Из дела Ивана Сусанина

– Я вас уже видел?

Отец Натали ожидал встретить в кабинете директора школы кого угодно, но только не двух субъектов, которых он точно где-то видел, правда, в прошлый раз один из них наверняка не щеголял перебинтованной головой. Директора школы мистер Алези сразу даже не заметил. Обычно громогласная мадам Фуке – гроза учителей, учеников и родителей – сейчас была больше всего похожа на не очень хорошо одетый манекен. Манекен посадили в кресло, стоящее в углу кабинета, а кресло директорское и стоящий рядом с директорским столом стул заняли два человека в нелепых толстых костюмах.

– Что за чертовщина у вас происходит? – снова попытался пробить упорно молчащую троицу папа Таши. День, сбившись с привычного маршрута необходимостью проводить дочь в школу, к своей середине полностью полетел в тартарары. Так и не поняв путаные объяснения супруги, Алези с трудом оторвался от компьютера и, будучи не в состоянии ничего толком сообщить коллегам, скупо бросил: «Пора прогуляться», – и, не дожидаясь, пока те зададут новый вопрос, вышел. Прогулка окончилась в кабинете директора школы, где он уже в третий раз попытался вывести из ступора его обитателей:

– Я Мишель Алези, отец Натали Алези, кто вы такие и что у вас тут случилось?

Господин Алези относился к тому довольно распространенному виду людей, которые считают: стоит задать правильный вопрос, как тут же появится исчерпывающий ответ и всё в этой жизни будет понятно и предсказуемо. А вот господа в черных шерстяных костюмах то ли просто были другими, то ли попадали несколько раз в ситуации, в которых и вопросы задаешь, и руками размахиваешь, а толку – чуть.

– Меня зовут Питер Аньелли…

– Итальянец?

– Это важно?

Было не важно всё. Господин Алези понимал, что все чудовищно не так, но лихорадочно цеплялся за понятное, за табличку на дверях, за итальянца, лишь бы снова не смотреть на директрису.

– Мой коллега – Эрик Тапи. – Коллега попытался кивнуть головой, результатом чего стал сдавленный стон. Повязка на его голове, судя по всему, скрывала серьезную рану… – Члены комиссии министерства образования.

– Ударились? – поинтересовался отец Таши.

– Ударили. Ваша дочь ударила, а потом сбежала, выбив стекло в классной комнате. Вы знаете, на каком этаже находится класс вашей дочери?

– Нет…

Вопрос о нахождении класса свел на нет все попытки папы понять что-либо в происходящем. Он понимал: раз вопрос прозвучал, значит, Таша выпрыгнула из окна не первого этажа. С другой стороны, это было еще более невозможно, нежели сам факт разбивания стекла или нанесения тяжких увечий взрослому человеку образцово-показательной восьмилетней девочкой.

– Она у вас часто так? – жалобно поинтересовался Эрик. Говоря, он старался как можно меньше шевелить челюстью.

– А что с мадам Фуке? – не в такт поинтересовался папа Таши. – Её тоже моя дочь травмировала?

– Не обращайте внимания, – не глядя на директрису, махнул в её сторону рукой Питер, – лучше действительно расскажите: вы не замечали ничего странного в поведении вашей дочери?

До этого дня самое странное, что Мишель Алези мог заподозрить в поведении Натали, это катастрофическое нежелание засыпать в темноте. Правда, он сильно сомневался, что его дочь – единственный ребенок, предпочитающий свет – мраку. Однако, несмотря на то что рассказ Питера Аньелли, поддерживаемый стонами Эрика и полной неподвижностью директора школы, больше всего походил на фрагмент фантастического сериала, всё же… Если верить словам невесть откуда взявшегося мужчины в черном шерстяном костюме, Таша неким неведомым способом – вероятно, силой мысли – опрокинула двоих здоровых мужчин на пол. Один из них при этом ударился головой о ножку учительского стола. Затем – таким же загадочным образом – разбила окно, после чего совершила и вовсе невозможное – просто вылетела из класса. Из класса, находящегося на третьем этаже.

– Таша еще никогда не била стекол… – Почему-то Ташин папа труднее всего себе представлял, как его дочь бьет стекла. То, что она научилась летать, его беспокоило меньше.

– Девочку надо спасать, и немедленно – мы должны сегодня же с ней увидеться, – тоном гипнотизера проговорил Питер. – Вы меня понимаете?

Папа Таши понимал другое. С его дочерью произошло что-то плохое, и это что-то было связано с этими двумя господами из комиссии. Значит, расстояние между ними и Ташей должно быть максимально большим.

– Мне кажется, лучше отложить вашу встречу, а то мало ли что… Вдруг она решит, что вы, Питер, тоже должны получить травму. Как вот ваш коллега!

– В обычных условиях вы, вероятно, были бы правы… – Аньелли бросил взгляд на несчастного Эрика, и его желание повторной, притом скорой встречи с Ташей явно притупилось. – Тогда, может, мы могли бы встретиться с вами и вашей супругой?

– Почему нет, – моментально согласился отец Таши. – Давайте завтра созвонимся… Мы же можем с вами созвониться?

– Действительно… – опешил Питер. – У меня есть телефон…

– Замечательно, вот на этот телефон я вам и позвоню. Буквально завтра.

Речь Мишеля Алези была стремительна, но двигался он еще быстрее. На то, чтобы встать, придвинуть стул обратно к столу, вежливо кивнуть продолжавшей находиться в состоянии «не могу пошевелить ни ногой, ни рукой» директрисе и сделать пять шагов до дверей, ему понадобилось не больше двух секунд. Дверь открылась-закрылась – и он вздохнул с облегчением.

Папа не знал, что с дочерью, но, во всяком случае, он покинул общество этих странных людей.

– Мистер Алези?

Перед Мишелем стоял обязанный остаться за дверьми Питер.

– Вы забыли, – спокойно и даже как-то ласково сообщил он отцу Таши, протягивая отливающую металлом визитку. Питер Аньелли, комиссар. Мишелю Алези было совершенно неинтересно, откуда взялись комиссары в министерстве образования и почему на визитке нет герба, только его рука, будто зажившая собственной жизнью, взяла визитку…

– Действительно… Забыл.

* * *

Хранительница была выше и мощнее любого, пусть самого выдающегося мужчины. Флери и двое его бойцов смотрелись неубедительно, а рука командира Ордена на рукояти глока смотрелась естественно и необходимо.

Великий Магистр впервые видел Хранительницу в ярости. Магистр изо всех сил старался не показать, что это его радует. Гостья должна была видеть тревогу и страх. Магистр изобразил ожидаемое.

– Рад вашему визиту, госпожа.

– Не думаю. Вы переоценили свою необходимость в этом деле, Магистр. Я поручила вам следить за Воином, но не помню, чтобы я давала инструкцию войти с ним в контакт. Вы мне больше не нужны. И не дай вам бог помешать мне. Я не переношу помех.

Чудовищная женщина сделал шаг вперед, шаг вперед сделало под три метра ростом, будто слепленное из материала, который от времени устремился вниз, превращая всё выдающееся в огромное и стремящееся к земле. Величина её носа могла соперничать только с длиной подбородка. Ей хватило одного шага, чтобы где-то далеко осталась охрана и чтобы Великому Магистру не нужно было ничего изображать. Теперь ему действительно было страшно. В следующее мгновение Хранительница просто растаяла в воздухе.