Вольфгангу строят машину в варианте Kampfzerstörer – тяжелый истребитель. Кроме него будет выпускаться и вариант «Шнелльбомбер». На машине устанавливают более качественную РЛС FuG.200 Hohentwiel вместо FuG.220, и NIG – ночной инфракрасный прицел – «Шпаннеранлаге». Гауптман Вендель говорит, что скорость машины на шести тысячах метров более 630 км/час в горизонтальном полете.

В случае успеха испытаний все двести машин нового гешвадера будут поставлены до апреля месяца. Они уже находятся в цехах двух заводов «Мессершмитта». По своим тактико-техническим данным новый «Мессершмитт» как минимум равен «Москито», уступая ему только в дальности перелета, но значительно лучше вооружен. Плюс, и это главный момент, он – универсален. То, чего недоставало Bf.110. К тому же экипаж – два человека, вместо трех у «сто десятого». Заметно возросла маневренность машины. В целом конструкторскому бюро удалось избавить «двести десятый» от многочисленных недостатков, поставивших крест на довольно перспективной машине тридцать девятого года. Однако его стоимость, по сравнению со «сто десятым», возросла почти в три раза. Поэтому старый «Мессершмитт» по-прежнему в строю и производится на трех заводах. Снимать с серии его не собираются.

В середине декабря первая партия опытных машин была готова и перелетела в Кедингсхаген. Большая часть имела высотные DB.603.g, больший размах крыла в неполных двадцать три метра, округлые консоли крыльев и шесть пушек: две двухсантиметроые пушки MG 151/20Е, две трехсантиметроые пушки МК 108 и две трехсантиметровые пушки МК 103. У части машин дополнительно стояла v.5 – довольно длинноствольная танковая автоматическая пушка, обладавшая мощным осколочным снарядом, но имевшая малую скорострельность и малый боекомплект. Главным ее достоинством было быстрое снятие. Орудие считалось дополнительным вооружением.

Еще в Аугсбурге фон Вольфи после пробных полетов на новом истребителе понял, что необходимо подготовить обстоятельную радиограмму в Центр: доведенный до совершенства казалось бы безнадежно плохой самолет оказался грозным оружием в руках умелого летчика. На момент декабря сорок второго года это был лучший самолет на вооружении всех стран – участниц Второй мировой войны. Против него играло только то обстоятельство, что стоил он как три Bf.109.g, а боевая эффективность была лишь на двадцать процентов выше. Сообщение ушло в Союз, в нем Вольфганг сообщал о возможности перелета одной эскадрильи таких машин, с ним во главе, в район Сталинграда.

Через четыре дня после отправки сообщения Центр вышел на связь: «Омега-пять срочно тчк один тчк Необходимо задержать перебазирование новых истребителей район Сталинграда тчк два тчк Организуйте доставку документации зпт образцов изделия зет два расположение РККА тчк три тчк составьте полный список лиц причастных реализации проектов зет один зпт зет два зпт икс один зпт икс два тчк четыре тчк Обеспечьте отход участников группы территорию нейтральных государств срочно тчк Ваш отход напрямую связан исполнением пункта два данного приказа тчк Поздравляем присвоением очередного воинского звания зпт ходатайствуем награждении правительственными наградами всех участников тчк Частник».

Через полминуты после окончания передачи опять прозвучали его позывные, и Центр передал всего три группы цифр. Это была подпись мамы. Кто такой Частник, Вольфганг не знал. «Зет» – это Фау. «Икс» кодировал урановый проект, как по части реактора, так и ядерную бомбу. Право на отход им предоставили. Вот только как выполнить второй пунктик?

С первым пунктом проблем не возникло: всем машинам, оборудованным DB.603.G, пришлось менять радиаторы на кольцевые. Выявился перегрев обоих двигателей на холостых оборотах на земле из-за недостаточного обдува. Через три минуты прогрева двигатель кипел. Высотные четырехлопастные деревянные винты имели меньший радиус, а отверстие и положение радиатора не было изменено. Поэтому под Сталинград «не успели». В иных условиях это бы не помешало, хотя и потребовало бы дополнительных усилий со стороны техников и летного состава. Но по сигналу тревога двигатель должен был быть запущен, прогрет и ожидать летчика в течение пяти минут, работая на холостых оборотах при шаге «ноль». Машина этого сделать не позволяла. Все машины получили удлиненные капоты и валы и кольцевой радиатор, чем и стали отличаться от основных серийных машин, что потом сыграло злую шутку с третьей NJG.

В целом испытания прошли успешно, несмотря на отмечавшийся перегрев двигателей на земле. «Четыреста десятый» был принят на вооружение и начал поступать в 25-ю испытательную группе и в состав будущей третьей ночной дивизии. Незначительные замечания, выявленные в ходе испытаний, фирма «Мессершмитт» обещала закрыть в ходе эксплуатации.

Отдельно начали комплектовать V./KG2 – пятый полк второй бомбардировочной дивизии. Их укомплектовывали «шершнями» в варианте «шнелльбомбер».

Со слов мотающихся между Аугсбургом, Лефельдом и Штральзундом летчиков второй дивизии стало известно, что противник наметил в начале лета срезать Курский выступ. То есть повторить весну сорок второго, которая обеспечила успех летнего наступления на Волгу и на Кавказ. Кроме того, часть новых машин начал получать 8-й корпус, который отвели в Крым для отдыха и пополнения.

Пятого февраля по всей Германии сняли траурные ленты с флагов – они висели там три дня, так отметили поражение под Сталинградом, и Геббельс вновь заговорил о величии германского духа. Весна обещала быть бурной, реванш сидел в крови у каждого нациста, они родились с этим духом.

Двадцать второго февраля новый гешвадер выступил со своим бенефисом: семьдесят две победы в течение одного дня. Отразили налет на Росток, сбив восемнадцать четырехмоторников в дневном бою над Балтикой. Все самолеты были американскими, «либерейторы» и «летающие крепости».

В тот же день фон Вольфи утвердили в должности командира третьего ночного гешвадера. В ночь на двадцать третье его «шторьх» приземлился у Хальбинзена и вывез из Германии Отто фон Зюдова, который за два месяца до этого оформил пенсию и уволился из института Макса Планка. Получить визу в Швецию не представлялось возможным: выдача виз находилась под личным контролем рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера, а Отто числился в списках лиц, выезд которых за границу был запрещен. Но начались бомбежки, поэтому еще за десять дней до перелета Вольфганг подал рапорт в местное отделение гестапо, что дом в Элдене закрыт, ключ лежит в условном месте, в доме никого нет. Где находится хозяин, неизвестно. Собирался ехать в Берлин решать вопрос о персональной пенсии. В результате Вольфи получил два дня для поездки в Берлин. В одном из полицейских управлений, среди кучи найденных документов, оказалось пенсионное удостоверение тестя, найденное в залитом кровью старом пальто. Всех погибших в том бомбоубежище уже похоронили в братской могиле, кого не забрали родственники. В результате операции, проведенной совместно с несколькими членами ЦК Компартии, был получен документ – свидетельство о смерти.

Вольфганг, получивший от Геринга разрешение на вылет в Швецию, где супруга проходила лечение, на малой высоте ушел к Хальбизену, пустынному полуострову, на котором был оборудован его тайник. Тесть эти дни жил в подвале полуразрушенного дома лесничего, неподалеку от площадки, где «шторьх» мог приземлиться. Все это было на грани фола, но слово «срочно» в радиограмме присутствовало, поэтому приходилось рисковать и использовать старые связи старого коммуниста. К счастью, они сработали. Через три часа Отто и Вольфганг приземлились под Векшё. Оставаться в доме было очень опасно, поэтому Отто на машине перевезли под Лунде в загородный дом его отца. Там он ждал обещанных Москвой документов более трех месяцев. Через некоторое время вылетел в Иран через Тунис. Оттуда в Москву. Карин оставалась в Швеции. Она там официально, и ее исчезновение вело к провалу Вольфганга. Шведское подданство у нее было, поэтому, несмотря на настоятельные просьбы со стороны немецкого посольства, она категорически отказывалась возвращаться в Германию. Уважительная причина у нее имелась: она была беременна.