— Вот, держите! — протянул он дядьке зажигалку, да так и выронил её на песок. — Ой! А где они? — растерянно спросил мальчик. Лицо его перекосилось: ни Руси, ни Луши на берегу уже не было.

— Где? — Туземный дядька улыбнулся. — Дома, я надеюсь!

— А… а я? Что же, я тут один останусь? — хрипло спросил он, вытирая о штаны враз вспотевшие ладони.

— Всё в порядке, мой мальчик, — успокоил его татуированный. — Ты тоже скоро будешь дома. Я хронодайвер и я тебе помогу. — Дядькины глаза глядели на Макара чуть насмешливо, и Макар решил, что, несмотря на свою несколько людоедскую внешность, он, пожалуй, внушает доверие.

— Нужно сосредоточиться, — посоветовал дядька. — Мысленно вернись на то место, которое ты покинул — там, в будущем. Получилось?

— На Оленьи ручьи? — обрадовался Макар. — Есть!

— Теперь представь, что там тебя ждёт тот, кто тебе очень дорог.

— Руська, что ли?

— Ну, наверное будет правильно, если ты подумаешь о маме или папе… — осторожно предположил дядька.

— Хорошо, подумаю. Я часто о них думаю, — послушно согласился Макар, — только… — и он с сомнением покачал головой.

— Что — только?

— Меня там должен ждать Руська! — выпалил Макар.

— Ладно, валяй! — хронодайвер махнул рукой. — Думай про Руську!

— Всё, прощай, Макар.

— До свидания, — вежливо кивнул Лазарев. — Ой, — вдруг спохватился он, — а как вас зовут-то?

— Э-э… — дядька почему-то растерялся, — Вильям… Или Робертс…

— Гуд бай, Вильям-или-Робертс!

Дядька весело отсалютовал ему рукой. Макарка кивнул в ответ и тут же исчез.

* * *

Вильям-или-Робертс усмехнулся и удовлетворённо щёлкнул пальцами.

Он присел на корточки, подобрал зажигалку. Чиркнув колёсиком, убедился, что она работает, глядя с улыбкой на бледное трепещущее пламя. Потом зажал зажигалку в кулаке, легко, стремительно подпрыгнул вверх и будто растаял в воздухе…

Руслан стоял на мосту, и солнце било ему прямо в глаза, как в тот раз, в лифте, когда они с сестрой возвратились из 1812 года. Вернулся…

Пошатываясь и стараясь унять дрожь во всём теле, Руся держался обеими руками за трос и подставлял лицо ветру, жадно вдыхая приносимые им знакомые запахи заповедных трав, сосен, речного ила…

Луши рядом не было, но каким-то шестым чувством он понимал — с сестрой всё в порядке.

* * *

— Эй, Раевский! — густой баритон негромко окликнул его откуда-то снизу. — Руслан! Не слышишь, что ли?

Руся нагнулся.

Из-под моста показалась моторка. Она шла бесшумно, с выключенным мотором. Наша, лагерная, узнал Руся. Надо же, столько времени прошло, а тут всё по-прежнему… В моторной лодке сидел, задрав бороду кверху, инструктор по прозвищу Седрик, всё такой же загорелый, в той же вылинявшей, порыжевшей от солнца чёрной майке.

— Спускайся! — махнул Седрик мальчику рукой и стал выгребать к берегу.

* * *

…Макар осторожно открыл глаза. По стеблю ползла бабочка-крапивница. Он облегчённо выдохнул и она вспорхнула. Слава богу, подумал он, блаженно улыбаясь. Это лучше, чем какая-нибудь Papilio Krusensternia. Хм, Парусник Крузенштерна[62]… Отличное название для прекрасной бабочки, но сегодня я рад вот этой заурядной крапивнице. Потому что я — дома.

Всё отлично. И даже не тошнит нисколько. Или? Ну, конечно. Опять накатило. Это что ж, каждый раз так будет? Вроде морской болезни…

Наконец, морщась и испытывая нестерпимое желание поскорее умыться, Макар поднялся и побрёл по тропинке к реке, раздвигая высокие стебли.

Да это то самое место! И лодка, наша лодка… Значит, прежний Руська — где-то здесь, поблизости. И, стало быть, скоро он вместе с «оленями» сюда вернётся.

Наспех ополоснув лицо, Макар решительно вошёл по колено в реку, даже не задрав штанин, и с усилием столкнул лодку в воду.

* * *

Через двадцать минут Лазарев был уже у цели. Вот он, флажок, победно торчащий из дупла в бугристом кедровом стволе. Дунул лёгкий ветерок, и оранжевое капроновое полотнище забилось, затрепетало, вспыхивая в лучах весёлого утреннего солнца.

Стоит забрать флаг, и победа над «оленями» обеспечена. Макар представил себе, как пожимают ему руку ребята из команды «бобров», как улыбаются, как похлопывают по плечу. Такая удача — оказаться здесь раньше всех. Макар вдруг почувствовал, что хронодайвинг таит в себе массу приятных возможностей. Побочные эффекты вроде тошноты после перемещений сейчас не имели никакого значения.

Мальчик уже протянул к флажку руку, да так и замер, с протянутой рукой. Что-то было не так. Весёлый порывистый ветер как-то разом стих, и тут же зазвенело, загудело над ухом комариное облако. Макар с досадой хлопнул себя по лбу, раздавив сразу нескольких комаров, вытер руку о штанину. Ну же, хватит воевать с комарами. Вот она — победа. Только руку протянуть и взять, наконец, флажок.

А флажок как-то потускнел. Он уже не трепетал призывно, поник, свернулся. Макар почувствовал, что краснеет. Нет, так нечестно. Он хронодайвер, а не читер какой-нибудь. Не нужна ему такая победа.

Флажок, словно услышав его мысли, обрадовался, снова затрепетал, забился. Из зарослей послышался треск сучьев и знакомые голоса. «„Олени“ притащились», — догадался Макар, и бесшумно скользнул в тень.

* * *

Петька, вождь «оленей», почти достиг заветной цели, когда услышал откуда-то сверху покашливание. Он задрал голову. На ветке, прямо над укреплённым в стволе флагом, торчали босые ноги. Петька заметил на одной из грязных загорелых щиколоток две странные, уже затянувшиеся ранки — как двоеточие…

Обладателем этих ног был не кто иной, как Лазарев. Он улыбался.

— Ты чего? — удивился Петька.

— Ничего, — пожал плечами Макар.

— Флаг наш! — ревниво выпалил Петька, схватил флажок и отпрыгнул в сторону. Подозревая в происходящем какой-то подвох, он вопросительно уставился на Макара.

— Так и есть, ваш, — согласился Макар. Он поглядел на «оленя» Петьку, прижимающего к себе флажок, как на маленького, и снисходительно улыбнулся. — Всё по честному, Петя, не волнуйся! — заверил он и спрыгнул с ветки на землю.

С реки послышался приближающийся звук мотора.

— Моторка! — обрадовался Лазарев, — ведь с её помощью можно было отбуксировать лодку, на которой он сюда явился, вверх по течению, обратно в лагерь, — и побежал к реке.