Белль ухватилась за лапу Чудовища и крепко пожала.

– Вместе мы что-нибудь придумаем, – пообещала она.

Какое-то мгновение Чудовище взирало на нее сверху вниз в крайнем изумлении, потом обняло девушку свободной лапой. Белль прижалась к теплому боку, и Чудовище не отстранилось.

Гастон

В таверне, еще недавно наполненной светом и смехом, теперь царили полумрак и холод. Пришло время темных дел: полночь давно миновала, а рассвет еще не скоро. Огонь в огромном камине еще горел, но не ярко и не весело, пламя угасало, и тени в углах помещения сгущались.

За единственным освещенным столом сидели трое, они подались вперед, почти соприкасаясь головами, чтобы никто их не подслушал.

Одним из них был, разумеется, Гастон, такого высоченного парня ни с кем не спутаешь.

Рядом с ним сидел его приятель Лефу, нервно прихлебывая сидр из высокой деревянной кружки. Третий человек был худ, пергаментно-желтая кожа туго обтягивала его заостренные скулы. Он казался древним, как мумия, но ликер, который налил ему Гастон, выпил одним махом. Свои длинные волосы он не перевязывал лентой, и редкие сальные пряди свободно спадали на спину. У него был полон рот зубов – не то своих, не то у кого-то позаимствованных, – и зубы эти обнажались всякий раз, когда человек говорил или улыбался, последнее, правда, случалось редко.

Еще от него исходил странный запах – не от тела, а от одежды, плаща и шляпы. Неприятный душок навевал мысли об опасных химических реактивах, рвоте и гниении, моче и старости. Гастон постарался незаметно чуть повернуть голову в сторону, чтобы не выглядеть невежливым.

– Обычно я не покидаю свой сумасшедший дом на неделе, а тем паче глубокой ночью, но мне сказали, вы возместите мне издержки, – произнес старик. Он сидел совершенно неподвижно, шевелились только его губы. Он даже не покачивал в пальцах стакан.

– Разумеется, месье д’Арк, – сказал Гастон так вежливо, как только мог. Он не привык общаться с благородными джентльменами. Вообще-то до сего дня это ему и не требовалось. Он вытащил из кармана пальто мешочек с монетами и бросил на стол.

Сначала на лице месье д’Арка промелькнуло отвращение: трудно сказать, то ли ему не понравился небрежный жест, то ли размер мешочка. Потом он уверенным движением потянулся к мешочку и развязал стягивающий его шнурок. Глаза старика заблестели, как высыпавшиеся на стол золотые монеты, а губы сложились в неприятную улыбку.

– Я... слушаю.

– Дело вот в чем, – начал Гастон озабоченным тоном, словно собирался рассказать о чем-то очень серьезном. – Я всем сердцем желаю взять в жены Белль, но ее нужно... скажем так, убедить.

– Убедить? Да она же тебе отказала! Наотрез! – заметил Лефу.

Гастон схватил кружку с сидром и с силой прижал ко рту приятеля. Лефу протестующее забулькал, но начал пить.

– Все знают, что ее папаша безумен... – продолжал охотник, с невинным видом помахивая рукой.

– Поосторожнее со словами, – проговорил д’Арк с легкой угрозой в голосе. – Морис совершенно безвреден.

Гастон с размаху саданул кулаком по столу.

– Сегодня вечером он примчался сюда и нес полный бред: якобы какое-то чудовище держит Белль у себя в замке!

Глаза месье д’Арка сверкнули, он слегка нахмурился, но и только.

– Очевидно, он просто хотел над вами подшутить.

– Он с пеной у рта доказывал свою правоту, – возразил Лефу, качая головой. – Всё кричал, какое это чудище большое да какие здоровые у него клыки и...

– Он заявил, будто чудовище умеет говорить, – перебил его Гастон, пожимая плечами. – Словно человек.

– Как необычно, – сказал д’Арк, подаваясь вперед. – Говорящее чудовище. Рассказывайте дальше.

– Да какая разница, что он там наплел?! – взревел охотник. – Важно главное: он сумасшедший, а Белль сделает что угодно, лишь бы ее отца не держали под замком.

– Ага, даже выйдет за него замуж, – поддакнул Лефу, округляя глаза.

Гастон злобно зыркнул на приятеля, но возражать не стал.

– Понятно, – протянул д’Арк, широко улыбаясь. – Скажем так: в других обстоятельствах я бы усомнился, можно ли сажать невинного человека в психушку ради того, чтобы заставить его дочку за вас выйти. Даже если бы вы мне заплатили. Однако вы пробудили мое любопытство... Хорошо, я вам помогу.

– Отлично! Давайте за это выпьем! – Гастон поднял огромную пивную кружку, и из нее плеснула пена. Лефу тоже поднял свою кружку с сидром, а д’Арк – стакан с ликером, при этом глаза его злобно блеснули...

Преступление минувших лет

Несколько минут они сидели в умиротворяющем дружеском молчании, а с неба медленно падал снег. Наконец Чудовище поднялось и протянуло девушке руку.

– Пока мы здесь, может, покажешь мне конюшни? – решилась Белль.

Чудовище посмотрело на нее удивленно:

– Зачем?

– Не знаю... Просто у меня такое чувство... все время думаю про исчезновение Аларика Поттса. В видении, явившемся мне прошлой ночью, был какой-то всадник. Не думаю, что это совпадение. Далее если это не Аларик, все равно тот человек как-то связан с лошадьми. А поскольку нам доступна только замковая конюшня, я подумала: вдруг там на меня снизойдет озарение.

– Как выглядел всадник из твоего видения? – с любопытством спросило Чудовище.

– Трудно сказать... Было темно, ночь все-таки. Тот человек определенно знал мою семью. Худощавый, высокий, ноги у него немного кривые...

– Думаю, это похоже на Аларика, – неуверенно сказало Чудовище. – Только я был ребенком, мне все взрослые казались высокими.

Белль рассмеялась.

– Не могу представить тебя маленьким.

Чудовище смущенно улыбнулось... а потом у него дернулись уши. Оно повернулось и уставилось на коричневую птичку, которую Белль до сего момента не замечала. Птаха сидела на ветке, в глубине фигурно подстриженного куста. Неизвестно, о чем думала волшебница, превращая принца в чудовище: отталкивалась ли она от образа собаки, кошки или какой-то неведомой зверушки, но при виде воробья хозяин замка сделал охотничью стойку, а хвост его начал мелко подрагивать.

Белль слегка шлепнула его по запястью.

Чудовище встряхнулось, поглядело на девушку с горестной улыбкой и двинулось дальше.

Конюшня представляла собой деревянную пристройку к общему нагромождению башен и башенок – рядом с замком, но в кольце внешних стен. Кроме того, пока это было первое здание – не считая спальни Белль, – уже начавшее покрываться ледяной паутиной. Одна главная нить проложила себе путь к углу старинного каменного здания, от нее во все стороны тянулись отростки потоньше, поднимаясь всё выше и выше, стремясь к крыше.

Белль старалась не паниковать. Хоть она и не знала, чем все это закончится, паутина недвусмысленно намекала, что ничего хорошего обитателей замка не ждет.