Согласно испанским данным, в 1650 году в Гуаякиле насчитывалось 500 жителей и 100 домов, в 1678 году — 1200 жителей, 150 больших домов и 300 небольших, а в 1685 году, то есть за два года до нападения пиратов, — от 3 до 4 тыс жителей, включая 500 испанцев и креолов. После того, как в 1680 году Гуаякиль едва не подвергся нападению со стороны отряда Бартоломью Шарпа, испанские власти предприняли ряд экстренных мер по укреплению города Коррехидор Томас де Аргандонья начал изыскивать средства для строительства новых фортификаций; работы начались в июне 1682 года, а в 1684 году коррехидор Итурри привез для этих целей еще 3 тыс песо. На вершине холма Санта-Ана он возвел деревянный форт Сан-Карлос В июле 1686 года в Гуаякиль прибыл новый генеральный коррехидор, дон Фернандо Понсе де Леон, но, как видно, его усилия по дальнейшему укреплению города оказались недостаточными.

Оценивая силы флибустьеров, напавших на город, губернатор Гуаякиля писал:

«Силы этого врага, который пришел с пятью кораблями, а именно: с тремя фрегатами (из коих один с тридцатью шестью пушками) и двумя небольшими судами, насчитывали до шестисот человек…»

Очевидно, дон Хуан посчитал не только тех пиратов, которые принимали участие в штурме, но и людей из команды капитана Эдварда Дэвиса, 3 6-пушечный фрегат которого болтался неподалеку В другом месте своего письма он уточняет:

«Сеньор, враг прибыл в воскресенье 20-го текущего месяца, в четыре часа утра, с четыреста пятьюдесятью людьми четырех национальностей (французами, англичанами, голландцами и фламандцами) и некоторыми испанцами, индейцами и мулатами…»

Дневник Равено де Люссана содержит наиболее подробное описание операции по захвату Гуаякиля:

«14-го [апреля 1687 года] на рассвете мы убрали паруса, чтобы не быть замеченными с суши, рядом с которой мы находились. К десяти часам погода испортилась, сгустились тучи, и это способствовало нашему переходу для благополучного входа в залив протяженностью тридцать лье, который простирался в наветренной стороне реки Гуаякиль, и избавило нас от необходимости грести, ибо, будучи крайне уставшими, мы совсем уж выбились сил.

Мы двигались всю ночь на юго-восток, и пятнадцатого [во вторник] обнаружили мыс Бланко, который является подветренным мысом этого залива. К десяти часам утра мы погрузились в количестве двухсот шестидесяти человек в наши каноэ, приказав нашим судам лавировать в этом заливе до тех пор, пока не получат от нас новостей: мы правили весь день к острову Санта-Клара, где мы укрылись на закате солнца. Этот островок является всего лишь скалой, отстоящей к востоку и западу от материка на десять лье. Мы были вынуждены стоять на якоре весь прилив и отлив, не имея возможности противиться течениям в этом заливе, где мы нашли дно на глубине пяти брассов воды, и 16-го [в среду] утром мы находились между Санта-Кларой и Пуной примерно в пяти лье.

Пуна — очень красивый остров… Он имеет двадцать лье в окружности и расположен к востоку и западу в двух лье от большой земли, напротив устья реки Гуаякиль. Здесь есть большое поселение, которое раньше имело склады короля Испании. Большие корабли, как говорят, двух- и трехпалубные, которые не могут войти в реку, становятся на якорь между островом и ею. Мы оставались в укрытии на этом острове весь день, достаточно благополучно, чтобы не быть замеченными дозорными, коих здесь было сорок человек… Вечером мы вышли и двинулись дальше… стараясь, чтобы нас не заметили с большой земли.

17-го [в четверг] мы укрылись на стоянке на том же острове [Пуна], где… тщательно расспросили наших пленных о состоянии, размещении и расположении города Гуаякиль, который мы собирались взять; мы расположили наши отряды таким порядком: решили, что пятьдесят молодцов останутся под предводительством капитана [Пьера] Пикара, который командовал нашим малым фрегатом, чтобы атаковать большой форт; что двадцать четыре гренадера останутся под командованием капитана нашей баркалоны, дабы служить там, где нам может понадобиться. Что капитан [Франсуа] Гронье со многими людьми останется хозяйничать в городе и в порту. Что капитан Джордж Дью, командующий английским судном, вместе с пятьюдесятью соратниками нападет на малый форт, и обещано было дать тысячу пиастров тому из шести знаменосцев, среди которых находился и я, кто первым водрузит свой флаг на большом форте. Также решено было покинуть эту стоянку вечером, полагая возможным войти в реку Гуаякиль той же ночью; во время движения нам удалось достичь лишь одного из мысов острова, который находится напротив реки, а потом мы не смогли двигаться вперед, так как с трех часов начался прилив; это стало причиной того, что [в пятницу] 18-го, когда мы вышли на открытое пространство, намереваясь снова идти в укрытие на острове, неожиданно наступил рассвет, и нас обнаружил дозорный, который зажег огонь, чтобы подать сигнал, чтобы мы были замечены другими дозорными, которые были размещены на обоих берегах реки один за другим, пока весть не дошла бы до города. Едва достигнув земли, мы бросились к дровам, сложенным для этого огня; мы застали здесь тех, кто разжег огонь, из коих двое были убиты за это, а еще один был захвачен, но мы не смогли получить от него никаких пояснений, так как он оказался маленьким мальчиком.

Этим днем мы увидели парусник, который вошел в реку; мы ему позволили идти, не желая покидать наше убежище и гнаться за ним, опасаясь быть обнаруженными теми, кто был на большой земле, которые, как мы полагали, еще не знали о нас, поскольку жители Гуаякиля не отреагировали на тот огонь, которым стража на Пуне подала им сигнал Ночью мы отплыли оттуда и вошли в реку Гуаякиль через одну из двух проток, которые мы там обнаружили и каковыми можно входить и выходить с приливом и отливом, текущими так быстро, что они способны за час пронести каноэ на расстояние до двух лье; соответственно, мы преодолели за два часа четыре [лье].

В двух местах эта река гораздо шире и может иметь почти половину лье в ширину; здесь есть два очень хороших острова, в укрытии одного из которых мы прятались [в субботу] 19-го числа в течение всего дня; вечером мы снялись с якоря и стали снова подниматься вверх по воле течения, не прибегая к веслам из боязни, чтобы дозорные, которые были на берегах реки, не услышали шум, производимый нами во время плавания. Наш план состоял в том, чтобы пройти мимо города и высадиться на сушу с тыла (на северной стороне. — В. Г.), так как мы знали, что она была более твердой и менее защищенной с той стороны, нежели спереди, однако этот замысел не удался: ибо прилив, который раньше благоприятствовал нам, сменился отливом и заставил нас высадиться на землю за два часа до рассвета на расстоянии пушечного выстрела по эту сторону города (на южной стороне. — В. Г.); отсюда мы увидели множество огней, которые они обычно жгут в своих домах всю ночь.

Это место, где мы высадились на сушу, залито водой и наполнено множеством кустов, сквозь которые мы прокладывали себе дорогу нашими саблями. Но мы не знали, что, к несчастью, высадились как раз напротив дозора и что полчаса спустя один из наших людей, который был оставлен охранять каноэ, высек огонь, чтобы покурить, вопреки строжайшему запрету с нашей стороны, каковой был замечен этим дозорным; он не сомневался, что это могли быть их враги, так как испанцы запрещают под страхом смертной казни своим соотечественникам разжигать огонь ночью. В ту же минуту он выстрелил из камнемета, чтобы предупредить форт, который тоже ответил выстрелом из пушки.