Я словно находилась под гипнозом. Манеры Арсения, тембр приятного голоса, его постоянная забота и внимание – все это действовало на меня так, что я проникалась к нему доверием.

Очень наивно и глупо. Но когда Арсений – такой, у меня не оставалось шансов прислушаться к голосу разума. Я начинала действовать так, что казалось, будто постоянно совершала ошибку за ошибкой. Фатальные и непростительные. Может быть, они принесут мне немало горя и шишек, но я просто смотрела в заманчивые ледяные омуты, почти ничего не соображая.

Арсений сел за руль. Я видела его мужественную фигуру слева от себя и разглядывала красивый, точеный профиль.

Арсений включил музыку, но сразу же поставил ее на небольшую громкость. Сочетание приглушенной музыки и дурманящего аромата мужского парфюма кружили мне голову.

Между нами оказалось очень мало свободного пространства. Меня бросило в жар, когда я поняла, что мы одни в закрытой машине.

Расстегнула пальто.

Слишком поздно поняла, что платье на мне безнадежно испорчено, а под ним нет бюстгальтера. Если Покровский посмотрит на меня, то поймет, как туго и болезненно сжались соски, натягивая мокрую ткань. Я распустила волосы, прикрыв грудь прядями.

В этот момент Арсений потянулся ко мне. Сначала я вздрогнула, словно испугавшись его внезапной близости.

– Всего лишь хочу пристегнуть тебя, – его голос звучал не так, как обычно.

Мне почудилось, что и Арсений взволнован, потому что его голос был ломким на стыке слов.

Я протянула ему ремень. Наши пальцы соприкоснулись. На месте столкновения словно проскользнула искра. Мужская кожа казалась жутко горячей. Когда Арсений нагнулся, чтобы перехватить ремень и пристегнуть меня, его руки случайно коснулись платья в районе бедра. Мужское лицо находилось на уровне моей груди. Он был очень близко ко мне. Моя шея сзади покрылась бисеринками пота.

– Я включу печку, чтобы ты не замерзла. Хорошо?

Арсений увеличил поток теплого воздуха в машине.

– Спасибо, – ответила я.

Перевела взгляд в сторону, смотрела в окно, чтобы сосредоточиться на чем-то другом. Не на мужчине, сидящем так близко и преступно сильно волнующем меня.

Мне было тепло на душе от его постоянной заботы. Я благодарна Арсению за терпеливость, когда мое настроение напоминает виражи на американских горках. Я пыталась не думать о том, что происходит со мной, когда он оказывался рядом, старалась не прислушиваться к ощущениям, но сейчас остро реагировала на каждое биение сердца и трепетное замирание.

Я начинала терять контроль. Я была напряжена, а так хотелось расслабиться…

Внезапно я повернула голову и поймала мужчину на разглядывании себя.

Арсений нисколько не стушевался и не отвел взгляд. Он смотрел на меня, как мужчина смотрит на женщину, которой хочет обладать во всех смыслах и на всех доступных плоскостях. Я ощутила дискомфорт и странный жар внизу живота.

– Я хочу домой…

Арсений повернул руль, управляя автомобилем. Он был напряжен не меньше меня. Но не срывался, лишь дышал намеренно медленно, словно успокаивал себя. Я опять начала любоваться его красивым профиль. Отводила взгляд, но меня словно магнитом тянуло в эту гибельную пропасть.

Мне хотелось на него смотреть и сказать, что нельзя быть таким притягательным.

– Хочешь поговорить?

– Нет, просто не могу подобрать слов, чтобы извиниться за испорченную вечеринку.

– Ты не создана для шумных и пьяных компаний. У тебя слишком нежные крылья, Бабочка, – срывающимся голосом произнес он. – И слишком красивые.

Я сложила руки – ладонь к ладони на коленях. Опустила взгляд, отводя его насильно.

– Прячешься? Жаль… Я не могу на тебя насмотреться.

Арсений

– Пожалуйста. Смотри на дорогу, – попросила Алена.

Ее голос дрожал от переполняющих эмоций. Она пыталась перекрыть их равнодушным фоном, но я слишком хорошо чувствовал скольжение ее взгляда по своему лицу. Алена постоянно возвращалась ко мне, разглядывая исподтишка. Мне точно так же исподтишка хотелось заглянуть в ее мысли и понять, каким она видит меня.

Алена не осмеливалась сделать шаг навстречу и делала вид, что не понимает моих откровенно-жадных взглядов, беснующихся на ее лице, теле и губах. Ее губы стали моим наваждением. Красивые. Пухлые. Без помады. Без призывно ярких и кричащих цветов. Но они виделись мне экзотическим блюдом, которое мне никак не удавалось попробовать.

Я безумно надеюсь, что придет мое время, Бабочка. Когда ты не будешь испуганно замирать от моей близости. Возможно, тебе надоест сопротивляться вожделению, подтачивающему тебя изнутри.

Меня потряхивало от яркого и сумасшедшего желания, приливающего к окаменевшему члену, которому при взгляде на девушку становилось тесно в брюках модного покроя.

Мне хотелось, чтобы она звала меня по имени, чтобы дала себя приласкать. Разрешила показать, какой бывает ласка – пьянящей, будоражащей, отключающей все страхи и преграды. Я жаждал, чтобы над ее телом восторжествовала потребность ощутить меня глубоко в себе.

Мне приходилось смотреть на дорогу, но до безумия сильно хотелось смотреть на девушку и испытывать границы ее терпения.

– Скоро приедем. Как проведем этот вечер? – спросил я.

Вовремя прикусил язык, чтобы не сморозить пошлость вроде «Может быть, ты захочешь проснуться завтра утром в моей постели?»

Я действительно хотел именно этого.

Я желал Алену больше, чем желал любую другую. В любом другом случае я бы уже не церемонился, пересадил красотку на заднее сиденье, задрал ноги на плечи, врезаясь в промежность глубокими толчками. Я скользил по Алене быстрым взглядом.

Чудилось, что она чувствовала мою бурлящую похоть. Невольно сжимала пальцы в кулачки и прикусывала губы с внутренней стороны. Я ощущал ее трепет. Но одновременно понимал, что в Алене остался страх передо мной. Это то, что всегда отрезвляет меня и заставляет сдерживаться в самый последний момент.

– Не бойся. Я не повторю свою ошибку, – сказал обтекаемо, чтобы не произносить слово «изнасиловать». – Мне жаль, Алена. Искренне жаль. Но я рад, что встретил тебя.

– Ты невозможен, Арс…

Уголки ее пухлых губ немного дрогнули. Но Алена сдержала зарождающуюся улыбку. Спрятала от меня.

Я старался больше смотреть на дорогу, чем на сидящую рядом девушку. Но как назло в белом полотне извивающейся дороги мне виделись скрытые смыслы. И каждый из них – отнюдь не безобиден. Я помог Алене выбраться из машины и проводил до двери спальни.

Внутри все еще теплилась надежда, что когда мы столкнемся с дверью, Алена закинет руки на шею и попросит остаться. Но вместо этого она одарила меня почти пустым взглядом, прячась глубоко внутри себя.