далеко во времени от самих событий, объединяются в стандартный дискурс официального отрицания, рассмотренный в предыдущей главе. Чарни даже предложил набор «шаблонов для отрицания ставшего известным геноцида»[276]. К ним относятся:

• Не признавать факт геноцида.

• Прямые отрицания не должны исходить от правительства или высоких лидеров, а только от чиновников и анонимных представителей.

• Отрицать факты геноцида, описывая их как события иного рода.

• Представлять преступников как жертв, а жертв как преступников (или как меньших жертв, чем другие).

• Не только полностью отрицать факты геноцида, но и выдвигать встречные заявления о том, что с жертвами обращались хорошо.

• Настаивать как можно дольше на том, что все данные недоступны, что обвинения основаны на фальсификациях и мистификациях, и что необходимы дальнейшие исследования и/или что новые исследования опровергают утверждения о геноциде.

• Подвергать сомнению статистику, чтобы число погибших было меньше, чем обычно заявляется.

• Перейти от фактов геноцида к некоему относительному сравнению, смягчающему ужас этих событий.

• Отодвинуть событие во времени – все произошло так давно, сегодня появилось новое поколение людей (преступников), почему бы не дать ранам зажить?

Наиболее последовательная, резкая и тщательно организованная государством попытка скрыть историю прошлых зверств, соответствующая большинству этих шаблонов – восемьдесят лет отрицания сменявшими друг друга турецкими правительствами геноцида армян в 1915–1917 годах. По меньшей мере миллион армян были непосредственно убиты, погибли в результате голода или принудительной депортацией. Эти события задокументированы в османских источниках, а также в дипломатических отчетах того времени, свидетельствах выживших и более поздних исторических исследованиях[277]. Это не обычная история, когда первоначальные неподтвержденные слухи уступают место определенным истинам (как в недавней саге о бывшей Югославии). Скорее наоборот: истины, которые в то время были несомненными и являлись объектом международного внимания, превратились в спекуляции, слухи и неопределенности. Первоначальное отрицание вошло в коллективную культуру Турции и постепенно стало более распространенным за ее пределами: события не имели места; Турция не несет ответственности за гибель людей; гибель армян была непреднамеренным побочным продуктом плохих условий жизни; термин «геноцид» неприменим (по крайней мере, это предмет для дискуссий).

На международном уровне безразличие сменилось забвением. Турецкому правительству в качестве государства-сателлита удалось заставить американскую сверхдержаву отказаться от своего предыдущего признания того, что произошло. Со времен холодной войны и по сей день Турция использовала свою стратегическую ценность для НАТО, чтобы заставить США и другие правительства поддерживать отрицание. В 1980-х годах Конгресс отказался от первоначальной поддержки чествования памяти погибших, а администрация согласилась не упоминать армянский вопрос в Организации Объединенных Наций. Турецкое правительство использует агентства по связям с общественностью для производства неприкрытой пропаганды и дезинформации, инструктирует дипломатов по методам отрицания, пытается подвергнуть цензуре учебники, закрывает архивы и, предположительно, даже подделывает документы, а также платит ученым за дискредитацию критических научных исследований.

Одним из горьких эпизодов таких манипуляций стала попытка Турции отменить Международную конференцию по Холокосту и Геноциду, организованную в Тель-Авиве в июне 1982 года. На карту было поставлено будущее турецко-израильских отношений; начали циркулировать смутные намеки на риски для евреев в Турции. Израильское правительство вступило в позорное сотрудничество, оказывая давление на организаторов, чтобы те отменили либо всю конференцию или сессии, на которых упоминался армянский вопрос, либо отозвали приглашения армянским ученым. Правительство связалось с участниками и попросило их не приезжать, затем предложило перенести встречу в другую страну, а затем отозвало финансовую поддержку и официальное признание. Организаторы конференции выдержали все это давление, и мероприятие прошло по плану[278].

Новые поколения армян – особенно после 1965 года, пятидесятой годовщины зверств – начали нарушать молчание и пытаться вернуть свою историю. Но армянские церкви и памятники в Турции были разрушены, а на международной арене турецкое правительство продолжает свои первоначальные отрицания и попытки стереть любые памятные даты – двойная угроза существованию армян.

Лишь немногие отрицания поддерживались с таким упорством в течение столь длительного периода. Типичные случаи в наше время соответствуют иной схеме: мероприятие происходит в закрытой обстановке; преступники создают внутреннюю систему отрицания, которую часто поддерживают их преемники; круги выживших и очевидцев знают правду, но слишком слабы, чтобы разорвать этот круг; в конце концов – из-за политических перемен или разоблачений – исследователи, историки, журналисты или Комиссия по установлению истины начинают раскрывать то, что было скрыто.

Расследование Даннера о том, как обстоят дела с правдой об убийстве в отдаленной сальвадорской деревне Эль-Мосоте в 1981 году, выявляет детальную микрополитику такого типа отрицания[279]. Члены формирований, прозванных в США бригадами Атлакатль, последовательно убили около 794 человек, многие из которых – маленькие дети. Основные детали резни стали известны и представлены практически сразу. New York Times опубликовала фотографии и заслуживающий доверия отчет. Без задержки в дело вступила официальная машина отрицания. Два сотрудника американского посольства подготовили отчеты для Госдепартамента, призванные (по их собственным словам) «вызвать доверие среди людей, чьи приоритеты не заключались в том, чтобы выяснить, что именно произошло». Журналист New York Times, опубликовавший эту историю, был выдворен из Центральной Америки под давлением Госдепартамента. Правительственные чиновники США прибегали к изощренным лингвистическим уловкам и хитростям, чтобы опровергнуть всю эту историю: сообщения, даже если они основывались на рассказах очевидцев и фотографиях, считались «невозможными проверить и подтвердить» и, следовательно, ложными. Отрицание было явно создано для того, чтобы избежать противодействия возобновлению помощи репрессивному режиму Сальвадора, и в него с готовностью «верили» сговорившиеся политики. В 1992 году, через одиннадцать лет после резни, массовые захоронения были эксгумированы, и правда была раскрыта Комиссией ООН по установлению истины, созданной в соответствии с мирными соглашениями для расследования прошлых злоупотреблений со стороны правительства и оппозиции.

Для контраста рассмотрим два европейских государства всеобщего благоденствия. Во-первых, Швеция: с 1935 года, достигнув пика в 1946 году и остановившись только в 1976 году, шведское правительство насильственно стерилизовало около 60 000 женщин. Это было частью программы по избавлению Швеции от «низших» расовых типов и популяризации арийских черт. Среди жертв были женщины с трудностями в обучении, женщины из бедных семей или те, кто не принадлежал к «общей нордической крови». В школьных и исторических учебниках не было никаких упоминаний об этой сорокалетней программе. Во-вторых, Нидерланды: до конца 1960-х годов министерство финансов Нидерландов хранило большие запасы золота, серебра, ювелирных изделий и домашних ценностей, конфискованных нацистами у голландских евреев в 1940-х годах. Владельцы были умерщвлены в лагерях смерти, потому собственность так и не была возвращена. Но вместо того, чтобы отследить возможных наследников и попытаться вернуть все это,