Часа через полтора бежевые «жигули» остановились у ворот частного дома на окраине Краснодона. Волошин неспешно открыл массивные ворота и, когда майор Сивцов въехал во двор, еще минут пять стоял на улице, прислушиваясь к ночным звукам засыпающего города. Не заметив ничего подозрительного, капитан бросил окурок в кусты сирени и, тщательно закрыв калитку на замок, направился в дом.

Станислав Аркадьевич решил сам побеседовать с пленниками. Никакого риска тут не было: судьбу этого юнца они обсудили еще в Киеве. Ну а то, что пришлось прихватить и это разукрашенное создание, не имело значения: места в шурфе заброшенной шахты на всех хватит. По крутым ступенькам генерал спустился в просторный гараж, который находился в полуподвальном помещении особняка. Его глазам открылось жалкое зрелище. Чтобы привести в чувство пленников, кто-то из офицеров вылил на них пару ведер воды. Теперь оба сидели мокрые, как после проливного дождя, в растекающейся по цементному полу луже. При этом парень пытался встать, но под действием алкоголя постоянно заваливался набок. Его подруга вела себя тише, безучастно наблюдая за происходящим сквозь мокрые пряди крашеных волос. «А деваха-то, похоже, обкуренная», — подумал Писаренко, глядя на ее мутные зрачки.

— Посадите их на стулья, — приказал он своим помощникам, прохаживаясь вдоль стены, чтобы не замочить замшевые туфли, которые купила ему Татьяна перед поездкой в отпуск. Несмотря на прохладный вечер, генерал был одет в легкую тенниску и светлые элегантные брюки. Ярко-красный джемпер, небрежно наброшенный на плечи, делал его похожим на отдыхающего бизнесмена, который заглянул в этот гараж совершенно случайно.

Офицеры выполнили его приказ, и теперь парень и девушка сидели рядом, касаясь друг друга плечами. Станислав Аркадьевич не спешил с вопросами. Уже в который раз он поймал себя на мысли о превратностях судьбы. Это же надо было кому-то там, на небесах, распорядиться так, чтобы его судьба напрямую зависела от этого прыщавого молокососа и этой драной кошки. Одна только эта мысль раздражала генерала. Ему хотелось поскорее узнать, где находится пектораль, подняться наверх и хорошенько вымыть руки. С кем только не приходится общаться ради дела!

Но, как ни странно, вопросы начал задавать не генерал, а мокрый с головы до ног «молокосос»:

— Дядя, а ты кто такой? — заплетающимся языком выдавил из себя Олег.

— Тебе, щенок, знать мое имя совсем без надобности, — сдерживая злость, ответил Писаренко. — Твоя мать взяла у нас одну вещь. Очень дорогую вещь… Мы знаем, что теперь она у тебя. Будет лучше, если ты сейчас скажешь, где она находится.

— А… Так вам нужна эта пектораль? — сделал удивленное лицо Олег. — Зачем тогда эти сложности? Бабки на стол — и она ваша. Много бабок…

— Ты, сынок, наверное, не понял. У тебя моя пектораль. А чужие вещи брать нехорошо. Разве тебя мама этому не учила? — в голосе генерала даже появились нравоучительные нотки.

Лучше бы он этого не говорил. При упоминании мамы только что спокойный Олег Сливко вскочил со стула и бросился на генерала. Спасла положение молниеносная реакция майора Сивцова, который сбил юношу с ног резкой подсечкой, не дав ему дотянуться до горла Станислава Аркадьевича. Ударившись головой о цементный пол, парень затих.

— Я вижу, он еще не готов к беседе. Приведите его в чувства и поработайте с ним пару часиков, как вы это умеете, — обратился Писаренко к майору. — Я хочу, чтобы к утру пектораль была у меня.

Генерал направился к лестнице, собираясь подняться в дом, однако что-то заставило его остановиться. Через секунду он понял причину своей остановки: обладая чисто профессиональной привычкой фиксировать все детали вокруг, он перехватил взгляд девушки. Куда подевались эти мутные зрачки наркоманки? На него смотрел мент. Станислав Аркадьевич понимал всю абсурдность ситуации, но опыт подсказывал, что глаза его не обманывают. Да, на него смотрел не просто мент, а опер, который вцепился мертвой хваткой в горло своей жертвы.

— Здравия желаю, товарищ генерал! Служба внутренней безопасности, старший лейтенант Огрызко.

Писаренко стоял напротив девушки, но, представляясь, она не встала по стойке «смирно», как было положено по уставу, а изо всей силы ударила генерала в пах своим армейским ботинком. Согнувшись пополам, схватясь за нижнюю часть живота, Станислав Аркадьевич открыл рот в беззвучном крике. Ему было больно, даже очень больно. И тем не менее краем глаза он увидел, как открываются двери гаража и внутрь врываются люди в черных спецкостюмах и кевларовых касках. Словно в замедленном кино, генерал наблюдал за тем, как от удара в голову падает майор Сивцов, как капитан Волошин пытается выхватить пистолет и медленно скатывается по лестнице, сраженный короткой автоматной очередью. Сразу несколько рук помогли генералу выпрямиться. В гулком пространстве гаража раздались металлические щелчки — характерный звук оружия, которое ставится на предохранитель. И только последний щелчок был более громким. С этим звуком на запястьях генерала защелкнулись наручники.

134—63 до н. э.

Митридат сидел на ложе и, слегка покачиваясь, смотрел на полную луну. Своим тусклым светом она заливала оконные проемы, создавая длинные полосы на полу опочивальни, мягкими изгибами повторяла форму арок. Тень царя, увеличивая его и без того мощную фигуру, причудливо перекидывалась с пола на стену, как будто атакуя невидимого врага. Она бросалась на стену яростно и быстро, а затем по прихоти хозяина откатывалась назад, словно поддаваясь его временным слабостям.

Победоносный поход в Грецию провалился. Архелай, его мужественный полководец, с остатками гарнизона и местными жителями держал осаду в Пирее.

Римляне несколько раз пытались взять крепость. В некоторых местах им даже удалось пробить стену, но воины Архелая сражались с таким неистовством, что те вынуждены были отступить. Пока противник готовился к новому штурму, осажденные бросили все свои силы на восстановление укреплений, выстраивая их в виде полумесяца. Римляне посчитали, что стена еще не очень прочна, и с прежним напором принялись штурмовать неприступную крепость. В ход пошли тараны и всевозможные приспособления, но это все равно не дало результата. Град стрел обрушился с городских стен на римлян, и тогда они окончательно решили, что возьмут Пирей измором.

Сулла приказал окружить город рвом, чтобы никто не мог доставлять туда продовольствие или убежать оттуда. Когда доносчики сообщили полководцу о том, что в городе не осталось даже шкур животных, из которых осажденные варили похлебку, тот выждал еще несколько дней, а затем при помощи стенобитных орудий и лестниц вошел в крепость без боя.

Продвигаясь по улицам, легионеры не знали жалости. Крики и стоны на фоне черного дыма — вот что оставляли они за собой. И эту картину Митридату в красках описали гонцы.

Сейчас он сидел в одиночестве, полный раздумий о том, почему же его цель подобраться к римлянам вплотную оказалась неосуществимой. Многотысячное войско, флот почти в 400 кораблей, поддержка местного населения — все это не принесло успеха. Или боги все же отвернулись от него?