Пробуждение в больнице было не самым приятным, так же как и последние воспоминания. Не так я мечтала провести свой медовый месяц. Ох, не так! Но произошедшего уже не исправить. Слава богу, что обошлось без трагичных последствий для нас обоих.

Нельзя изменить только смерть, в остальном все поправимо. Именно с этой фразы начал свой разговор мой лечащий врач во время обхода. Он все мне доступно объяснил, рассказал о возможных последствиях и расписал лечение. После чего начался довольно длительный процесс моего выздоровления. Все рекомендации доктора я выполняла максимально четко, надеясь, что это поспособствует скорейшей выписке.

Илья, несмотря на свои травмы, и Саша посещали меня ежедневно. Муж подбадривал. Баловал. Трогательно признавался в любви. Дарил цветы. Делал милые сердцу подарки, при этом шутя, что у нас самый запоминающийся медовый месяц из всех, который только можно себе представить.

Родители с Викторией так же стремились приходить регулярно. В итоге получалось, что каждый вечер в палате собирался целый съезд только моих родственников. Посему пришлось попросить их ограничиться посещением хотя бы через день, я ведь не одна лежу здесь. И такие «семейные посиделки» утомляют других пациентов.

Но был и другой момент, почему я просила об этом. Мама не могла позволить себе прийти с пустыми руками «к своему больному ребенку», а то количество еды, что она приносила, хватало на всю палату на несколько дней. Да и с работы ей тогда требовалось убегать пораньше. А кому понравятся постоянные отлучки? Таким образом, каждый день меня теперь посещали лишь муж и пасынок.

Первое время Александр смотрел со смесью опаски, но проскакивало в его взгляде и что-то еще… очень похожее на сочувствие. Мы почти не разговаривали. Лишь несколько дежурных фраз, не более. Отчасти этому способствовала больничная обстановка и посторонние уши. Да и наши с Сашей непонятные отношения этому не способствовали.

Мое внутреннее напряжение и нервозность не укрылось от глаз Ильи. Он, чтобы поднять мне настроение и немного успокоить, обещал первое время поработать на удаленке, отлучаясь лишь по неотложным вопросам на работу, вызвав у меня улыбку и волну благодарности. И хотя предложение было безумно заманчивым, я отказалась. Работа есть работа. Муж спорить не стал, но и не согласился, обещая вернуться к обсуждению темы ближе к выписке.

Через несколько недель меня наконец-то отпустили домой, выдав кучу рекомендаций и направлений. До полного выздоровления было еще далеко, но положительная динамика придавала сил и поднимала настроение, а безграничная забота любимого мужчины просто окрыляла.

Илья, как бы я ни старалась убедить его в обратном, первую неделю и правда работал дома. Саша старался быть незаметным. Выполнял все просьбы безоговорочно, но ходил понурый. Этот вопрос я и адресовала мужу. Попытка выяснить у пасынка причину грусти не увенчалась успехом.

— Илья, что опять происходит с Сашей? — спросила я через несколько дней после выписки. — Честно, не понимаю.

— А что с ним? — удивленно выгнув бровь, он оторвался от приготовления завтрака. — Вроде все в порядке.

— Мне кажется, что как раз все НЕ в порядке, — не согласилась с мужем, проигнорировав его веселый тон. — Он ходит как в воду опущенный.

— Да ничего серьезного не произошло. Мать просто уехала, вот он и страдает, — Илья поставил передо мной чашку кофе и горячие бутерброды, я же размышляла. И ведь на самом деле я не видела Любови Сергеевны после своей выписки из больницы, но даже не задумалась на эту тему ни разу, не до этого как-то было. И здесь такое заявление, как обухом по голове.

— А можно поподробнее насчет твоего «уехала», — осторожно поинтересовалась у него.

— В Ялту я ее отправил.

— В марте? — опешила от того, как далекого заслали мою свекровь. — Ты серьезно?

— Да, а что такого? — не понял или не захотел услышать он моего скепсиса. — Сейчас там всяко теплее, чему нас. Свежий воздух. Прогулки по набережной вдоль Черного моря. Полный пансион. Грязелечение. Всевозможные минеральные ванные. Ей не помешает сменить обстановку, а нам обжиться втроем.

— Надолго? — старалась не выдать распирающего меня веселья.

— На двадцать четыре дня, — улыбнулся муж лучезарно.

— То есть… сослал, — констатировала я сей факт.

— Милая, ссылают в Сибирь, а не на берег Черного моря. Меня бы кто так сослал в одноместный люкс с пятиразовым питанием и лечением. Бежал бы, не оглядываясь, сверкая как медный тазик, — ухмыльнулся он, отпивая кофе, но тут же посерьезнел. — Свет, и Сашке, и нам с тобой, и моей матери надо привыкнуть к изменениям в жизни. Начало у нас получилось как-то скомкано, надеюсь, дальше все пройдет намного лучше.

— А если нет?

— Мы приложим максимум усилий для осуществления этого, — Илья аккуратно сжал мою ладонь. — Я уж так точно.

— Взаимно, — поддержала идею мужа.

— Ну и замечательно. Я рад, что у нас идиллия во взаимопонимании. Думаю…

— Доброе утро, — Саша топтался на пороге кухни, смотря на нас исподлобья. Мы, увлекшись разговором, не заметили появления нового действующего лица. — Можно?

— Что за глупости. Конечно, заходи. Давай наливай чай и будем завтракать.

Александр, налив себе какао, уселся за стол и, тяжело вздохнув, принялся за еду.

— Сашка, а ну, отставить упадническое настроение, — Илья потрепал сына по голове. На что тот лишь недовольно запыхтел, как ежик.

— Ну, папа, прекрати! Нормальное у меня настроение. Как всегда.

— Не надо «как всегда», надо лучше! И раз мы все в сборе, более-менее успокоились, то хотел бы сразу прояснить кое-какие основные моменты. Сын, ты уже не маленький ребенок. И разговор сейчас пойдет серьезный… Я в последние месяцы много с тобой беседовал, объяснял, убеждал. Не знаю, как у вас было принято до этого с мамой, но в нашей нынешней семье, — и он интонацией выделил последнюю фразу, — мы со Светой за диалог. Хотим, чтобы ты начал разговаривать с нами. Не односложно да или нет, как ты делаешь это сейчас, а нормально, с подлежащим и сказуемым. Например: «Я хочу…» или «Мне не нравится…» И далее в таком же духе. Мы не изверги. Бить тебя никто и никогда не будет. Это факт. Прими и успокойся. И не телепаты определять твое настроение, недовольство или какие-то жизненные сложности по выражению глаз, тяжелым вздохам и трагичному молчанию. Ты полноправный член этой семьи и так же, как и все в нашей семье имеешь права, с которыми мы полностью считаемся. Но помимо прав у всех, в том числе и у тебя, есть обязанности. Понимаешь о чем я?

Саша медленно, слегка заторможено кивнул, ошарашенно смотря то на отца, то на меня. Я тоже осталась несколько под впечатлением от речи мужа.

— Это радует. Пойми, диалог — наше все, — Илья тепло улыбнулся сыну. — Теперь пошли дальше. Бабушка… Бабушка у нас будет как праздник. Что я этим хочу сказать? Мы ходим в гости друг к другу. Помогаем. Любим. Оберегаем и все, что ты пожелаешь. Но… — здесь муж сделал выразительную паузу, продолжая пристально смотреть сыну в глаза. — Мы живем вместе: ты, я и Светлана. В этой квартире или же переедем во вновь купленную, неважно. Главное, вместе, как семья. Проблемы и сложности тоже решаем здесь, не вываливая на бабулю. Ее надо пожалеть, она в возрасте. Сердце больное. Кроме того, ей нужно дать хоть немного выдохнуть и пожить для себя, ясно?