Пытаясь не отстать от Врангеля, французы спотыкались, взбрасывая коленями полы голубых коротких шинелей».

Встречали его восторженно. Приехав в Ростов, который был временной столицей Юга России, Врангель решил сходить в театр. Взял ложу на втором ярусе и стал смотреть «Птички певчие».

«Исполнители и постановка были весьма посредственны, однако я давно не был в театре и рад был послушать музыку, — вспоминал Врангель. — В антракте разглядывал толпу, наполнявшую зал. Нарядные туалеты, дорогие меха и драгоценные камни вперемежку с блестящими погонами и аксельбантами военных придавали толпе праздничный, нарядный вид, заставляя забывать тяжелую обстановку смуты».

Однако досмотреть спектакль ему не удалось. Антракт кончился, в зале потушили огни, но занавес не поднимался. На авансцену вышел человек и обратился к публике:

— В то время как мы здесь веселимся, предаваясь сладостям жизни, там, на фронте, геройские наши войска борются за честь единой, великой и неделимой России. Стальной грудью прикрывают они нас от врага, обеспечивая мир и благоденствие населению… Мы обязаны им всем, этим героям и их славным вождям. Я предлагаю вам всем приветствовать одного из них, находящегося здесь, — героя Царицына, командующего Кавказской армией генерала Врангеля.

Яркий луч прожектора осветил генеральскую ложу, взвился занавес, оркестр заиграл туш, собранная на сцене труппа и публика аплодировали. Из театра Врангель пошел в гостиницу «Палас» поужинать. Но сделать это ему не удалось, потому что как только он вошел, зазвучали крики «ура», оркестр заиграл туш, и все встали. Врангель сел за единственный свободный столик, и сразу же к нему потянулись с бокалами чокаться. Знакомые, незнакомые расспрашивали о положении на фронте, поздравляли с победами — Врангель был невероятно популярен.

Александру Павловичу Кутепову принадлежало решающее слово на Военном совете. И он поддержал Врангеля.

22 марта 1920 года Деникин отдал последний приказ:

«Генерал-лейтенант барон Врангель назначается Главнокомандующим Вооруженными Силами Юга России. Всем, шедшим честно со мною в тяжелой борьбе, — низкий поклон.

Господи, дай победу армии и спаси Россию».

На том же британском миноносце, который доставил Врангеля, из Крыма вывезли Деникина и его близких. 5 апреля Деникин и его бывший начальник штаба Иван Павлович Романовский прибыли в Константинополь и направились в здание русского посольства.

Там скопилось огромное количество беженцев-офицеров, винивших в неудачах Белого движения Деникина и Романовского. Когда Романовский шел по коридору посольства, кто-то дважды выстрелил ему в спину из парабеллума.

Считается, что генерал-лейтенанта Романовского за «связи с масонами» убил сотрудник константинопольского отделения Освага поручик Мстислав Алексеевич Харузин. Он сам вскоре погиб при неизвестных обстоятельствах.

Впрочем, в ту пору подозревали, что убийца — кто-то из дроздовцев, поклонников Михаила Гордеевича Дроздовского. К тому времени генерал уже год, как покоился в могиле. Он умер от заражения крови, но подчиненные считали, что любимого генерала отравили, и грешили на Романовского.

Иван Павлович Романовский родился в Луганске, как, кстати, и Ворошилов, будущий нарком обороны. Сын офицера, в юности выбрал военную карьеру. Окончил 2-й Московский кадетский корпус, Константиновское артиллерийское училище и Академию Генерального штаба. К концу Первой мировой войны занял пост первого генерал-квартирмейстера Ставки Верховного главнокомандующего. Сейчас бы его называли начальником оперативного управления.

С первого дня Белого движения он был рядом с Деникиным. Антон Иванович произвел его в генерал-лейтенанты и сделал начальником штаба главнокомандующего войсками Юга России.

Деникин считал, что именно Романовский должен сменить его на посту командующего. Но в войсках он не пользовался популярностью.

«Характер Романовского достаточно известен, — писал один из дроздовцев, — злобный, завистливый, честолюбивый, не гнушавшийся средствами для поддержания своей власти и влияния».

Поклонники Дроздовского не сомневались, что любимого генерала убили.

«Легкое пулевое ранение, — вспоминали очевидцы, — потребовало почему-то восьми операций. Два месяца тянулось заражение крови, поговаривали о тифе, о систематическом медленном отравлении, во всяком случае, почему произошло заражение крови — осталось загадкой, таинственной и необъяснимой».

В своем кругу офицеры прямо называли виновником смерти Дроздовского начальника штаба Романовского. Между генералами действительно возник конфликт. На политической почве.

Генерал Дроздовский был сторонником восстановления монархии, а Романовский считал, что нельзя выдвигать этот лозунг, поскольку многие добровольцы возвращения царя на престол не хотели. И офицеры-монархисты его возненавидели.

«Разные слухи ходили о его смерти, — писал генерал Туркул, который после Дроздовского принял его дивизию. — Его рана была легкая, не опасная. Вначале не было никаких признаков заражения. Обнаружилось заражение после того, как в Екатеринодаре Дроздовского стал лечить один врач, потом скрывшийся. Но верно и то, что тогда в Екатеринодаре, говорят, почти не было антисептических средств, даже йода».

Дроздовский умер от заражения крови, потому что антибиотиков еще не существовало. Но офицеры-дроздовцы жаждали мести за смерть любимого генерала. Они были озлоблены и ослеплены ненавистью ко всему окружающему. Генерал Романовский не был виновен в том, что ему приписывали. Но в Гражданскую убивали не чужих — чужих в этой войне не было! — убивали только своих.

Антон Иванович Деникин, потрясенный смертью боевого товарища, уехал в Англию. Но там не задержался. В начале апреля 1920 года британский министр иностранных дел лорд Керзон отправил советскому коллеге Георгию Чичерину ноту с предложением прекратить Гражданскую войну. Там, в частности, говорилось:

«Я употребил все свое влияние на генерала Деникина, чтоб уговорить его бросить борьбу, обещав ему, что, если он поступит так, я употреблю все усилия, обеспечив неприкосновенность всех его соратников, а также населения Крыма. Генерал Деникин в конце концов последовал этому совету и покинул Россию, передав командование генералу Врангелю».

Деникин возмутился словами британского министра и ответил письмом в «Таймс»: он отверг предложение британского военного представителя о перемирии с Красной армией потому, что считает необходимым вести вооруженную борьбу с большевиками до полного их поражения. А его уход в отставку не имеет никакого отношения к лорду Керзону.

Антон Иванович перебрался из Англии в Бельгию. Он остался без копейки, но отказался брать деньги, лежавшие на счетах России в заграничных банках. Конечно, мысль, что семья может очутиться в нищете, угнетала его. Не в пример многим другим Антон Иванович не скопил себе состояния, когда был у власти. Он пришел к власти с пустым карманом и таким же бедняком расстался с ней.