– Всё?

– Всё.

– Спасибо. Прости ещё раз за беспокойство, ты всё ещё будешь работать, никуда не уйдешь?

– Нет. Не уйду, – ответил Сергей Дмитриевич и раздражённо положил трубку.

Меркуров посмотрел в окно. Пурга разбушевалась не на шутку. Сергей Дмитриевич застегнул полушубок и направился к двери. Хочешь или не хочешь, а ставни надо было закрывать. Мужчина оглянулся на собаку. Та прижалась к печи и явно не желала его сопровождать.

«Идём, идём. Я за что тебя кормлю?» – строго сказал Меркуров, и собака нехотя поднялась. Через несколько минут они вернулись. Псина тут же улеглась у печи, а скульптор собрался продолжить работу. Вновь раздался телефонный звонок.

– Ну, что ты будешь делать!? Одолели, – проворчал скульптор и уже в трубку произнёс: – У аппарата.

– Сейчас за тобой придёт автомобиль. Приезжай в Совет, ты нужен, – строгим, не терпящим возражений, голосом произнесли на том конце и положили трубку. Меркуров и не посмел бы возражать – не те времена наступили. Настроение окончательно было испорчено, и неожиданно тревога охватила известного скульптора. Ждать пришлось недолго, очевидно, автомобиль был отправлен загодя до последнего звонка.

Раздался требовательный стук в дверь. К этому моменту Меркуров уже был готов. Достаточно оставалось только застегнуть полушубок. На улице его ждал незнакомец в кожаной тужурке. Автомобиля Сергей Дмитриевич не увидел, но не успел задать вопрос, как мужчина пояснил, что проехать не удалось. Пришлось идти по заметённой дороге, прикрывая мерлушковым воротником лицо от пронизывающего ветра. Несколько минут шагали, увязая в сугробах. Наконец за поворотом Меркуров увидел свет фар.

В автомобиле тоже было холодно. Ночные улицы столицы встретили скульптора и его сопровождающего неласково. Лишь в двух окнах здания Моссовета горел свет. Пустынные коридоры, мёртвые комнаты, тусклые дежурные лампочки, тишина производили тягостное впечатление. Сергей Дмитриевич невольно поёжился.

Меркурова провели в большую и ярко освещенную комнату. В дальнем углу за столом сидели два, вооружённых револьверами, человека. Увидев гостя, они одновременно поднялись со стульев и пошли ему навстречу. Поочередно протянули руки для приветствия.

Сопровождавший скульптора мужчина в кожанке указал на них пальцем и строго произнёс:

– Поедешь с ними.

– Куда? – взволнованно спросил Меркуров и покосился на револьверы. Сопровождавший незнакомец мрачно осклабился и сказал:

– А туда, куда надо. Приедешь и узнаешь. Автомобиль подан. Я прощаюсь.

– Итак, до завтра? – вопросительным тоном едва вымолвил Сергей Дмитриевич, но ответа не последовало. Тем же путём вернулись обратно, но уселись уже в другой автомобиль. Меркуров оказался посредине, а по бокам уселись двое в кожанках. То ли от ужаса, то ли от непогоды, Сергей Дмитриевич окончательно продрог. Машина ехала по Замоскворечью. Томясь в тревожных предчувствиях, скульптор внимательно следил за дорогой.

Авто остановилось возле Павелецкого вокзала. Их встретили человек десять в штатском. Под пальто сопровождавших Меркуров заметил военную форму. Мелькнула мысль: «Если бы дело касалось лично моей персоны, то хватило бы двух – трёх человек». На душе сразу стало легче и спокойнее, но мысли продолжали путаться в догадках.

Один из незнакомцев подошёл к Меркурову и накинул поверх полушубка ещё и шинель. Заботливо поправил и пояснил: «Вам довольно долго придётся ехать в автодрезине, можете замёрзнуть».

Потом все спустились с платформы и долго шли по путям. Наконец появился чёрный силуэт автодрезины. Первым поднялся один из сопровождавших и протянул Сергею Дмитриевичу руку. Скульптор с его помощью взобрался внутрь и сел на жесткое коленкоровое сиденье. По бокам вновь оказались вооружённые незнакомцы.

Заурчал дизель, и дрезина резко тронулась с места. По сторонам мелькали огни, полуосвещенные полустанки, зелёные огни семафоров. Мелкая пороша билась в стекла. Тьма и холод. Перестук колёс, тарахтенье двигателя, запах солярки. Примерно через час дребезжащее транспортное средство со скрежетом затормозило и остановилось.

Мужчины с трудом выбрались из дрезины. На завывающем ветру раскачивалась тусклая лампочка, чуть освещая небольшой пятачок дощатого настила платформы, едва запорошенного снегом. Сопровождающие незнакомцы принялись ходить туда и сюда, пытаясь согреться. Меркуров стоял, уткнув нос в воротник полушубка и закутавшись в шинель. В конце концов, он не выдержал:

– Товарищи, а дальше что?

– Не знаю, – отозвался один из них и, постукивая нога о ногу, пояснил, – нам приказано доставить вас сюда. Больше ничего не знаем.

Первый испуг прошел, и Сергей Дмитриевич постепенно начал успокаиваться. Со стороны леса раздалось фырканье лошади и скрип полозьев. Внезапно из темноты выскользнули сани.

– Эй, товарищи! – послышался крик извозчика: – Давайте сюда вашего скульптора!

Меркуров сбросил шинель на руки ближайшего мужчины в кожанке, неловко спрыгнул с платформы, потом кое-как уселся в розвальни. «Но!» – взмахнул вожжами извозчик, и лошадь резво тронулась с места. «Попонкой там прикройтесь, господин-товарищ-барин! – пытаясь перекричать шум ветра, крикнул мужик и ещё раз взмахнул вожжами.

Долго ехали по тёмной заметённой снегом дороге. Шумели деревья, свистел ветер. Мглистое небо. Размытая луна. Чёрные силуэты кустарника, по обеим сторонам занесенного пути, склонялись к саням. Сергей Дмитриевич озирался вокруг и, чтобы заглушить страх начал декламировать: «Мчатся тучи, вьются тучи; невидимкою луна освещает снег колючий; мутно небо, ночь мутна».

Вдали стали видны освещённые ворота. «Мчатся бесы, рой за роем в беспредельной вышине…», – недоговорил Меркуров и умолк. Возле будки топтался часовой в длинном тулупе. Не задавая излишних вопросов, едва не наступая на полы, он открыл ворота. Сани плавно въехали на главную аллею. Впереди темнел мрачный силуэт большого дома с колоннадой. Только теперь Меркуров узнал усадьбу Горки, где в последнее время жил Ленин.

Ужасная догадка осенила Сергея Дмитриевича, но он тут же постарался от неё избавиться. Ведь только вчера скульптор справлялся о здоровье Ильича у Склянского, заместителя Троцкого. Ответ был более чем оптимистичный: «Возили на охоту».

Сани остановились у самого входа. Ветер внезапно стих. Меркуров с трудом вылез и направился к парадному. Внутри было темно, тепло и совершенно тихо. Если, кто и говорил, то вполголоса.

Пока Сергей Дмитриевич снимал верхнюю одежду, охранник крутанул ручку телефонного аппарата и, прикрыв микрофон рукой, негромко сказал: «Меркуров прибыл». Внимательно выслушал ответ, повесил трубку и обратился к скульптору: «Пройдемте со мной».

Охранник провёл Меркурова в полутёмную комнату, предложил присесть в мягкое кресло. Скульптор уютно расположился в нём и с наслаждением прикрыл глаза. Ждать долго не пришлось. Дверь открылась, и яркий свет ударил в глаза. В проёме Меркуров увидел два женских силуэта. «Сергей Дмитриевич, пройдите сюда», – услышал он знакомый голос Надежды Константиновны, быстро поднялся и вошёл в зал.

То, что он там увидел, повергло его в шок. На двух придвинутых друг к другу столах, покрытых клеёнкой, лежал мертвый Ульянов. В