— Ты бы, гнида, поменьше болтал! — начал пилить его Валера. — Спасибо, людей встретили, а то была бы тебе хана за твой язык паскудный, которым ты только брехать умеешь. Еще «Гитлер капут» кричишь!

— Что им надо? — уже с явной тревогой спрашивал Ханси, слыша знакомые слова. Вид у него был всклокоченный.

— А правда туг минетчицы в витринах сидят? — припомнил опять Витек, глядя хитрыми глазами. — В витринах, брехал, сидят?

— Правда.

— Где?.. Братва какой уж день мучается.

— За деньги сто штук на автобусе привезут. Тут за деньги всё на дом заказать можно, кроме солнца и луны, — ответил я.

— Ну, ништяк, — удовлетворенно произнес он.

В витринах, действительно, девочки тут сидят, но есть ли у них дипломы по их древней профессии — никто не знает. Чтобы эту оплошность исправить, в Берлине открыли семинар по оральной любви, то бишь по минету. Этому событию Лило Вандерс посвятило одну из своих передач. Семинар называется Lutsch-Seminar, по нашему, значит, Сос-семинар. Участников — полный зал битком. На сцене — две металлические конструкции, Кафка бы обзавидовался. Тут же консультанты, мужчина и женщина. Выходит, например, девушка с бананом, заправляет его в аппарат, на гибкую ножку, сама устраивается на стуле, на корточках, на коленях — кому как удобно (аппарат всюду достает), и начинает на банане свое домашнее задание показывать. Консультант, следя за ней, дает советы и указания: «Глубже, мягче, легче, не спешить…».

За другим аппаратом мужской участник усердно половину дыньки лижет, а консультантша определяет на глаз момент вероятного оргазма: «Стоп! Время!». Плод каждый участник выбирает себе сам, причем его тип и размеры, длительность процедуры, длина языка и другие важные данные вносятся в компьютер. А зал внимательно и с интересом смотрит, и улыбочек нет, всё строго научно и серьезно, и никто из зала не кричит, не хохочет, советов не дает, а многие даже что-то записывают, потому что экзамен сдавать предстоит, без него сертификата не получишь.

Финалом же семинара, выпускным балом становится обоюдный минет по желанию участников. Финал, к сожалению, не показывают, потому что по ТВ такие вещи показывать запрещено. Старые немцы плюются и говорят, что вся эта глупость из Америки идет. Наверно. Из Америки — глупость. Из Англии — говяжье бешенство. Из Голландии — наркотики. Из России — уран. Из Франции — СПИД. Это уже известно. Кстати, психология — единственная дисциплина, которой в Германии запрещено заниматься иностранцам, и никакие дипломы не признаются. А почему — сам подумай. Это так же труднообъяснимо, как и продажа противозачаточных таблеток строго по рецептам, однако же факт.

До появления Бенжамена мы успели выпить всего бутылку. Команда, вся сплошь в «адидасах», узнав о благой вести, окружила нас, предварительно перезнакомившись с нами за руку, отчего Ханси очень взволновался — столько мозолистых лопат он никогда не пожимал.

— Как они смотрят! — пробормотал он. — Mein Gott, что за лица!..

— Что ты хочешь — это же матросы, а не академики!

— А с ними можно поговорить?

Я поинтересовался насчет языка, на что братва ответила:

— Да знаем чуток по-английски, но чтоб серьезно — то раз-два, и обчелся. Капитан знает, вот Сашка, Вовчик…

— Вот есть того теперь тут… — начал пояснять литой парень в тельняшке, Гриня.

— И в цифрах путаемся, по-английски что пятнадцать, что пятьдесят — один хрен, — сообщил какой-то мрачный тип с флюсом. — Кока так и надули, запаски по пятнадцать сказали, а потом по пятьдесят впихнули…

Нас усадили в центре, Иван и Валера сели рядом, начали гонять салаг за стаканами и бутылками, Витек отправился за водкой. Остальные почтительно слушали амфитеатром.

— А какие машины есть? — начал спрашивать Валера, когда выпили по первой, причем Ханси долго исподтишка изучал стакан, так и не рискнув прикоснуться к нему губами.

— Всякие, — отвечал Франц. — Какие хотите.

— А сколько стоят?

Франц развел руками.

— От ю до 1 ооо ооо, — ответил я за него.

— Ясно. А опеля есть? — крикнул с лестницы Витек, громыхая ящиком по ступенькам.

— Есть и опеля.

— А бээмвешки?

— Тоже.

— Ну, ништяк!

После этих вопросов все как-то задумались. Слышалось бульканье воды за бортом. Баржу покачивало. Матросы, кто с кружкой, кто со стаканом, подливали сами себе. Кто-то вытащил хлеб, галеты, печенье, а Валера угрюмо пояснил:

— Капитан, падла, уже два дня в городе валандается, ключи от камбуза у него, а мы на сухпайке…

— А с запчастями как? — поинтересовался кто-то напоследок.

Когда выяснилось, что и с запчастями нет проблем, а запаски можно брать даже даром, стало повеселее.

— А вот этого того где… — начал было спрашивать Гриня, но тут в трюм, согнувшись в три погибели, спустился высоченный и худющий друг Франца. Антиквар представил его:

— Бен, хозяин магазина!

Все тут же выстроились в очередь. Бен быстро жал руки, золотой браслет так и крутился на его запястье. Когда он, наконец, сел, Франц коротко изложил ему по-голландски суть дела. Посмотрев на меня, он еще что-то добавил, и Бен, приподнявшись, сказал по-немецки:

— Danke!

— За что? — удивился я.

— За клиентов, — пояснил Франц.

Потом Бен, отказавшись от водки, сообщил на ломаном русском:

— Вы хотеть машин?.. Мой есть машин! Я много бизнес Раша! Скольку?

Произошло замешательство. Тогда Валера, развернувшись, скомандовал:

— Поднимай руку, кто хочет! Посчитаем! — Подняли почти все, кто был в трюме. Пересчитав, он сказал: — 17. Може, еще кто, но их сейчас нету, в город ушли.

— О’кей! — пропел Бен. — Денга?

— У всех с собой.

— Кеш? Бар? Доллар?

— Да покажите ему бабки, чтоб чего не думал, — скомандовал Валера.

И ребята, повытаскивав отовсюду пачки и мотки денег, показали их Бену. Тот застыл, как собака в стойке, глаза его бегали по рукам, по пачкам денег, и он явно что-то подсчитывал в уме.

— Что, не нравится? — испугался Валера. — Може, что разная валюта?.. Так что ж делать, в Мурманске надавали…

— Нет, всё в порядке, — успокоил я его.

— Може, он думает, что фальшивые? — продолжал сомневаться Валера, но тут Бен, удовлетворенно закурив черную сигарку, спросил, кто пойдет покупать.

— Как кто? Все! — ответил Валера.

— Все? — удивился Бен. — А11е?

— Але, але!.. А как он себе думал? — удивились в свою очередь братишки. — Ясный хрен, каждый хочет свою машину сам увидеть. И скажи ему про запаски.