На третий день после перехода римлянами Тицина Сципион во главе конницы и велитов выступил на разведку вражеских позиций. Одновременно навстречу ему двинулся и Ганнибал, с той лишь разницей, что он вел конницу без пехоты. Полибий, а вслед за ним и Ливий передают следующие подробности случившегося в тот день сражения. Встреча противников произошла внезапно, о приближении друг друга они узнали по поднимавшимся впереди облакам пыли и стали строиться в боевой порядок. Центр карфагенской линии заняли тяжеловооруженные и иберийские всадники («на взнузданных лошадях», как уточняет Полибий; Полибий, III, 65, 6), а на флангах расположились нумидийцы, задачей которых было охватить и окружить вражеский отряд. Сципион в первые ряды своего построения поместил метателей дротиков и союзную кельтскую конницу, за которыми стояли римские всадники. Все вместе они медленно пошли на сближение с врагом.

Атака пунийской конницы была стремительной. Римские метальщики едва успели выпустить по одному дротику, как тут же отступили в промежутки между своими конными отрядами, боясь быть растоптанными несущимися на них всадниками. Римская и союзническая конница приняла удар, и некоторое время разгоревшаяся схватка продолжалась без заметного успеха для той или другой стороны. В ходе нее многие пунийские всадники спешивались, чтобы было удобнее сражаться против велитов, так что вскоре бой из чисто кавалерийского стал смешанным. Внезапно в тыл римлянам ударили нумидийцы, и их первыми жертвами стали спасшиеся было ранее за строем своей кавалерии велиты. Вслед за ними дрогнули и остальные римляне и их союзники. Смятение среди них усилилось после того, как сам консул получил ранение и едва не погиб. Часть римлян была рассеяна, остальные же, сплотившись вокруг своего военачальника, отступили до лагеря, сохраняя относительный порядок (Полибий, III, 65, 3–11; Ливий, XXI, 46, 5–10).

В этом рассказе обращает на себя внимание деталь о действиях нумидийской конницы. Кажется не совсем логичным, что ей удалось ударить в тыл противника абсолютно неожиданно, при том, что первоначально нумидийцы занимали позицию на флангах своего построения, т. е. их перемещения не должны были укрыться от римлян. Вполне вероятно, разгадка этого противоречия лежит в том, что нумидийцы атаковали из засады, подготовленной заблаговременно.

Потери, понесенные сторонами в этом бою, точному определению не поддаются, а утверждение Полибия о том, что римляне (спасавшиеся бегством и чуть не потерявшие своего консула) нанесли противнику больший урон, чем потерпели сами (Полибий, III, 11), явно не соответствует реальности. Это, возможно, и верно для сражавшихся в центре боевого построения, но не может быть отнесено к общим итогам боя.

Итак, первая очная встреча Ганнибала с римскими войсками, ведомыми к тому же консулом, окончилась полной победой карфагенян. Бой при Тицине выявил несомненное преимущество карфагенской конницы над римской, особенно при столкновении на открытой местности (это отметил еще Ливий, очевидно, учитывая исход последующих сражений; очень сомнительно, чтобы сами римляне пришли к таким неутешительным для себя выводам после первого же боя). Здесь впервые Ганнибал смог опробовать свое искусство полководца, и прежде всего тактика, против основного противника. Противник оказался вполне по зубам, и это давало надежду на то, что столь авантюристичный план, на который рассчитывал Пуниец, будет все же исполнен.

Одновременно с походом армии Ганнибала в Италию пунийское правительство развернуло боевые действия на море, по масштабам, впрочем, далеко уступавшие тем, что велись во время Первой войны. Целью основной атаки была выбрана Сицилия, в направлении которой отправили флотилию из тридцати пяти квинкверем. Перед ней была поставлена задача захватить Лилибей и побудить к восстанию жителей западной части острова, среди которых карфагенское влияние было традиционно сильно. Одновременно с этим для разорения италийского побережья была направлена эскадра из двадцати квинкверем с тысячью воинов на борту, однако неподалеку от Сицилии она была застигнута бурей, в результате чего девять кораблей отнесло к Липарским островам, восемь – к острову Вулкана, а три оказались в Мессанском проливе. Эти три корабля были обнаружены и без сопротивления захвачены флотом Гиерона. От пленных ему стало известно о первой карфагенской эскадре, идущей на Лилибей, о чем Гиерон сразу же оповестил претора Марка Эмилия, получившего ранее Сицилию в качестве провинции.

Претор отнесся к посланию сиракузского царя со всей серьезностью и, следуя его же рекомендации, сосредоточил в Лилибее сильный отряд, привел в боевую готовность гарнизоны приморских городов, а зачисленных во флот союзников обязал собрать десятидневный запас продовольствия и быть в любой момент готовыми к выходу в море.

Принятые меры всецело себя оправдали. Хорошо налаженная дозорная служба вовремя подала сигнал, обнаружив пунийскую эскадру, пытавшуюся незадолго перед рассветом незаметно подойти к Лилибею. Тотчас же матросы приготовили корабли к бою, а воины заняли места на городских стенах. Поняв, что внезапной атаки не получилось, карфагеняне остановились, а на рассвете отошли немного мористее, чтобы римляне без помех вывели свои корабли из гавани.

Последовавшее за этим сражение проходило по тому же сценарию, что и большинство морских битв предыдущей войны. Карфагеняне придерживались тактики маневренного боя, стараясь таранить вражеские корабли, в то время как римляне шли на абордаж. Постепенно успех стал склоняться на сторону римлян. Они захватили семь пунийских кораблей вместе с экипажем в тысячу семьсот человек, в то время как только один их корабль получил пробоину, но потоплен все же не был.

Не успела новость о победе распространиться, как в Мессану со своей армией прибыл консул Тиберий Семпроний Лонг, которому, в соответствии с планом сената, было поручено организовать поход в Северную Африку. В проливе его торжественно встретил Гиерон, устроивший по такому случаю настоящий морской парад. Сиракузский царь подтвердил свою лояльность римлянам и обещал снабжать их продовольствием и одеждой, а также посоветовал особое внимание уделить охране Лилибея, многие из жителей которого были склонны перейти на сторону Карфагена. Консул прислушался к этим словам и совместно с флотом Гиерона направился к Лилибею, однако предосторожность оказалась излишней: на подходе к городу стало известно о победе Марка Эмилия, и сиракузские корабли были отпущены назад.

После этого Семпроний атаковал остров Мелиту (Мальту). Расположенный там почти двухтысячный пунийский гарнизон под командой Гамилькара, сына Гисгона, без боя сложил оружие и впоследствии был продан в рабство, равно как и остальные пленники.

Следующим направлением действий консула стал остров Вулкана, около которого, по слухам, находились вражеские корабли. Перехватить их, однако, не удалось, поскольку еще раньше они предприняли набег на окрестности расположенного на западном побережье Бруттия города Вибон. Как-либо противодействовать им Семпроний уже не мог, потому что как раз в этот момент получил приказ сената идти вместе со своей армией в Северную Италию на соединение с легионами Сципиона для противодействия вторжению Ганнибала. Поэтому, выделив для охраны Вибона и остального италийского побережья двадцать пять кораблей под командованием легата Секста Помпония, а также усилив эскадру Марка Эмилия до пятидесяти кораблей, он отправил свое войско в Аримин, откуда двинулся на подмогу своему коллеге и сопернику (Ливий, XXI, 49–51).