Пилоты решили делать ноги – почти успели – если бы кто-то не забросил на лопасти цепок стальной. Один раз крутанулись лопасти – и остановились, уже навсегда. Второй все-таки ушел. Правда, недалеко, заложил вираж и возвращается. О вертолетах я не подумал. Как-то не увязалось, что и эти могут быть вооружены, так – что-то большое и забавное. Кажется, это ракеты… «Весь этот город легко так разрушить точным ударом в Крещатик». Пошел на второй круг, хорошо хоть ума ни у кого не хватило встречать ракету с честью, щитом и мечом.

Обнаглевшие твари, пролетит ведь совсем рядом со мной, конечно, кто мы тут такие, чтобы нас принимать всерьез. А вон и еще парочка вертолетов летит. Поменьше, но чувствую – от этих вреда и поболе будет.

Об этих не думать. Сначала займемся большим и наглым. Сделать хороший выстрел из арбалета, когда тебе ни одна зараза не пытается засунуть под ребро что-нибудь, не совместимое с жизнью, всю жизнь мечтал – мечты сбываются. Первая стрела пошла – стекло вдребезги. Второй – в живое. Всё – этот отлетался, и не страшно, что упадет на дома, – не живет в Киеве никто выше третьего этажа. Давно готовились, когда тут начнет с неба всякая гадость падать.

Теперь маленькие – ну да близко не подлетают, кружат – стервятники. Если видят меня, наверное, животики надрывают. Стоит мужик с арбалетом и сосредоточенно так целится. То есть понятно, что болт не долетит, а если и долетит, то разве что погладит. Ну так нам и не привыкать – пусть смотрят, лишь бы всё получилось.

Двойная стрела. Первая – не долетит. Пускай, главное, чтобы вторая – та, что уйдет в цель, не оттолкнувшись от тетивы, – попала. Для второй нет ни расстояния, ни брони. Вдохнуть и проткнуть расстояние, уйти за стрелой, найти почти невидимку – тень пилота, ударить. Не дожидаясь, не оборачиваясь – все повторить со второй машиной и осесть на крыше почти что трупом.

На какое-то время крещатицкий ручей даже не будет пахнуть – вода, конечно, чище не станет, но гарь перебьет всё. Небо – бесчестное – будто и не было ничего, земля всегда в шрамах и отметинах, а наверху все готово для новой игры.

Время шло, а сил больше не становилось, как-то всё ушло. Плохой из меня маг, и сил мало, которые знаю. Помог бы кто, что ли – пришиб, чтобы не мучился. Бетонная крыша плоха всем, если ты на ней, а не под, то есть как крыша она еще туда-сюда, а вот матрац из нее никакой. Твердый, местами вообще выпирает и совершенно не упругий. А ведь никто не придет, сильно сомневаюсь, что кому-то в принципе сейчас до меня. А если кто и вспомнит – искать меня здесь мог бы только… Нет такого человека в городе. Данила – жив, знаю, чувствую, но не факт, что он вообще заметил, как я бросился к этому дому.

Ночь сгустилась, хотелось бы дождя, просто назло невозмутимому небу. Для полноты состояния мне не хватало только булавки насквозь и тонких крыльев за спиной. Время тянулось бесконечной занозой, когда я услышал это – гром, размазанный по плоскости пути, – издалека, близко, здесь, снова далеко. Тишина была обманом, сейчас они вернутся – и всё будет кончено. Я читал про это. Мой отец рассказывал… То, что когда-то оставалось за Стеной, не отступало: оно возвращалось, чтобы закончить прерванное. Чьи-то руки подняли меня. Данила? Данила действительно был на крыше, но он стоял у входа, а поднимали меня Алёхин и Сява. Нашли все-таки. Как-то неловко валяться, когда на встречу к тебе пришло столько народу – Первый Меч, Младшая Хозяйка и несколько ведьм, которых я раньше никогда и не видел. Странные ведьмы – некрасивые. Никогда не видел таких – Младшую Хозяйку почти не чувствую, скользит на грани – прекрасная и недоступная. Эти здесь, их мощь заставляет искать опору. Выкованные, закаленные и снова закаленные уже в деле. В десятках дел. Спецназ Лысой Горы?

Алёхин поддерживал меня хорошо. Потому что, несмотря на манипуляции одной из ведьм, чувствовал я себя сейчас, пожалуй, лучше, чем до атаки, но всё равно был не готов к тому, что произойдет.

Ночь была ко мне благосклонна – безлунная, может примерещиться что угодно – и я всё-таки мог первые пару секунд думать, что мне это померещилось. Ведь это мне померещилось, как Младшая Хозяйка и ее ведьмы встали передо мной на колени. Встал на колени и Данила.

– Встань тем, кем должен, возьми то, что твое по праву, дай то, что волен.

Тень, которая соткалась рядом с Данилой, не могла быть никем, кроме Мокаши. Старшая Хозяйка опустилась на колени рядом с Младшей – теперь меня уже точно ничто в этой жизни удивить не сможет.

Встань тем, кем должен, возьми то, что твое по праву, дай то, что волен!

Я хотел бы рассмеяться, хотел бы сказать, что они ошиблись, – только я куда-то растаял, кто-то больше и куда старше прорастал сквозь меня под взглядом коленопреклоненных ведьм. Удар – всего лишь мой пульс. Каждый был рядом – и далеко. Можно быть, ближе, чем кожа. Где-то рядом двигались – ползли в воздухе чужие машины, они мешали, они были здесь не нужны, мне понадобилось еще мгновение, чтобы знать, что именно нужно сделать.

Я не знал, не видел – чувствовал – сотни чужаков в Москве, Одессе, Ростове, Петербурге, несущие смерть – и умирающие сами. Коса нашла на камень, только камня надолго не хватит. Не справится. Смерть класса «воздух—земля» – не остановить.

Потянуться чуть дальше – туда, где странные люди, спрятавшись под пластами земли и бетона, за сотнями километров расстояния – ждали, готовые послать в бой тонны железа и взрывчатки. Я знал, что есть и другие, более осторожные, но тоже ждущие. Сотни самолетов застыли на аэродромах, спрятались в огромных кораблях. Тысячи зарядов скованы, но готовы начать свой путь.

Нарушители были почти не страшны по сравнению с той мощью, которая послала их. Протянувшись, я чувствовал пульс пилотов, знал про трехлетнего пацана, который будет встречать отца, про бар, встречи с которым ждет другой. У одного диспетчера полетов страшно болела голова, а у командира базы бомбардировщиков завтра день рождения. Пожилой усталый человек отдал приказ, потому что от него ждали только этого. Сейчас он уже думал о другом. Он думал о том, что уже месяц не видел внучку, которая так похожа на его покойную жену.

В конце концов, любовь – это всего лишь знать и понимать: я понял каждого из них, я любил каждого.

Они умрут. Все, кто соприкоснулся с этой атакой, уйдут. Еще мгновение – и они исчезнут, вместе с сотнями тонн вооружения и оборудования. Это даст время. Время, надежду, страх и ненависть. Впрочем, ненависть у них уже была, вероятно, ненависти нужен страх, чтобы разум был услышан.

Снова удар – время кончилось, я сделал выбор. Я успел понять, что всё произошло так, как я хотел, я успел увидеть страх Данилы, услышать: Олекса! – Это был голос Мокаши, и это было для меня важно. Увидел сталь в глазах Младшей Хозяйки и отражение её взгляда в блеске меча. Первый Меч, может быть, не лучший боец, но точно – самый быстрый боец, особенно если его противник – человек, который только что убил сотни своих любимых. И все-таки я ушел от удара. Ушел, чтобы попасть под удар Алёхина. Лейтенант не хотел меня убивать и ударил плашмя, я это постараюсь запомнить.