В жизни снятые с доски фигуры продолжают игру.

Из до сих пор горящей рукописи Р. Фишера «Я не люблю рыбалку»

Оно все время рядом. Стоит только попытаться понемногу выбраться из сна – не сна, как я чувствую его.

Если бы я был не здесь, где всё так трудно, где главное слово – тяжесть, почти на самом дне колодца, созданного в те годы, когда холмы были новорожденными скалами и ни одна травинка не смела вытянуться к солнцу на их крутых склонах. Надо мной – тонны земли, гранита, прежде чем начнется огромная лестница, ведущая к Дворцу ведьм. Я не зря с подозрением относился к замкам и дворцам: подвалы Дворца оказались даже хуже подземелий Печерского Замка.

Что-то, чего боялись дольше, чем меня, затаилось здесь. Еще глубже. Что-то огромное, что-то проснувшееся совсем недавно. Я слышал – оно набирает силу. Я знал, оно проснулось в то мгновение, когда Пророк улыбнулся приближающейся брусчатке. Оно было голодным и злым. Что-то сломалось, какой-то замок оказался ненадежным.

Иногда я чувствовал, что оно пытается со мной говорить. Тогда мне казалось, я вижу его взгляд – синий пронзительный свет, прожигающий веки. Было неприятно, оно меня видело, оно что-то от меня хотело.

* * *

Великий Магистр любил шахматы, знал все знаменитые дебюты и с удовольствием смотрел комментарии гроссмейстеров, вникая в игру чемпионов. Великий Магистр не в состоянии был просчитать больше чем на два хода вперед.

Он крутил в руках фигурку слона. В каком-то смысле форма фигур, очарование черно-белого узора были важнее правил.

– Играете?

Илья зашел в кабинет Магистра, не дожидаясь, пока секретарь изволит его пригласить. Рипери уже полгода самоотверженно не допускал Илью к Магистру. Сейчас Рипери спал. Если достаточно сильно нажать человеку на глазное яблоко, он засыпает. Если нажать сильнее, чем нужно, – может потерять глаз.

– Кажется, вы решили снять меня с доски. Магистр, что происходит?

Рука Магистра не дрогнула – слон проследовал по диагонали, чтобы либо быть принесенным в жертву, либо, ход спустя, вернуться на старую позицию.

– Всё изменилось, Илья. Скоро изменится еще сильнее. Когда приходят новые времена, приходят новые люди. Ты устарел. У Академии другие задачи, тебе они не по плечу.

– Ну да, они по плечу Флери…

– Он сильнее тебя.

– И тупее. Вам не нужны партнеры, вам нужны солдаты. Почему, Магистр? С кем вы ведете войну? И как вы могли допустить бойню? Вы ведь читали мой отчет – вы не могли не подозревать, чем это может кончиться.

Магистр снова двинул слона – противник оказался проницательным и жертву не принял. Когда играешь сам с собой, такое бывает довольно часто. Великий Магистр не считал шахматные правила совершенными – они не предусматривали возможность снять с доски собственную фигуру.

– Тебе лучше уйти. Не хотелось бы тебя выставлять из Академии силой. Я не хочу причинять тебе вред. Придет время – и ты поймешь: всё, что сделано, сделано правильно. У тебя, если я не ошибаюсь, есть домик недалеко от Парижа и вполне приличный пенсион? Займись хозяйством, отдохни. Разве ты это не заслужил?

Илья решил не встречаться с Флери. Когда глава Ордена вошел в кабинет, Великий Магистр был без сознания, а бывший сержант шел прогулочным шагом по Марсову полю. Может быть, Магистр прав: Илье пора немного отдохнуть.

* * *

Кажется, кто-то рядом говорит, бесконечно спорят два шепота, только стоит прислушаться – упираешься в тишину. Слушаешь тишину, понимаешь, что скорее её нарушит скрип собственных проржавевших мыслей, чем чьи-то голоса, и вновь слышишь шепот. Вряд ли меня хотели пытать, просто запереть понадежнее, кто же знал, что человек очень трудно переносит бесконечную тишину, бесконечную слабость и бесконечную тяжесть. Человек вообще плохо переносит бесконечность.

Моя новая галлюцинация была связана со зрением. Темень, окружавшая меня, дала протечку в виде белесого пятна. Вероятно, если присмотрюсь, окажется, что всё вокруг так же черно. Кстати, по ощущениям, глаза у меня были закрыты, так что вглядывался я, скорее всего, в приближающуюся шизофрению. Смешно будет, когда меня отсюда достанут, а я тут весел и доволен. Точнее, мы веселы и довольны: вдвоем оно всегда лучше.

– Мы с тобой в похожем положении, Олекса. Как мухи в янтаре.

– Кто ты?

Глупо спрашивать у себя, «кто ты». Но ведь и не молчать же.

– К тебе было не так легко добраться. Ты думаешь, я тебе привиделся?

Мое молчание было довольно красноречиво.

– В каком-то смысле, ты ничего не видишь, не слышишь и не отвечаешь. Но тебе самому разве хочется снова остаться одному?

– Кто ты?

– Иногда меня называли Учителем. Некоторые – Пророком.

– Единственный Пророк, о котором я слышал, был немым.

– Ты сейчас тоже нем и слеп, однако же видишь меня и разговариваешь со мной.

– У Пророка было еще несколько проблем – в частности, падение с двадцатиметровой высоты – и это после того, как над ним поработали арбалетчики.

– Лучше называй меня «Учитель». Какой я Пророк? Не могу предсказать даже собственную судьбу. Если кто-то падал, это ещё не значит, что он упал.

– Зачем ты здесь?

– Посмотреть на тебя. Подумал, вдруг ты такой же. Вдруг ты зря не сделал то, о чем тебя просили ведьмы.

Может быть, в этом и был смысл? Может быть, именно ты должен был меня убить?

– Вытащи меня отсюда, я могу передумать. Заодно рассмотришь меня получше.

– Ты тут застрял очень крепко. Но не навсегда. Наберешься сил – уйдешь. Копить будешь долго, но у тебя получится… Хотя есть и другой вариант. Олекса, ты знаешь, как вернуться? Ты не думал о том, чтобы вернуться? Я думал, достаточно смерти… Я всё еще здесь. Олекса, разве умереть – этого мало?

Фишка в том, что, если не можешь дать пощупать, дай хотя бы посмотреть.

Из речи Авраама Линкольна

Что такое демократия? Сейчас я объясню на пальцах.

Великий Князь Ярослав предпочел назначить встречу на новой территории. Спустя три года после падения Стены разного опасного зверья стало заметно меньше, и город принялся шаг за шагом расти. Пройдет немного времени – и города уступят свое место стране.

Когда-то в этом месте текла река Лыбидь. Потом её воды были заточены под землю. Сейчас, вырвавшись из плена, она вновь разлилась, устремляясь к Днепру.

Здесь Ярослав чувствовал себя не хуже, чем в Печерском Замке, и уж точно лучше, чем на Лысой Горе. Младшая Хозяйка согласилась на место встречи без борьбы. Формально – это была нейтральная земля. Пусть осваивали её люди Великого Князя, в конце концов, все жители Киева были его людьми.