары.

— Ты нашла то, что нам нужно?

— Частично. Пока только номера счетов. Но отдам только в одном случае. Через полчаса Марина должна сидеть в фойе нашей гостиницы.

— Что-то ты такая прыткая сегодня!

— Я вам совершенно не доверяю. Я знаю город и банк. Более того, одна наша родственница сейчас находится там. Можете проверить, она выехала вчера на гостиничной машине в Цюрих. Если через полчаса я не увижу Марину, я позвоню своей родственнице в Цюрих, продиктую ей номера счетов, и она снимет все ваши деньги и положит их на свой счет. А вы можете нас хоть в землю закопать!

В трубке замолчали. Видимо, информация подействовала.

— Ладно.

— Вторую порцию получите позже. Когда я увижу Марину, оставлю вам номера счетов на ресепшен. На настоящую фамилию Юрия. Думаю, вы ее знаете?

— Хорошо.

— Генрих, пойдем в холл.

Они оделись и стали спускаться. Ноги Тамары не гнулись, голова гудела и подкруживалась. Генрих вел ее под руку.

Через полчаса в холле появилась Марина. Живая и здоровая. Она бросилась к тетке на шею и заплакала.

— Мне на голову надели какой-то мешок, а потом я уснула. Я ничего не помню. Голова гудит, — рыдала она.

— Все-все. Мариш, не плачь. Генрих, веди ее в номер. Я тут на две минуты задержусь. И позвони Еве. Отбой. Вот видишь, не все Евы такие плохие…

— Ты про кого?

— Про жену Гитлера.

— Ясно, а я думал, про ту, другую, впрочем, неважно…

Тамара вручила дежурной пакет для господина Юрия Платонова и поднялась в номер.

Марина была в душе. Тетка прижала палец к губам. Это означало, что нужно молчать. Марина вышла с мокрой головой и сразу стала звонить Андрею. Тетка отобрала телефон и вернула ее в ванную. Она пустила воду.

— Так лучше. Нас прослушивают. Мы с этим Юркой вляпались. Теперь нужно ноги уносить.

— Что все это значит? Какие-то люди напали на меня и увезли куда-то.

— Мариш, все будет хорошо. Ты мне веришь?

— Конечно. Мне нужно к Андрею. Его же прооперировали.

— Пока нельзя. Мы на осадном положении.

— Надолго?

— Нет, конечно. И еще, очень тебя прошу, не говори ничего в номере. Так — по пустякам можешь. По делу — ничего. Рот на замок.

— Почему?

— Нас прослушивают.

Еду заказали в номер. В двенадцать часов Тамара вышла в холл и отошла на три номера в сторону. Зазвонил телефон.

— Алло! Через час за вами приедет микроавтобус. Не пугайтесь, это цирковой. Он отвезет вас в аэропорт. Запишите номер.

— А вы знаете, в какой мы гостинице?

— Уже да. Запишите номер машины.

— Я запомню, диктуйте. А как же наш прооперированный друг?

— За ним уже поехали. Не переживайте.

— Но он же после операции.

— Все будет в лучшем виде. До встречи.

Потом она позвонила Андрею и сказала, что за ним приедет машина, и сегодня они вылетают на родину. С клиникой Шторка они расплатились позавчера полностью. Неудобно было уезжать, не попрощавшись. Не поблагодарив. По-английски. Но ситуация была очень патовая… Вернувшись в номер, Тамара написала всем сообщение на уголке газеты: «Собираем вещи». Генрих пошел в свой номер, а Тамара стала рассказывать Марине, как правильно готовить «Штолен». Девочки тихо паковали вещи.

Ровно в 13 часов герр Михаэль отзвонился опять и сказал, что возле гостиницы их ожидает микроавтобус с нарисованными цирковыми животными и клоунами. Номера она знает.

Они расплатились на ресепшен карточкой Генриха и попросили доставить вещи из номера в цирковой микроавтобус. Затем, следуя цепочкой за Тамарой, быстро покинули гостиницу и, сверив номера, сели в эту не к случаю смешную машину. Цирковой микроавтобус с фигуркой клоуна на крыше и разрисованными зверушками корпусом напомнил Тамаре свое первое возвращение в Берлин в вагоне с обезьянами. История, как говорится, повторяется дважды…

Внутри был Андрей в инвалидном кресле. Он