– Прости, дружище, – услышал он слова англичанина. Потом все словно вспыхнуло огнем и разом погасло.

– Слава Богу, он пришел в себя, – задыхаясь от волнения, пробормотала Линнет, сжимая внезапно ослабевшую руку мужа. Она отвела глаза от окровавленной стрелы, которую Мармадьюк протащил сквозь тело Дункана.

Где-то рядом суетилась Элспет, меняя очередную примочку на лбу Дункана. Она взглянула на Линнет:

– Надо промыть руку, приложить теплую примочку из зверобоя и поскорее перевязать. – Она снова сменила примочку. – Как ты себя чувствуешь, детка? Может, я сама все закончу?

Линнет расправила плечи и сжала губы, чтобы не было видно, как они дрожат.

Всю ночь она помогала раненым. Промывала раны, сшивала и прикладывала примочки на раны, поила из ложечки успокоительными и обезболивающими настойками бесчисленных измученных Маккензи, и все это время ей хотелось только одного: свернуться калачиком рядом со своим мужем и обнять его.

Раз или два она бегала в спальню – проверить, как там Робби. К счастью, мальчик крепко спал, Томас все еще неотлучно охранял дверь.

Так или иначе, надо держаться. Она даже умудрилась несколько раз улыбнуться непострадавшим воинам, которые за кружкой пива смаковали подробности поспешного отступления Кеннета и его банды после того, как ее стрела пронзила бедро предводителя ублюдков.

Она разделяла их радость. С удовольствием глядя, как Кеннет захромал к лодке, которую поспешно приготовили для него. Но сейчас она не могла беспечно смеяться вместе со всеми – еще многое предстояло сделать. Зал был полон раненых, некоторые агонизировали.

Но за все время Линнет не проронила ни слезинки.

Не заплачет и теперь.

Она будет рядом; пока нужна своему мужу.

Не хотелось даже думать о том, что могло произойти, окажись раны Дункана более серьезными. Он мог навсегда покинуть ее. От этой мысли она содрогнулась.

Нет, она не может потерять его.

Во всяком случае, сейчас, когда он так ей нужен.

Когда она так сильно полюбила его.

Так сильно, что готова была умереть, только бы не жить без него на этом свете.

– Леди?

Голос Элспет вывел ее из раздумья.

– Да?

– Ты, я смотрю, замечталась. Я промыла рану на руке твоего мужа и уже принесли свежий настой для примочек. Ты сама приложишь их к ране или я это едет лаю? Может, тебе лучше подняться к себе и хоть немного поспать?

– Нет. – Линнет покачала головой. – Я сама. – Она взяла у Локлана стопку примочек, приложила к ране и плотно забинтовала.

– Спасибо, Локлан, – поблагодарила она юношу, осторожно положив перевязанную руку Дункана на стол. – Прежде чем он проснется, надо будет еще раз сменить повязки.

Локлан почтительно склонил голову.

– Я могу еще чем-то помочь, миледи?

– Да. – Линнет коснулась его руки. Юный оруженосец вздрогнул, и она обратила внимание на его бледность. – Отдохни. Тебе надо поспать.

Повернувшись, она достала из сумки маленький флакон.

– Я хочу дать мужу выпить вина с настойкой валерианы. Он проспит до утра, а может быть, и дольше. Помоги мне приподнять его голову. – Она погладила юношу по щеке тыльной стороной ладони. – А потом сам выпьешь этого вина.

Локлан слегка покраснел.

– Спасибо, леди.

Общими усилиями Линнет, оруженосец и сэр Мармадьюк умудрились влить в горло Дункана приличную дозу валерьянки. К счастью, он даже не проснулся.

Сэр Мармадьюк с тревогой посмотрел на Линнет.

– Леди, вы сделали все, что могли, даже больше. Я хочу выразить вам свое восхищение и уважение. – Он положил руку ей на плечо. – Близится рассвет, и, я думаю, нам с вами тоже надо отдохнуть.

Линнет еще раз оглянулась на мужа, который крепко спал на столе. Его широкая грудь мерно поднималась и опускалась.

И все же Линнет не хотелось уходить.

Англичанин слегка пожал ее руку.

– Лучше не переносить его в другое место, а то разбудим.

– Но…

– Не беспокойтесь, леди, с ним ничего не случится, – успокоил ее Мармадьюк, смахнув слезу, показавшуюся в уголке его глаза. – Он для этого слишком упрям.

К горлу Линнет подступил комок, и она смогла ответить лишь благодарным взглядом.

– По вашей просьбе Фергус и Элспет сейчас принесут шерстяные одеяла, чтобы укрыть Дункана и других раненых. Вы больше ничего не сможете для них сделать. По крайней мере, не этой ночью. Дункан тоже хотел бы, чтобы вы поспали.

Он подошел и предложил ей руку.

– Пойдемте, я провожу вас в вашу спальню.

Оглянувшись на спящего мужа, Линнет взяла англичанина под руку и позволила увести себя. Томас открыл перед ними дверь, но Мармадьюк задержал ее.

– Не возражаете, если я посижу у камина, пока вы будете спать? – На его лице она прочла тревогу.

– Это очень любезно с вашей стороны, но не стоит беспокоиться, – отказалась Линнет, только сейчас почувствовав, как сильно устала. Ей хотелось побыстрее улечься в постель, обнять Робби и погрузиться в сон.

– Вы уверены?

– Вполне.

– Как пожелаете, леди. – Мармадьюк кивнул и оставил ее одну.

Она проводила его взглядом, пожелала спокойной ночи Томасу, зашла в спальню и заперла дверь.

Засыпая на ходу, она потянулась, распрямляя над головой уставшие руки, подошла к кровати и откинула полог.

Робби там не было.

Вместо него на кровати растянулся улыбающийся мужчина.

Прежде чем она смогла закричать, чья-то железная рука обхватила ее за талию и отвратительно пахнущая ладонь плотно зажала ей рот, не давая произнести ни звука.

– Милая леди, – игриво произнес Кеннет, развалившись на ее кровати, – а я уж думал, вы никогда не придете.

– Не советую кусать Гилберта за руки, – с издевкой предупредил Кеннет, предугадав намерения Линнет. – У него плохие манеры и вряд ли он будет обращаться с вами так же галантно, как я, если вы вонзите в него свои зубки.

При мысли об этом Линнет вздрогнула от отвращения. Рука, которая зажимала ей рот, так воняла протухшей рыбой, что она едва ли решилась бы укусить его.

Прищурившись, она посмотрела на самодовольного негодяя, растянувшегося на ее кровати. Он лежал, скрестив ноги и положив руки под голову, с перевязанным бедром.

– Вы ничего не добьетесь, стреляя в меня вашими глазками, леди, какими бы прелестными они ни были. – Кеннет явно издевался над ней.