Замок не выдержал после третьего удара. Или не выдержала дверная филенка. Тавис так никогда и не узнал, что именно. В комнату ворвались стражники. И пожилая женщина, которая испустила пронзительный, нечеловеческий вопль при виде представшей ее взору картины и рухнула на пол в беспамятстве.

— Посмотрите на его руки! — закричал один из мужчин. — Они все в крови!

Тавис посмотрел. Стражник говорил правду. На его руках запеклось столько крови, что пальцы шевелились с трудом. Странно, что он не заметил этого раньше.

Двое мужчин схватили Тависа, заломили ему руки за спину. Один из них ударил мальчика коленом в живот, и Тавис согнулся пополам от боли. Третий стражник, пытавшийся привести в чувство женщину, прокричал кому-то приказ разбудить герцога, и издалека ему ответил чей-то голос. Тавис, который судорожно хватал ртом воздух и упирался взглядом в каменный пол, не разобрал ответа.

— В чем дело? — спросил кто-то. — Что здесь происхо…

Тавис поднял голову. В коридоре, прямо за дверью, стояли Фотир и Ксавер. Советник-кирси смотрел на постель широко раскрытыми желтыми глазами — мертвенно-бледный, как сама Бриенна. Ксавер тоже смотрел туда, но дергал головой, словно хотел отвести взгляд в сторону и не мог.

— Почему вы держите лорда Тависа? — осведомился советник неожиданно резким и напряженным голосом.

— Он убил леди, — ответил один из стражников, державших мальчика.

— Вы этого не знаете. — Слова Фотира прозвучали неубедительно.

— Он весь в крови, и дверь была закрыта изнутри.

— Тавис? — прошептал Ксавер. На лице у него отражалось отчаяние; казалось, он настолько боится правды, что готов поверить в любую ложь.

— Мне кажется, я не убивал ее, — сказал Тавис.

— Вам кажется?.. — повторил Фотир.

Но Тавис не сводил напряженного взгляда с Ксавера. Если кто-нибудь и мог его понять, то только друг.

— Мы были пьяны. Оба. Вино с пиршественного стола. — Он с трудом выражал свои мысли.

Но, похоже, Ксавер понял:

— Ты ничего не помнишь, да?

— Кое-что помню. Но не все. — Он перевел глаза на Бриенну, лежавшую в луже крови, пронзенную кинжалом. — Этого я не помню.

— Это его работа, — сказал стражник. — Посмотрите на его руки.

Прежде чем Тавис успел ответить, в дверном проеме показался Яван. Он на миг задержался на пороге, бегло взглянув на Ксавера и Фотира. Потом прошел мимо них в комнату. Он посмотрел на мертвую Бриенну невозмутимым взором человека, закаленного в боях и привыкшего к виду крови и смерти. Как подобает истинному королю. Через несколько секунд он поднял тяжелый взгляд на Тависа:

— Что здесь произошло?

— Я не знаю, — ответил Тавис. — Я ничего не помню.

Герцог кивнул и снова повернулся к постели.

— Я не стал бы убивать ее, отец. Я не мог сделать этого. Мы… Она мне нравилась. Очень нравилась.

Яван не посмотрел на сына, но снова кивнул.

Тавис услышал голоса в отдалении и топот ног, отдававшийся гулким эхом в каменном коридоре. Сюда шла целая толпа людей. Андреас? Герцогиня? Он снова почувствовал сильнейший приступ тошноты. Он должен был плакать, понял Тавис. Именно этого все ожидали от жениха Бриенны. Он хотел плакать о себе и о ней, но не мог выдавить ни слезинки.

Андреас и Иоанна достигли комнаты и остановились на пороге. При виде мертвой дочери Иоанна рухнула на колени и испустила вопль, от которого у Тависа заледенела кровь в жилах. Андреас оттолкнул в сторону Фотира и Ксавера и подошел к Явану, с ненавистью взглянув на него. С минуту он стоял у постели, устремив немигающий взор на Бриенну; лицо герцога казалось суровым и непроницаемым, словно стены Кентигернского замка. Наконец он наклонился и выдернул кинжал из груди дочери. Иоанна зарыдала с новой силой. Герцог медленно поднял голову и посмотрел на Тависа. Стражники еще крепче сжали руки пленника.

— Это твой кинжал? — спросил герцог Кентигернский страшным голосом.

Тавис тяжело сглотнул:

— Да, милорд.

Герцог шагнул вперед и навис над мальчиком, глядя на него холодными, налитыми кровью глазами.

— Почему ты сделал это? Она раздразнила тебя, да? Ты попытался овладеть ею и она стала сопротивляться?

— Я ничего не помню, милорд, — сказал Тавис дрожащим голосом. — Но я не думаю, что это я убил вашу дочь.

— Это твой кинжал! — Андреас возвысил голос.

Он поднес кинжал к самому лицу Тависа, и мальчик отпрянул назад. Он схватил Тависа за кисть и вырвал руку пленника из цепких пальцев стражника.

— Твои руки в крови! И ты по-прежнему утверждаешь, что не убивал Бриенну?

Герцог отпустил руку Тависа, и стражник мгновенно схватил ее снова.

— Я не мог убить Бриенну, — повторил молодой лорд. — Она мне нравилась.

Андреас занес кулак для удара.

— Остановитесь, Кентигерн!

Герцог резко повернулся к отцу Тависа и наставил палец ему в грудь, словно меч.

— Тебе лучше вообще помалкивать! — прошипел он. — Твой сын убил мою дочь и теперь врет, как последний анейранец.

— Он говорит, что невиновен. И я ему верю.

— Значит, ты дурак или такой же лжец!

Яван отшатнулся, словно получив пощечину.

— Да как вы смеете! — прошептал он. — Я ваш будущий король. И вы осмеливаетесь разговаривать со мной в таком тоне?

Андреас шагнул к нему, угрожающе размахивая кинжалом Тависа.

Но прежде чем он успел сделать второй шаг, раздался звук, похожий на звон бьющегося стекла, и окровавленный клинок разлетелся на крохотные кусочки, которые посыпались на пол, словно снежные хлопья.

Андреас остановился на полпути, вытаращив глаза.

— Прошу прощения, милорд, — сказал Фотир, в голосе которого, впрочем, не слышалось ни малейшего сожаления. — Давайте не будем осложнять трагедию новым насилием. — Он бросил взгляд на кентигернского советника, словно ища поддержки, но тот отвел глаза. — Сейчас нам надо оплакать смерть леди Бриенны, — после короткой паузы продолжил он, — и найти виновных.

— Фотир прав, — сказал Яван. — Мы окажем вам всю посильную помощь в поисках убийцы и расследовании…

— Нам не нужна ваша помощь! — отрезал Андреас. Он по-прежнему сжимал в кулаке рукоятку кинжала, но, казалось, забыл о ней. — И нам нет необходимости искать убийцу за пределами этой комнаты. — Он повернулся к стражникам, державшим Тависа. — Бросьте мальчишку в темницу. Если кто-нибудь из наших гостей попытается помешать вам — все равно кто, — добавил он, свирепо взглянув на Явана, — отведите их туда же.

Андреас повернулся и направился к двери. Но при виде своей жены, которая по-прежнему стояла на коленях, сотрясаясь от рыданий, он остановился, снял с себя плащ и, накинув его на плечи герцогини, помог ей подняться на ноги. Слезы струились у него из глаз, еще несколько секунд назад совершенно сухих. Иоанна с трудом встала, вцепившись обеими руками в руку герцога, и они вдвоем вышли в коридор. Там она остановилась, обернулась и посмотрела на Тависа, хотя Андреас так и не поднял головы.