Романенко покоробило от такого откровенного хамства. Дронго,напротив, оставался совершенно спокоен. Ему даже нравилось распознаватьразличные типы людей, как коллекционеру оценивать экземпляры для своейколлекции. Не дожидаясь приглашения, он сел на стул, его примеру последовал иРоманенко.

Вадим удивленно вскинул бровь. Обычно сотрудникиправоохранительных органов прямо с порога начинали качать права, и он ставил ихна место, демонстрируя свое могущество. А эти двое, ни слова не сказав, простовзяли стулья и сели. Это его озадачило и заинтриговало.

— Вы из прокуратуры? — первым заговорил Вадим.

Романенко хотел ответить, но, взглянув на Дронго, промолчал,лишь поправил очки. Дронго тоже молчал. И улыбался. Вадим почувствовал, чтотеряет контроль над ситуацией, и занервничал.

— Вы хотите мне что-то сказать?

— Хочу, — ответил Дронго. — Восхищаюсь вашимипредпринимательскими способностями. У вас потрясающее кафе.

— Спасибо, — еще больше удивился Вадим. — Чтопривело вас ко мне?

— Всегда интересно пообщаться с таким необыкновеннымчеловеком, как вы, узнать, каким образом можно в столь молодые годы приобреститакую популярность.

Вадим даже не улыбнулся. Что-то мешало ему поверить вискренность незнакомца. Может быть, присутствие того, кто с ним пришел и мрачносмотрел на владельца кафе сквозь стекла очков.

— Хватит трепаться, — вдруг резко сказалВадим, — что вам нужно? Зачем пришли? У меня все чисто. Можете проверить.Документы, поставки, продукты, девочки. Все чисто. Никаких наркотиков, никакихпроституток.

— Потрясающий человек, — продолжал ерничатьДронго, — все успевает: и кафе содержать, и клиентов шантажироватьсделанными тайком фотографиями.

— Какие фотографии, — побледнел Вадим, —какие клиенты?

Дронго вдруг вскочил, бросился на владельца кафе, схватил загорло, повалил на стол и грозно произнес:

— Кончай валять дурака, сукин сын. Из-за твоихфотографий убили человека и изнасиловали женщину. Кто тебе приказал их сделать?Имя, мне нужно имя!

Вадим, весивший не больше семидесяти килограммов, чувствовалсебя в руках Дронго слабым котенком. Железные пальцы сжимали горло. Романенконе нравились подобные методы, но он молчал. Дронго тоже не любил насилия, нознал, что только так может добиться результата.

— Не понимаю… какие фотографии… — хрипел Вадим.Впервые в жизни он растерялся. Просто был в шоке.

— Кто приказал сделать фотографии? На квартире твоегодруга, на Мичуринском проспекте. Кто? — Дронго все сильнее сжимал емугорло.

— Не надо… Вы меня задушите…

— Имя, — требовал Дронго. Он хорошо знал такихтипов. Никакие аргументы на них не действуют. Уверенные в своейбезнаказанности, наглые, самодовольные, они боятся только грубой физическойсилы. Попытки оппонента договориться воспринимают как его слабость.

Дверь открылась, и в комнату вбежал здоровенный амбал,телохранитель хозяина. Такого же роста, как Дронго, только шире в плечах. Онпопытался помочь хозяину, но Дронго свободной левой рукой схватил со столатяжелую пепельницу, со всего размаха опустил ее на голову телохранителя, и тотрухнул на пол.

— Так нельзя, — сказал Романенко, — здесь неДикий Запад.

— Быстро говори имя. — Дронго не ослаблял хватки.

— Павлик… — прохрипел Вадим, —Павлик-Чертежник. Это он просил сделать фотографии.

— А наркотики тоже он поставляет?

— Какие наркотики? — Тут Вадим готов был стоятьнасмерть.

Дронго наконец ослабил хватку.

— Ты знал, кого фотографируешь? Знал эту женщину?

— Нет. Да. Ничего я не знал.

— Все ты знал. И зачем нужны фотографии — тоже.

— Нет, — твердил Вадим. — Я не знал, что онпошлет к ней своих людей. Мне приказали передать фотографии Матвею. Я не знал,что его убьют.

Дронго снова сдавил его горло.

— Врешь, ты не просто знал. Ты работаешь на два фронта,Вадим. И хочешь быть везде чистеньким. Сам сделал фотографии, сам отправил их кОчеретину. А утром, узнав, что Павлик послал туда своих киллеров, позвонилдругой стороне, чтобы предупредить. Всем стараешься услужить. Но так не бывает.Ты предал и тех, и других, и теперь они будут тебя искать.

— Нет, я ничего не говорил. Я ничего не знаю…

— Кому ты звонил? Только быстро, кому сообщил о людяхПавлика, которые поехали к Маре домой? Шпицыну?

— Нет, — выдохнул Вадим, — я такого не знаю…

— Говори! — требовал Дронго.

Вадим хотел что-то сказать, но в этот момент вдруг заработалего персональный компьютер. На нем появилась запись:

— Ты, как всегда, опоздал, я…

Дронго отпустил Вадима. Доли секунды было достаточно, чтобысориентироваться в ситуации, и он наклонился к телохранителю.

— Надо уходить, — закричал он, — сейчас тутпроизойдет взрыв.

Романенко вскочил, ничего не понимая, но сработала привычкадоверять эксперту. Он поспешил к двери, пропустив вперед Дронго, тащившеготелохранителя.

— Быстрее, — крикнул он, повернувшись к Вадиму.

Вадим с удивлением смотрел на убегавших, затем перевелвзгляд на компьютер и прочел:

— Ты, как всегда, опоздал, я тебя опередил.

— Беги, — крикнул уже из коридора Дронго.

«Странно, — подумал Вадим, — что за глупые игры скомпьютером».

В этот момент раздался взрыв. Компьютер разлетелся на куски.Вадим не успел опомниться, как его разнесло в клочья.

Отовсюду слышались испуганные крики, в кабинете полыхалопламя, и оттуда вырывались клубы дыма. Дронго выбрался из-под штукатурки ищепок, которыми его завалило, когда он упал на пол. У Романенко вид был нелучше.

— Как вы узнали, что будет взрыв? — ошеломленноспросил он.

— Догадался, — выдохнул Дронго, — кажется,этого типа я спас, — он показал на телохранителя, — а вот его хозяиноказался нерасторопным.

Мимо бежали работники кафе. Истошно кричала секретарша. Ноне оттого, что ее ранило, рана была пустячной — в кабинете лежал на полу Вадим.Вернее то, что от него осталось.

— Я не понял, кому звонил этот Вадим, — сказалРоманенко, поднимаясь и отряхивая одежду.

— Он сделал фотографии для Павлика, по его приказупослал их Матвею Очеретину. А утром узнал, что Павлик направляет своих киллеровна квартиру Мары, и позвонил кому-то, предупредив об убийцах.

— Откуда вам это известно?

— Водитель сообщил, что позвонивший Шпицын уже знал ослучившемся. Прошло всего полчаса после убийства. И никто, кроме водителяШулякова, в квартире не появлялся. Значит, Павлика выдал кто-то из его людей.Логично предположить, что это сделал тот, кто уже знал о фотографиях.