— Ну и подонок, — поморщился Романенко.

— Когда именно это произошло?

— Ночью. Она сказала, что он летит утром в Берлин, и ясразу позвонил Попову.

— А насчет показаний Ахметова?

— Вы же все это знаете. Я приехал к ней, и она мнесказала, что в десять вечера Ахметов будет давать показания. Сообщить об этомПопову из ее квартиры я не мог и поспешил уйти, чтобы позвонить ему помобильному.

— В котором часу это было?

— В половине восьмого. Или около восьми, точно непомню.

— Теперь последний вопрос, — сказал Дронго,взглянув на Романенко.

— У нас еще есть время, — кивнул ВсеволодБорисович.

— Скажите, Хатылев, вы хоть понимаете, какой вымерзавец?

Хатылев вздрогнул, но ничего не ответил. Только опустилголову.

— Уведите, — крикнул конвоиру Романенко.

Когда Хатылева увели, Дронго обратился к Романенко.

— Нет сомнений, операцию разрабатывал не Попов. Он былтолько связным. Кто-то очень умный стоит за всем этим. Это он «заказал»Труфилова, он вычислил провал Хатылева и убрал Попова руками того же убийцы.

Дверь открылась, и конвоир ввел второго задержанного —Константина Шулякова. Водителя. Тот в нерешительности остановился у дверей.

— Садитесь, — сказал Романенко.

Водитель опустился на стул, переводя взгляд с Дронго наРоманенко. Проведя ночь в камере, он выглядел жалким и насмерть перепуганным.Боялся, что его убьют, и глаз не сомкнул, ожидая нападения.

От Дронго это не ускользнуло, и он сказал:

— У нас мало времени, расскажите все, как было.

— Я уже рассказывал, — дернулся Шуляков, —добавить мне нечего.

— Вы соврали, — сказал Дронго, — говорили,что все время сидели в машине и лишь потом поднялись наверх. Но я думаю, чтоэто не совсем так. Ведь это вы позвонили в квартиру, заставив хозяйку открытьдверь. Потом спустились вниз и не знали, что там случилось, пока снова неподнялись в квартиру. Но поднялись вы не просто так, как утверждаете, а потому,что заметили убийц и заподозрили неладное. Вы сказали, что открыли дверь,увидели убитого Очеретина и взяли его мобильный. Просто так. Я вам не верю.

— Откуда вы все знаете? — с ужасом спросилводитель.

— Догадался, — поморщился Дронго.

— Я вошел и взял его мобильный, — прошептал Костя.

— В такой момент человек меньше всего думает отелефоне, — возразил Дронго, — вы впервые в жизни увидели человека,убитого с такой жестокостью. Это вас видела соседка на лестничной площадке,когда вам стало плохо. И в таком состоянии вы взяли мобильный телефон? Ни зачто не поверю.

— Чего вы от меня хотите? — спросил Шуляков снесчастным видом.

— Правду. Зачем вы вошли в квартиру? Вам ведь хозяйкане разрешала входить без вызова. Но вы вошли и взяли мобильный телефон,несмотря на то, что там был убитый. Отсюда вывод: телефон в этот моментпозвонил. Я прав?

— Да, — выдохнул Костя, — позвонил. И яоткрыл дверь.

Романенко не мог сдержать восхищенного восклицания. Егопоражала проницательность Дронго, способного превращать второстепенные детали внеопровержимые аргументы.

— Кто звонил Очеретину? — спросил Дронго.

Водитель опустил голову. Он боялся назвать имя.

— Кто ему звонил, я спрашиваю? Отвечай! — Дронгоперешел с задержанным на «ты».

— Шпицын, — выдавил водитель. — АнатолийШпицын.

— И что сказал?

— Спросил, что случилось.

— Он знал, что случилось? — быстро переспросилДронго.

— Кажется, знал. В общем, он все знал, — призналсяводитель.

— Ты видел людей, которые вошли в дом?

— Видел. На них была форма представителей фирмы,торгующей питьевой водой. Они пробыли в квартире недолго, и, как только ушли, яподнялся.

— Времени много прошло?

— Не понял, — поднял голову Шуляков.

— Я спрашиваю, ты поднялся в квартиру сразу после уходаэтих людей или немного погодя?

— Где-то через полчаса.

— Значит, через полчаса после убийства Шпицын позвонили поинтересовался, что произошло? Правильно?

— Да, — ответил водитель и жалобным тоном спросил:— Когда меня отпустят, ведь я ни в чем не виноват.

— Если не считать, что ты помог мерзавцам войти в домнесчастной женщины, — заметил Романенко.

— У меня нет больше вопросов, — Дронгоподнялся. — Послушай, парень, — обратился он к Шулякову, —подумай о своей жизни. Может, тебе повезет и суд вынесет достаточно мягкийприговор, учитывая, что женщина осталась жива, а подонки, которые ееизнасиловали, убиты. Подумай о своем будущем. Прощай.

Когда Шулякова увели, Дронго сказал Романенко:

— Вы только представьте, как они работают. Шпицын узнало случившемся, едва убийцы покинули дом. Такое впечатление, что неизвестный нампреступник всемогущ.

— Что вы намерены делать?

— Вы ведь собирались отпустить хозяина квартиры, —напомнил Дронго, — а для этого необходимо найти Вадима.

— Погодите, — сказал Романенко, — что же яскажу Рогову? Какие он должен дать показания в немецком суде?

— А что вы можете ему сказать? — пожал плечамиДронго. — Ведь у вас нет убедительных доказательств. Чиряева не выдадутРоссии. Думаю, вы это понимаете.

— И вы так спокойно об этом говорите? — Романенкоподнялся.

— Абсолютно спокойно. Для нас это даже лучше. Ведь вэтом случае ему придется найти три миллиона долларов за каких-то три дня. Внастоящий момент меня интересует только один человек, тот, что планирует всеоперации и осуществляет связь между чиновниками и уголовниками. Тот, которыйумудрился связаться со мной через Интернет.

— Вы не думаете, что это кто-то из вашихзнакомых? — спросил Всеволод Борисович.

— Я в этом убежден, — ответил Дронго.

Заседание суда началось, как обычно, с формальной процедурыопроса. Чиряев, сидевший на скамье подсудимых, то и дело с тревогой поглядывалв сторону Рогова. На заседании суда, кроме Тумасова, присутствовал немецкийадвокат, а также переводчик.

Двое из троих судей были женщины. Они с явным сочувствиемсмотрели на Чиряева, когда Тумасов рассказывал о его тяжелой жизни, о детстве,проведенном в колониях для малолетних, о безвременно умершем отце. Он, разумеется,умолчал о том, что отец подзащитного имел четыре судимости и погиб в колонии,что сам Чиряев еще подростком был осужден за грабеж. Вообще о преступленияхподзащитного адвокат говорил мимоходом.