получилось. Он сумел заговорить! Хотя по всем законам природы и единого мироздания не должен был.

Правда, его голос звучал, как у полуживого или вусмерть пьяного алкоголика, едва-едва ворочающего языком в окровавленном рту. И раз он умел не только соображать, но и строить вполне целостные предложения со смыслом, значит, его ещё не полностью выпотрошили и не лишили врождённой способности мыслить и анализировать.

— Не знаю. Это ты Зверь или… как тут тебя любили именовать, Дерек Кровавый. К тому же, ты ещё мог это сделать сам.

— Зверь… не я… — он снова с неимоверным для себя усилием шевельнул во рту языком и напряг исколотые невидимыми осколками стекла голосовые связки. Казалось, в его распухшем изнутри и снаружи горле и вправду застрял ком из этих осколков, которые продолжали его там царапать и резать буквально до мяса. Ведь он до сих пор отхаркивался кровью.

— Я… интурист… А ты…

Он вновь совершил немыслимое для себя чудо. Сумел повернуть и кое-как приподнять голову, упершись подбородком и левой скулой о холодный камень, и наконец-то взглянул постоянно расплывающимся взглядом из-под бровей на старика. Того самого беловолосого пилигрима с волшебным посохом. Но едва ли Гендальфа или Сарумана. По крайней мере, у него не было (на этот раз) длинной до пояса бороды, а его балахон выглядел самой обыкновенной власяницей из грубой мешковины.

— Ты… вообще… кто?.. Что… ты… тут… делаешь?..

— Хотел убедиться, что ты ещё жив. И… — старик ненадолго поджал губы, с неподдельным сожалением прищуриваясь и явно собираясь с решимостью, чтобы произнести вслух то, что он собирался сказать. — Относительно при своём уме. И теле тоже…

— Теле?.. — прохрипел Кен и по всему его телу прошлась очередная мощная судорога от нового приступа физической боли. Кажется, вместе с нею его охватило несильным, но достаточно ощутимым разрядом электрического тока. Даже в голове ненадолго закоротило, а из глаз едва не буквально посыпались искры.

Ему пришлось сжать зубы и пальцы рук в кулаки. Но это максимум, что ему вообще удалось совершить и при этом не застонать во весь голос.

Прошло, наверное, не меньше минуты, прежде чем Кену снова удалось заговорить. Вернее, выплюнуть из себя на шумном выдохе очень сложное для него слово:

— Что?.. Что… они со мной… сделали?.. Что… они сделали… с моим… телом?..

— Правильней будет сказать… Что они с ним делают. И как долго они собираются с тобой это делать.

Кен, не удержавшись, закрыл глаза, почувствовав, как из-под век по щекам стекли две крупные слезы. Правда, на самом деле он не плакал. Они просто там накопились. Как накапливалась в его рту кровь. Потому что у него не было сил даже на это. Даже на то, чтобы себя пожалеть и поплакаться.

— Надеюсь… ты… пришёл сюда… непросто… так? Ты… принёс… то… зелье?.. Ты… пришёл… меня… отсюда… вытащить?..

И снова старик помедлил с ответом, а Кен был готов поклясться, что почувствовал, как тот качнул головой в едва заметном отрицающем жесте.

— Это не было чудо-зелье, Дерек. В каком-то смысле, да, оно воздействует на определённые участки твоего мозга, подобно стимулятору, но… В основном это плацебо. А ты, надеюсь, знаешь, что такое плацебо?

— Хочешь… сказать…

— Я хочу сказать, — старик поспешил перебить Кена, чтобы тому не пришлось тратить драгоценные силы на очень сложные для себя предложения. — Что в этом мире не всё работает так, как хотелось бы многим. Здесь всё иначе. Здесь многое зависит от самих людей и, в первую очередь от их сущностей. Их разум в большинстве случаев заблокирован, и они больше напоминают запрограммированных биороботов, которые, естественно, этого не понимают. Не понимают, что ими управляют и направляют их массовое мышление в нужную местным властям сторону.

— Бытие… определяет… сознание?.. — Кену удалось растянуть губы в жёсткой усмешке (или даже точнее в зверином оскале), но вот посмеяться у него особо не получилось. — Думаешь… в моём… мире… всё… как-то… иначе?..

— Думаю, в твоём мире всё несколько попроще, и у него нет таких лазеек для сознания, как здесь. Мне очень хотелось бы, чтобы для тебя тут всё сложилось по-другому, но… Я не могу вмешиваться в здешний порядок вещей. Да я и не обладаю подобными возможностями. Я не волшебник и не спаситель на белом коне. Я такой же здесь заложник, как и ты, который пытается разгадать, как же работает механизм данного мира. Но, похоже, это непосильная для простых смертных задача. Даже я не могу переходить определённые границы и появляться в любом месте, где только захочу. Как и не смогу отключить твой ошейник. Но ты всё-таки сильно от нас отличаешься, Дерек. У тебя есть тот потенциал, который отсутствует у «рождённых» в этом мире. Ты ещё можешь побороться за себя и…

— Ты издеваешься?.. — Кен выпалил свой вопрос едва не с рычанием, хотя, на самом деле ему хотелось заорать.

Его снова затрясло, будто очередной электрический разряд в тысячу вольт прошёлся через его кости и мышцы, едва не скрутив невыносимо болезненным спазмом все его внутренности. Но сознания он так и не потерял. Хотя жаждал этого буквально до одури.

— Они же… меня… убивают!.. Я… скоро… сдохну!.. Просто… сдохну!..

— Ты недооцениваешь свои возможности. Хотя, для тебя пока простительно. Ведь ты сейчас для этого мира, как новорождённый, которому ещё предстоит научиться ходить, говорить и понимать основы окружающего его мироздания.

В этот раз Кен не просто заставил себя раскрыть глаза до возможного для себя максимума, но и приподнять над полом голову (что вообще теперь казалось нереальным нонсенсом), чтобы взглянуть на старика под более лучшим ракурсом и увидеть лицо непрошеного гостя в более чётком фокусе.

— Серьёзно?.. — и снова он не прохрипел, а именно прорычал свой вопрос, сквозь сжатые зубы и дрожа всем телом от нервного перенапряжения и зашкаливающей физической боли. — Меня… насильно… сюда… запихнули, а ты… Ты предлагаешь мне… просто с этим… смириться?.. Стать частью… вашего… грёбаного… мира?..

— Выбор только за тобой, Дерек. Любая жизнь или существование — это выживание. Даже комнатным растениям приходится сталкиваться с рядом трудностей, притом, что они не были для них созданы. Это как земля, которая всё своё многовековое существование растила на себе определённый вид деревьев, кустарников и сорняков, но пришёл человек и решил лишить её права самой выбирать, что ей создавать и кому давать право на жизнь. Мы вечно боремся с естественным ходом вещей и законами Вселенной, будто имеем на это полное право. И этот мир не исключение. Просто здесь… Всё гиперболизировано и атрофировано до