– Да уж, послать вас туда было бы всё равно что поручить лисицам сторожить курятник. Нет, друзья мои, вы будете работать снаружи, на улицах, благо вам не привыкать. – Господин Фируз повернулся к Рикусу: – Помогай Амадеусу в его наблюдениях и держи наготове лошадей, чтобы немедленно последовать за злоумышленником, если парень укажет на него.

Для меня снова наступили унылые деньки. Я следил за начальником монетного двора, но так и не смог установить, каким образом секретные сведения попадали к разбойникам. Однако они, вне всякого сомнения, к ним попадали, поскольку произошло ещё два нападения на мелкие обозы.

Раскрыть махинации преступников помог случай. Как-то раз мне пришлось нанести визит золотых дел мастеру. Господин Фируз попросил меня зайти к этому ювелиру забрать золотую цепочку и медальон, которые он заказал ко дню рождения Линии. Одновременно со мной в мастерскую явился человек, заказавший для своей жены перстень, очень дорогой. И этим выгодным заказчиком являлся не кто иной, как курьер с монетного двора, который доставлял деловую почту на рудники.

Гонец мог получить полный реестр только из рук служащего монетного двора. Наконец-то я догадался, как они обделывали свои делишки. Начальник, за которым я наблюдал, состоял в сговоре с гонцом. Он снабжал его секретной информацией так, что заметить это было невозможно. Ведь соучастники пытались скрыть этот факт.

Дождавшись очередного отбытия гонца с документами, мы выехали за ним, благо знали его маршрут – не считая, разумеется, времени и места его предполагаемой встречи с разбойниками. Дорога была мне известной и весьма оживлённой. Поэтому мы смогли следовать буквально по пятам всадника с монетного двора. Тот, прибыв в Ильму, сразу отправился к постоялому двору с трактиром, расположенному рядом с центральной площадью. Мы последовали туда же и как раз в тот момент, когда снимали с лошадей седельные сумы, вдруг услышали громкий грубый смех, до боли режущий слух – и до боли знакомый.

Двое мужчин – наш посыльный и второй, более плотный, дородный, неприятного вида тип в ярко-жёлтом дублете и таких же штанах, – оживлённо беседуя, подошли к таверне и направились внутрь. Они нас не заметили, да и Рикус на всякий случай пригнулся, делая вид, будто осматривает бок своей лошади. Когда он снова выпрямился, мы переглянулись.

– Теперь нам известно, кто получает сведения с монетного двора.

Пресловутый разбойник Фарид теперь занимался тем, что грабил обозы с королевским золотом.

– Мы не можем войти в таверну, он нас тут же узнает, – промямлил я, ярко вспоминая ужасные дни, проведённые в компании мерзавца.

– С чего бы это? – пожал Рикус плечами. – С тех пор как мы виделись, прошли годы. Мы оба отпустили бороды, вполне обычные для этого унылого места, а ты свою к тому же ещё и выкрасил в черный цвет. Мы выглядим как нищие погонщики скота или рудокопы.

Меня, однако, вовсе не тянуло испытывать судьбу: мало радости иметь дело с этим неопрятным человеком, обладавшим бычьей силой и злобным темпераментом взбесившейся лошади.

– Не думаю, что нам стоит входить. Давай сообщим о Фариде здешнему начальнику королевской стражи, пусть он его арестует.

– За что? Какие мы предъявим доказательства его вины? Расскажем, что много лет назад этот здоровяк пытался ограбить Священную эльфийскую рощу? У нас нет никакого подтверждения, что этот человек причастен к грабежам, нельзя же построить обвинение на том, что Фарид и этот всадник с монетного двора остановились в одном трактире. Да и чтобы покончить с разбойниками, нам необходимо выяснить, где прячется вся шайка.

Вынужденный или войти в трактир, или праздновать труса, я последовал за Рикусом внутрь. Мы заняли столик в самом тёмном углу. Фарид и его спутник сидели в противоположном конце помещения. Мы делали вид, будто их не замечаем, хотя я был уверен, что глаза Фарида, пока мы шли к своему столу, пробуравили нас насквозь.

Рикус заказал хлеб, мясо, кусок сыра и жбан вина. И пока мы ели, он уголком глаза наблюдал за интересующей нас парочкой.

– Этот парень передал лист Фариду, а он вручил ему кошель, надо думать, с золотом.

– И что мы будем делать?

– Пока ничего. Дождёмся, когда Фарид отбудет, и последуем за ним. Посмотрим, кому он доложит о сделке, и узнаем, где прячется вся шайка.

Фарид вышел минуту спустя, мы последовали за ним. У конюшни к Фариду присоединился какой-то парень. Они сели в экипаж и выехали из города по дороге в горы, к рудникам. Однако целью этой преступной парочки оказался не рудник, а ещё один постоялый двор, гораздо меньше предыдущего. Лошадей они завели в стойла, а их экипаж остался стоять рядом с конюшней. Далеко не столь богатый и изысканный из виденных мной ранее, он тем не менее имел с ними нечто общее, причём весьма существенное. Герб!

Не вызывало сомнений, я раньше видел этот герб в Ролоне. То был личный герб Лафета и его деда – вьюнок, скользящий по стальному рыцарскому ботинку. Как-то я подробно расспросил о нём Линию и выяснил, что права на него имел Дом Амадей – дом имперского герцога, прибывшего в Калион ещё во времена войны с эльфами.

– Помнится мне, что герб этого дома – голова медведя на кончике меча. Почему же его отпрыски носят какой-то из второстепенных гербов? – поинтересовался я у Рикуса.

– Тут существует никем не раскрытая тайна. Один из членов их семьи с гордостью носит старый герб, за что презираем и своим отцом, и своим сыном…

Да, сын герцога, внук старика, питавшего ко мне непонятную убийственную ненависть, и, если верить слухам, счастливый жених, который в скором времени должен стать супругом моей возлюбленной, как-то причастен к ограблению караванов с золотом!

Рикус обратил внимание на моё волнение, и я сказал ему, кому принадлежит экипаж.

– Вообще-то Лафет может и не иметь отношения к ограблениям, – заметил он.

– А я говорю, он причастен. Он и Корин де Мозер.

– Тебе это ведьма нагадала или ты дошёл до этого исключительно благодаря своему необычайно острому уму?

Однако я нисколько не сомневался в причастности Лафета к ограблениям. Мне было трудно объяснить это Рикусу, но я чувствовал в юноше то же самое бессердечие, которое являлось отличительной чертой де Мозера. От них обоих веяло холодной жестокостью. Да если уж на то пошло, грабить обозы с золотом – гораздо меньшее зло, чем фактическое убийство тысяч эльфов, погибших из-за обрушений в туннеле, а это преступление было на совести Корина де Мозера, поставившего дешёвые и некачественные строительные материалы.

Я слез с лошади и вручил Рикусу поводья.

– Хочу кое-что выяснить, чтобы знать наверняка.

Нырнув под забор постоялого двора, я подобрался к окошку.

Всего в нескольких метрах от меня Фарид с Лафетом выпивали и беседовали, как старые друзья и заговорщики. Неожиданно Фарид поднял глаза и посмотрел в окно – прямо на меня. Я отскочил как ошпаренный и со всех ног ринулся к лошадям.