– Дай Бог, – прошептал он едва слышно. – Дай Бог, чтобы это оказался тот бандит, что отнял жизнь у юного Эвана.

Страдание, появившееся на лице Дункана, было вызвано не болью от собственных ран, а безвременной гибелью юноши.

Линнет с трудом сдержала слезы. Она поплачет потом, а сейчас надо помочь раненому мужу. Она подбежала к нему и крепко схватила за здоровую правую руку.

– Хватит демонстрировать свою доблесть, Маккензи, пойдем со мной, – взмолилась она. Но он не двинулся с места. – Умоляю тебя!

Его лицо окаменело. Он стряхнул жену с руки, как надоедливую муху и, преодолевая боль, наклонился, чтобы поднять арбалет. Сжав зубы, попытался зарядить его, но Мармадьюк вырвал у него оружие.

Линнет с замиранием следила, с каким мастерством англичанин заряжает арбалет, налаживая стрелу, натягивает тетиву, прицеливается и наносит смертельный удар по невидимому противнику.

Мармадьюк прислонил арбалет к стене и встал прямо перед Дунканом, не давая ему дотянуться до оружия.

– Если ты сейчас же не уберешься отсюда, то никогда больше не сможешь взять в руки ни этот арбалет, ни какое-либо другое оружие.

– Дункан, умоляю, – снова начала Линнет. – Ты весь в крови. Я никогда не видела…

Нахмурившись, он схватил Линнет за локоть и оттащил в сторону – двое мальчишек тащили огромный котел с кипящим маслом.

– Эй, щенки, смотрите под ноги!

Он сгреб жену в охапку и крепко держал ее, закрывая собой все время, пока два здоровяка принимали у мальчишек котел, выливая его содержимое за стены.

Снизу донеслись пронзительные крики. Дункан одобрительно кивнул и только после этого отпустил Линнет.

– Проследи, чтобы она вернулась туда, откуда ты ее привел, – приказал он Мармадьюку, подталкивая жену к англичанину. – И только посмей нарушить мой приказ, – добавил он и, выхватив меч, подскочил к небольшой группе своих людей, скрестивших оружие с двумя мерзавцами, которым удалось взобраться наверх.

– Леди, пойдемте, – сказал Мармадьюк, обхватив ее за плечи. – Позвольте мне проводить вас вниз, в безопасное место. Я знал, что ничего из этого не выйдет.

Линнет оглянулась и на дальнем конце парапета увидела, как ее муж сражается с каким-то монстром, размахивающим боевым топором. Из-за тяжелых ранений движения его были замедленными, над головой пролетали огненные стрелы. Ударяясь о каменный парапет, они рассыпались множеством искр. Затаптывая ногами огонь, носились мальчишки.

– Леди, идемте же, – подтолкнул ее Мармадьюк. – Здесь нельзя оставаться.

– Я никуда не пойду, – упрямо заявила Линнет.

Дункан между тем с трудом отражал атаки противника. Если бы не раны, он давно расправился бы с негодяем и сбросил его со стены, не дав даже замахнуться топором.

Но сейчас, как показалось Линнет, он слабел с каждой минутой. Если так пойдет и дальше – он проиграет бой.

Только не это. Он не должен умереть.

Она поклялась всем святым, что не даст ему погибнуть, и скорее умрет сама, чем нарушит эту клятву.

И если Бог ей поможет, никто из их людей больше не умрет.

Мимо их ног просвистела огненная стрела, и сэр Мармадьюк, шагнув в сторону, затоптал дымящееся древко. Линнет воспользовалась моментом и бросилась прочь от него, снова на стену.

Схватила арбалет Дункана, подняла и прицелилась через амбразуру.

– Кеннет Маккензи! – громко крикнула она копошащимся внизу людям. – Ты меня слышишь? Отзовись!

– Леди, остановитесь, они убьют вас! – Мармадьюк попытался оттащить ее от стены.

Линнет бросила арбалет и схватилась за зубец стены.

– Оставь ее, – донесся голос снизу, со скалистого берега у подножия крепости. На какой-то миг бой прекратился.

Одинокая стрела с грохотом ударилась о каменный пол рядом с Линнет. Воцарилась зловещая тишина, нарушаемая лишь свистом ветра в амбразурах и шумом волн, накатывающих на основание крепости.

– Дайте леди выйти и сказать, что она хочет, – снова раздался тот же голос.

– Не слушайте его, это просто безумие, – шепнул ей на ухо Мармадьюк. – Он хочет убить вас.

– Побойся Бога! – взревел Дункан, мертвой хваткой вцепившись ей в руку окровавленными пальцами. – Немедленно иди в замок! – Он дернул ее с такой силой, что она отлетела далеко от зубца.

– Оставьте меня! – Ей удалось вырваться от Дункана.

– Держите ее!

– Не подходите! – Она выхватила из ботинка стилет и приставила к своему горлу. – Никто не сможет мне запретить говорить с братом мужа.

Послышались ропот, проклятия, но никто не двинулся с места.

Не сводя глаз с окруживших ее воинов Маккензи, Линнет положила стилет на ближайший зубец и обвела всех суровым взглядом.

– Те из вас, кто видел, как я учила Робби бросать нож, знают, как я это делаю. Мне не хотелось бы демонстрировать вам свое умение.

Она снова подняла арбалет.

– Я здесь, – крикнула она высокому широкоплечему мужчине внизу, который был хорошо виден среди перевернутых вверх дном лодок – там прятались его люди.

Она посмотрела на него так, словно одной лишь силой взгляда хотела заставить убраться восвояси.

На какой-то момент ей показалось, что там внизу стоит ее муж, таким поразительным было сходство между братьями-близнецами.

Однако вокруг Кеннета она снова увидела грязно-зеленое свечение, как тогда, в тисовой роще.

Она перехватила арбалет поудобнее.

– Я здесь, Кеннет Маккензи, – повторила она, – и предлагаю тебе и твоим людям отсюда уйти. – Линнет подперла арбалет ногой. – Иначе я прострелю тебе колено, и твоим людям придется тебя унести.

Кеннет склонил голову и широко улыбнулся. Снизу донеслось хихиканье.

– Это твои люди смеются? Те самые, с которыми ты был в тот день? Или другие? – с вызовом крикнула она.

Кеннет поднял руку, и смех прекратился.

– Они смеются не над вами, благородная леди, – крикнул он. – А над моим братом, который прячется за женской юбкой.

За ее спиной раздался гневный рев Дункана. Он пытался вырваться от удерживавших его людей.

– Не рыпайся, дурак, – успокаивал его англичанин. – Ведь он провоцирует тебя. Надеется, что ты выскочишь и его подручные убьют тебя прежде, чем ты дотянешься до своего арбалета.

– Моего мужа здесь нет, – заявила Линнет. – Он тяжело ранен, и его унесли вниз.

– Какой неблаговидный поступок с его стороны! – продолжал юродствовать Кеннет.

– Кеннет Маккензи, если ты человек благородный, как утверждаешь, то должен признать, что мой долг хозяйки замка – находиться на этих стенах после того, как моего супруга тяжело ранили.