Тем не менее, по возвращении в Штральзунд Вольфгангу пришлось отвечать на вопросы, зачем ему понадобилось летать в соседнюю страну. В его кабинете появился новый криминальдиректор доктор Эрнст Шамбахер из четвертого Е-отдела гестапо. Он возглавлял 4-е отделение «Север». У него «накопились вопросы» к майору фон Крейцу. С ним был и начальник внутренней контрразведки зоны «Берлинер-Норд» оберст-лейтенант Краузе. Сзади, чуть поодаль, стоял начальник управления гестапо в Штальзунде криминаль-ассистент Франц Боген.

– Что привело вас всех ко мне? Чем могу быть полезен? – задал первым вопросы Вольфганг.

– Есть несколько вопросов, господин граф. Вы не могли бы объяснить надобность вашего полета к соседям? – ответил доктор Шамбахер. Оба гестаповца были в штатском.

– Я уже писал об этом в местное отделение гестапо: пропал мой тесть, и управление господина Богена разрешило мне посетить его вероятное место нахождения – Берлин.

– Вы его нашли? Где он?

– Нашел. Вот копия свидетельства о смерти.

Полицейские переглянулись, по-видимому, это обстоятельство было им неизвестно.

– Так все-таки, майор, зачем понадобилось лететь в Швецию?

– Получив свидетельство, я зашел к рейхсмаршалу, доложил ему о случившемся и получил от него разрешение сообщить об этом супруге лично. Она – крестная дочь рейхсмаршала. Плюс единственная наследница довольно значительного состояния, требовалось оформить доверенность на оформление наследства и ознакомиться с завещанием. Текст завещания находился у нотариуса в городе Лунде, где проживает доктор фон Зюдов, дед моей супруги. Кроме того, уведомить бывшую супругу покойного и пригласить ее на чтение завещания, так как до самой смерти господин Отто фон Зюдов выплачивал ей содержание по разводу. В общем, у меня в Швеции были неотложные дела, напрямую связанные с финансами, господа.

– Но почему вы не сообщили мне об этом? – спросил криминаль-ассистент.

– Не понял, а почему я должен вам об этом докладывать? Я просил ваше управление разобраться, куда пропал мой тесть. Кроме пропуска в Берлин, мне не было ничего предоставлено. Пропуск мне был не нужен, я его имею. Что касается остального, то у меня еще будут вопросы к полиции, так как теперь я представляю интересы наследницы, и оформлять все бумаги придется мне.

– Господин майор, а почему ваша супруга не хочет этим заняться лично, тем более что ей направляли повестку прибыть к штурмбанфюреру СС Литценбергу для дачи показаний в качестве обвиняемой.

– Насколько мне известно, моя жена отправила письмо по этому поводу в адрес отправителя, где она не признает себя виновной в каких бы то ни было взрывах. Она уволилась из института задолго до того, как случилось происшествие в Лейпциге.

– Так вы знаете, что случилось в Лейпциге, майор?

– То, что там был взрыв в лаборатории, говорил мне тесть. Он же сообщил мне и супруге, что ее вызывают в Берлин. Первая повестка пришла сюда на адрес постоянного проживания. К этому моменту моя супруга уже более трех месяцев находилась на лечении в Швеции. Приехать и дать показания она не может и не хочет. Тем более после гибели отца под бомбежкой. Она беременна и в первую очередь думает о малыше.

– И вы ее в этом поддерживаете?

– Несомненно. Это какая-то невероятная история, что моя жена имеет хоть какое-то отношение к каким-то взрывам в какой-то лаборатории. Ни в каком Лейпциге она не была и не работала там. Все это высосано из пальца, видимо потому, что она получила профессиональное заболевание, возясь с какой-то химической гадостью.

– А вы не в курсе, о чем идет речь?

Вольфганг отрицательно покачал головой.

– Я с самого начала был на стороне супруги рейхсмаршала, которая говорила, что Карин должна заниматься совершенно другими делами, но преодолеть сопротивление жены удалось только тогда, когда у нее проявилось заболевание. Лишь после этого удалось уговорить ее оставить эту дурацкую работу. Мы не настолько бедны, чтобы рисковать ее здоровьем. Ведь платить за лечение приходится мне!

– Я вас понимаю, господин граф! Место женщин в жизни – это семья.

– Совершенно с вами согласен! Эмансипация и немецкая женщина – понятия совершенно не совместимые. Недаром наш фюрер неоднократно говорил, что роль женщины – это киндер, кирхе унд кюхе. Увы, господин доктор, до определенного времени моя супруга считала, что принесет больше пользы рейху, занимаясь наукой. В результате пострадала семья. Да и мне иметь жену на расстоянии не слишком приятно и удобно.

Никаких бумаг никто не составлял, попытку криминаль-ассистента оформить протокол пресек оберст-лейтенант Краузе.

– Мне были даны указания обеспечить встречу майора фон Крейца и доктора Шамбахера, чтобы снять накопившиеся вопросы. Доктор, вы удовлетворены ответами командира гешвадера?

– Да, я вопросов не имею. Все действия майора логичны, и примите мои соболезнования по поводу гибели вашего тестя, господин граф. Увы, это война, и без жертв, к сожалению, не обходится. Франц, майор действовал с разрешения своего руководства, и оно несет ответственность за его действия. Если рейхсмаршал санкционировал этот полет, значит, он считает это необходимым.

Ассистента выпроводили, а остальные участники встречи перешли в личный «кабинет» командира в столовой, где продолжили беседу о роли женщин в судьбе летчиков люфтваффе, рейха и мироздания. Собственно, доктор отвечал за контрразведку на севере рейха, его отделом до недавнего времени руководил гауптштурмфюрер Лемман, позывной Брайтенбах, – коллега Вольфганга по службе в ГРУ РККА, казненный в прошлом году.

Тем не менее, слежку за собой Вольфганг заметил, но в данный момент он находился без связи, единственным способом обратной связи были письма в Швецию. В них он упомянул приезд из Берлина проверки и требование властей дать показания в четвертый отдел гестапо. Карин переслала ему письмо для Литценберга, в котором объяснила свой уход с работы ухудшением состояния здоровья. В письмо она вложила данные анализов, сделанных в Берлине, Грайфсвальде и в двух клиниках в Швеции. Вердикт медиков подтверждал наличие у нее лейкемии в начальной стадии и повышенное содержание ионов фтора. В течение нескольких месяцев супруги активно переписывались без использования тайнописи. Все письма, уходящие за границу, люстрировались, особое внимание уделялось людям, находившимся на учете в отделе А.3, который в гестапо ведал реакционерами, оппозиционерами, монархистами, либералами, эмигрантами и предателями Родины.

Во время следующего посещения штаба люфтваффе в Берлине Вольфганг не поленился перейти на противоположную сторону Вольтерштрассе и посетил лично штурмбанфюрера СС Литценберга. Тот сослался на естественную волокиту и бюрократию, но при фон Вольфи собственноручно поставил штамп «В архив» на деле Карин фон Крейц. Приобщили и справку из университета Линнея, в которой говорилось, что доцент кафедры естествознания доктор Карин фон Крейц преподает общую физику на первом и втором курсах данного университета, то есть не занимается теоретической и экспериментальной физикой. Так что высшие секреты рейха не выдает. Охнув при виде счетов за лечение и сочувственно покивав, начальник отдела согласился с тем, что подозревать дочь ближайшей соратницы Геринга и Гитлера и активной пропагандистки национал-социализма в Швеции, к тому же эта дочь является женой командира прославленного соединения люфтваффе, несколько странновато.