Сергей Борисович огляделся – особняк показался ему безлюдным, причем, несмотря на ранний и светлый вечер, шторы на окнах были задернуты. Он взошел на высокое крыльцо и надавил кнопку звонка, в полной уверенности, что в доме никого нет. Но дверь отворилась, и перед ним оказалась девушка лет двадцати пяти, в бежевом халате с белым воротничком и фартучке. На невесту, то есть на племянницу Баланова, она никак не тянула – слишком простовата, открыта и, как прислуга, учтива и безымянна.

И смотрела без особого интереса, с дежурной улыбкой.

Она проводила в гостиную, заученно спросила, что подавать – кофе или чай, и исчезла. Сергей Борисович ощутил неловкость: судя по всему, здесь его ждали, однако спрашивать о невесте было несолидно. К тому же не очень-то нравилась роль жениха, которого привезли сюда знакомиться с невестой по воле начальника. От всего этого отдавало какими-то литературными купеческими нравами, но деваться было некуда, не встанешь и не уйдешь. А тут он еще заметил желтоватую кладбищенскую глину на своих ботинках и ощутил нечто вроде тоскливого уныния, однако в дверном проеме гостиной показалась еще одна служанка, только раза в два постарше, с сервировочным столиком.

– Ваш чай, Сергей Борисович, – пропела она.

Чай в этом доме представлял собой легкий обед с салями, ветчиной, огромной вазой с фруктами и коньяком. Причем чашек, рюмок и фужеров было с запасом. В последний раз он ел рано утром, да и то наскоро, в животе давно урчало, однако сидеть и есть сейчас в одиночку, да еще в чужом доме, куда приехал вроде бы свататься, было совсем неуместно. Поэтому он налил себе чаю из керамического чайника и, даже сахару не положив, отошел к окну и отвел в сторону тяжелую занавеску.

На улице был промозглый осенний вечер, серые сумерки поднимались из сосновых крон и таяли в мрачном, низком небе. И вдруг так захотелось уйти отсюда! Хотя бы на улицу – в конце концов, его никто не обязывал сидеть в этих стенах...

И ушел бы, но в это время за спиной открылась дверь.

– Вы не заскучали, Сергей Борисович?

Он обернулся: в гостиной стояла та самая молодая служанка, только сейчас уже в светлом брючном костюме, с распущенными волосами и в позе, отражающей достоинство – без дежурной улыбки и с горделиво приподнятой головой. В ней было меньше природной красоты и больше шарма – ухоженности, макияжа и умения показать себя.

– Не заскучал, но убежать отсюда хочется, – признался он.

– Меня зовут Ангелина. Можно просто Геля. Простите за маскарад... Но я должна была вначале посмотреть на вас. Вдруг бы вы мне вовсе не понравились?

Он вспомнил дочку партийного начальника, которую когда-то возил по ювелирным магазинам, и тот час воспрял.

– Посмотрели? – спросил он с усмешкой. – И что, нравлюсь?

– Ничего, подходите, – спокойно сказала Ангелина, словно покупала в магазине самоцвет. – Мне недавно показали вашу фотографию. Но в натуральном виде у вас лицо более мужественное. И особенно... волосы, прическа.

Наблюдения директора катайской школы годились на все случаи жизни.

Похоже, она тоже старалась хамить, чтобы удерживать равновесие, и это означало похожесть ситуации, в которую они попали.

– Благодаря своему мужественному облику я сделал карьеру, – признался он. – А сейчас женюсь. С легкой руки... моего начальства.

Она и глазом не моргнула, возможно, привыкла либо была готова к подобным речам.

– В таком случае поухаживайте за мной, – попросила она, глядя на обильный чайный столик. – Хотя бы для порядка. Предложите даме что-нибудь!

– Поухаживать всегда готов! – Сергей Борисович себя ненавидел. – Предлагаю прогуляться по лесу. Пока никого нет. Подышать сосновым воздухом. И давай сразу на ты. Что тут фасониться?

Ангелина хотела чего-то другого, однако же согласилась. Они вышли из дома, накрылись одним зонтиком и, завернув за угол, сразу же оказались в мшистом бору, изрезанном множеством тропинок, причем таких узких, что идти можно было лишь друг за другом – здесь было принято гулять в одиночку. Сергей Борисович нарушил заведенные правила и пошел рядом с невестой, прямо по мху.

– А когда у нас приедет... товарищ Баланов? – деловито спросил он.

– Сегодня не приедет, – отозвалась Ангелина. – Позвонил и сказал, чтоб чахохбили не готовили. Похороны...

– При чем здесь чахохбили?

– Дядя любит грузинскую кухню. Говорит, еще Сталин его пристрастил...

– То есть сегодня никого не будет?

– Никого, – был ответ.

– Странно... Как же сватовство? Существуют определенные традиции...

– Обойдемся без них, – просто сказала она и взяла его под руку. – И свадьбы у нас не будет.

– Почему?

– Дядя настаивает, но я не хочу.

– У тебя уже была свадьба? – догадался Сергей Борисович. – Неповторимая?

– Я не была замужем.

– Что же ты делала все эти годы?

– Училась в Институте международных отношений. И сейчас еще учусь.

– В аспирантуре?

– Можно сказать и так.

– Неужели ты никогда не ездила по ювелирным магазинам? – спросил он с мстительным чувством. – По всяким там валютным «Березкам»? В сопровождении какого-нибудь инструктора горкома?

Она взглянула из-за плеча – глаза показались честными.

– Не ездила. Ты заблуждаешься, Сергей Борисович. Я не дочь товарища Баланова, а всего лишь племянница. А тебе обещали дочку?

– На худой случай – внучку, – откровенно съязвил он.

– У дяди своих детей нет, поэтому он выдает замуж племянниц... Ты разочарован?

– Напротив. Мне с юности нравятся фабричные девушки. С которыми я вырос. И возмужал.

– Я не фабричная, – усмехнулась Ангелина и опустилась на мокрую скамеечку, грациозно закинув ногу на ногу. – Придется привыкать к такой. Вопрос решен на самом высоком уровне.

Он сел к ней вполоборота, глянул на свои размокшие ботинки: могильная земля наконец отмылась...

– Насколько я понимаю, это чисто служебный брак?

– Служебный, – согласилась она.

– Вот это я дожил...

Ангелина услышала его, погладила седой чуб.

– Я знаю несколько случаев... Когда такой брак превращался в настоящий. И любовь рождалась, и дети... Тут важно преодолеть психологический барьер. Например, ты мне нравишься. Если женщина испытывает хотя бы минимальные чувства, мужчина на них непременно отзовется. А потом, браки в любом случае творятся на небесах.

– Это ты себя убеждаешь? Или меня?

– Нас... Так ведь всегда было. Женили, замуж выдавали... Будем считать, наши родители сговорились и по рукам ударили, как в старину.