Его плечи дрогнули, стоило мне едва слышно, практически с мольбой, произнести последнее слово.

— Я не буду называть вас… мамой, — вскинув голову, он уставился на меня своими черным глазищами.

— Я и не прошу… Скажу даже больше, на эту роль даже не претендую. Но согласись, мы могли бы быть просто друзьями. Это уже немало.

— Наверное.

— В общем, если захочешь поговорить, я всегда готова выслушать, — поднялась со стула и, выйдя в коридор, прикрыла за собой дверь.

Саша не подошел ни сегодня, ни завтра, ни даже в день отъезда. И это тяготило.

Питер в феврале своеобразная романтика. Пронизывающий ветер пробирает до костей. Высокая влажность. Я уже и забыла, как здесь бывает в это время года. Но неприятные погодные условия с лихвой компенсировали маленькие вагончики, где продавался просто потрясающий глинтвейн. Горячий, но не обжигающий. С терпкими нотками, а также густым пряным ароматом. Он меня буквально возрождал после долгих прогулок по улицам города.

Илья умудрялся работать так, что я этого даже не замечала. Два раза мы с ним ходили на ужин с немецкими партнерами. Они неплохо говорили по-русски, но когда узнали, что я преподаватель иностранных языков, причем не только английского, а еще и немецкого, пришли в полнейший восторг. Очень душевно пообщались с ними и получили приглашение в Германию.

Ну а за день до отъезда домой нас расписали. Отдел ЗАГСа Петродворцового района, который был выбран нами для этого мероприятия, произвел на меня неизгладимое впечатление. Камерный зал в светлых тонах. Отделка лепниной. Подсветка. Цветы. Все очень гармонично и торжественно.

Я в кружевном платье чуть ниже колена персикового цвета с тоненьким лаковым пояском. Илья в темном костюме без галстука. Маленький букетик кремовых роз. Обручальные кольца. И наши глаза, лучащиеся счастьем. Звонки родных едва мы вышли из зала. Столик в ресторане. А потом прогулка по крышам Питера.

Это было настолько необычно, трогательно и только наше, что я таяла… от его горячих взглядом, обещающих поцелуев, и крепких объятий. Никогда не думала, что свадьба может быть такой незабываемой.

После отъезда отца я места себе не находил. На душе было неспокойно. Но внятно объяснить причину тревоги не мог даже сам себе, не то что другим.

Он женился…

Удручало ли меня изменившееся положение вещей? Наверное… Но с полной уверенностью сказать этого больше не мог. И вообще, в последнее время я ни в чем не был уверен и ничего толком сказать не мог. Но уверенность крепла с каждым днем, что «как раньше» у нас уже никогда не будет.

Мы с отцом несколько недель назад переехали к ней.

Плохо ли мне там? Не знаю.

Хорошо? И опять… не знаю!

Я ничего НЕ ЗНАЮ!

Хотя кое-что есть еще. Кроме моей дурацкой неуверенности, присутствует страх. Я боюсь его потерять. Несмотря на все их разговоры и убеждения, я дико этого боюсь. Я же не слепой. Вижу, как отец рад. Он стал чаще улыбаться. Шутить. Когда мы жили вместе с бабушкой, папа был другим.

Эти мысли не выходили у меня из головы ни днем, ни ночью. Давили. Угнетали. Даже думать о чем-то приятном не удавалось. И радоваться за отца и его… жену тоже не получалось.

Бабушка им звонила, и мы с ней вместе поздравили папу и Светлану Алексеевну со свадьбой, но я в тот момент ничего не ощущал кроме, давящего чувства в груди и… страха. Это очень неприятно. Тяжело. А сегодня они прилетают домой, и я вновь вернусь в ту квартиру. К ним. Нужен ли я там? Или не нужен?

Взгляд бесцельно блуждал по комнате. Не хотелось ничего. И в то же время все раздражало.

— Сашенька, — донесся из кухни голос бабушки. — Идем завтракать.

— Иду, — медленно поднимаясь с кровати, ответил ей.

— Давай быстрее. Папа звонил. Они уже приземлились. Сейчас получат багаж, возьмут такси и приедут.

— Ба, да иду я уже, иду.

Отец и мне прислал сообщение в Ватсап о том, что долетели и скоро будут. А я опять не понимал свои ощущения. Но точно знал, что все изменилось и уже окончательно.

В кухне вкусно пахло блинами и пирогами, но есть совершенно не хотелось. Налил чай и уселся в уголок, стараясь не мешать бабуле готовить. Она суетилась у плиты, а я, потянувшись за пультом, включил телевизор, бездумно щелкая по каналам.

— Саша, ешь давай. Остынет же. А то сидишь, как в воду опущенный. Радоваться надо. Отец вернулся. А ты?

— А что я? — буркнул в ответ. — Я рад.

— Я и вижу, КАК ты рад, — немного обеспокоенно произнесла она, качая головой. — Сашенька, хороший мой, пойми, женитьба отца не приговор и не конец света. Не драматизируй, родной мой. Да и женщина Светлана неплохая. Попробуй найти с ней контакт. Какие-нибудь точки соприкосновения. Ведь она и сама не против. Старается. Так ведь?

— Да, — подтвердил неоспоримый факт, уткнувшись в кружку.

Светлана Алексеевна и правда пыталась. Очень. А я почему-то не могу… вот не мог, и все тут. Какой-то внутренний барьер не давал сделать шаг. Когда она была просто учителем, все было просто, а сейчас… Хотя я тоже по-своему пытался. Мысленно. Не раз собирался с ней поговорить. Сам. Особенно, после ее последнего монолога незадолго до отъезда в Питер. Но так почему-то и не подошел. Не смог.

— Вот видишь! — воодушевленно воскликнула бабушка, выдергивая меня из тяжелых мыслей. — Все будет замечательно, помяни мое слово.

Молча кивнул, соглашаясь, и потянулся за блином. У меня лично не было такой уверенности в светлом будущем, как у ба, но не верить я ей не мог. Хотя для меня оно — будущее — в одночасье стало серым и тусклым. Каким-то безрадостным, что ли.

В кухне повисла тишина, и на ее фоне голос ведущего программы новостей прозвучал удивительно громко.

— …серьезное ДТП с участием нескольких автомашин. Авария произошла на выезде из аэропорта Толмачево. Столкнулись четыре автомобиля. Очевидцы говорят об одном погибшем и пятерых пострадавших. Сейчас на месте аварии работают полицейские и спасатели. Подробности случившегося уточняются. Следите за…

— Господи! Сашка, какие ты страсти опять смотришь! — воскликнула бабуля, наливая на сковороду тесто для блинов. — Переключи лучше. В новостях постоянно всякие ужасы показывают, что потом спать невозможно.

Спорить не стал, сам не хотел смотреть на кадры покореженных авто. Быстро позавтракав, сбежал в свою комнату, дожидаться отца. Тяжелая музыка полилась из наушников, немного успокаивая. Я прикрыл глаза и постарался не думать ни о чем и сам не заметил, как заснул. Проснулся от легкого прикосновения к плечу.

— Ба, папа уже приехал? — резко сел на кровати и растер глаза, одновременно свободной рукой вынимая наушники и выключая музыку.

— Нет, папа не приехал, — она выглядела очень обеспокоенной. — И трубку никто не берет. Ни он, ни Светлана. Уже больше двух часов прошло. Я не знаю, что и думать. Ну, где столько времени можно пропадать?