Я решил, что это будет умнее всего.

Я должен повидаться с Айрис Ротерхэм. Быть может, есть шанс, думал я, возродить былые чувства.

Ах, надежда.

Я вошел в магазин, проследовал в парфюмерный отдел: вот она, все такая же – светловолосая, изящная, точно фарфоровая куколка.

Но я ничего не почувствовал.

Сердце отказывалось биться чаще. Щеки упорно не покрывались румянцем.

Черт!

Мне казалось, это простейшее решение. Джоанна возвращалась обратно на юг Англии, и мне нужно ее забыть. И проще, быстрее, безболезненнее всего – влюбиться в кого-нибудь другого.

Легче легкого, думал я. Вернуться к прежним ощущениям.

Но я смотрел на Айрис, наблюдая, как она с улыбкой обслуживает сухопарую пожилую леди, и думал про себя: ну же, она красивая, разве нет, Винс? Джоанна ей в подметки не годится, скажи, Винс?

Но я ничего не чувствовал.

Я двинул по диагонали и оказался в трех футах от Айрис, чтобы почувствовать ее запах, может, умилиться локону на шейке, услышать, как она тихо засмеется или кашлянет. Зацепиться хоть за что-то, что распалит меня, опьянит, околдует, покорит, освободит. И думал про себя: сделай что-нибудь, Айрис, помоги мне. Стоп, что это, кажется, она… прищурилась.

Ну и что теперь? Кто-то щурится, и, вы думаете, от этого можно влюбиться?

Наверное, в прежние времена получилось бы.

Но не теперь. И я отклонился вправо и взял курс к выходу, как вдруг, совершенно неожиданно…

– Привет.

А?

– Это вы?

Она обращалась ко мне. Айрис Ротерхэм обращалась ко мне.

– А я вас помню. Вы покупали у нас духи «Гивенши». Верно?

– Гм. Да.

Господи, невероятно. Она со мной заигрывает. Нет, по правде.

– Ну и как, понравились они вашей маме?

– Я покупал духи не для мамы. А для своей девушки.

– Понятно. Значит, у вас есть девушка?

Она иронично склонила голову набок и улыбнулась, будто не поверила ни одному моему слову. Как Джоанна в тот вечер на автобусной остановке, когда поцеловала меня.

– Ага. Ее зовут Джоанна.

Звучало убедительно. Очень даже правдоподобно. Звучало естественно, как само собой разумеющееся. По крайней мере, я сам в это поверил. Лицо Айрис изменилось, я уловил охлаждение и, вы ни за что не поверите, некоторое разочарование. И знаете, меня это совершенно не расстроило. Я был горд, я почти насмехался над ней, ведь я встречаюсь с Джоанной, с панкушкой: она моя девушка, я ее парень, нас двое. Она и я.

Я вышел из магазина, чувствуя себя на все десять футов.

Потом я снова усох до своих пяти футов четырех с половиной дюймов.

Очнись, Винс. Ты не встречаешься с Джоанной.

Именно поэтому ты шатаешься по Шеффилду, ищешь, в кого бы еще влюбиться.

Черт.

Ладно. Ищи дальше, приятель. Мужайся.

Эта юная смуглая испанка возле магазина «Саксоун» могла бы меня устроить. Хрупкая индианка, жующая жвачку возле газетного киоска, заставила мое сердце сжаться, но лишь на мгновение. Высокая блондинка, заходящая в автобус, на миг поразила мое воображение, а потом автобус уехал, и я запомнил только светлые волосы. Ни лица, ни улыбки, ни смеха, ни голоса: все стерлось.

3.14. Гениальная идея, которая пришла ко мне с самого начала и снова вернулась. Решено. Я подарю ей духи. Нужно их найти. Куда я их положил? В ящик комода? Нет, я их куда-то перекладывал. Куда? Ничего. Я их найду. Да, я все правильно придумал, так и поступлю. Когда она говорила «сделай хоть что-нибудь», она это и имела в виду. Я вспомнил. Кажется, они в чемодане со старым шмотьем. Завтра проверю.

Решено. Спланировано. Забито.

3.17. Дикая затея. С самого начала. Если нужно, ты бы давно так поступил. Но не нужно, не стоит, не буду. Выброси эти чертовы духи. Если только сможешь их найти. От них сплошные беды. Не спится. Может, мамины таблетки помогут? Стоп. Кто-то там, что-то там. Там, на улице. Может, это она, снова пришла к моему окну, как в ту ночь, когда плакала и приговаривала «сделай что-нибудь». Если это опять она, если она это повторит, я ее точно пойму, на этот раз я ее не отпущу.

Хватит чушь молоть. Ты ее уже отпустил.

Стоп. Этот странный звук. Уже не на улице, а в доме, кто-то крадется. Мама? Отец? Нет, это не их скрип: когда с кем-то живешь бок о бок всю жизнь, хорошо выучиваешь их повадки. Это не родители, но кто-то очень знакомый, я знаю, я уверен.

Все тихо. Тебе показалось, Винс, это просто ветер.

Нет, не показалось, кто-то в доме: какой-то шум, открывают окно, кто-то пытается окно отпереть – там, внизу. Улепетывают. Точно.

Я вскакиваю с постели и подбегаю к окну, отдергиваю занавеску и вижу, как в темноте удаляется чей-то силуэт. В руках у бегущего большой черный мешок для мусора. На секунду голова незнакомца обрамлена отраженным в луже светом фонаря. Только на секунду, и мне этого достаточно.

Знакомые волосы.

Рой.

В 1977 году был повод гордиться, что проживаешь в Шеффилде.

Во-первых, Дыра на Дороге. Которую точнее описать как Дыру на Развязке – дыра в форме летающей тарелки прямо посреди города.

К Дыре вели многочисленные пешеходные дорожки: в Дыре можно было сесть на скамейку и перекусить чипсами или идти дальше, глянув в небо и наслаждаясь мыслью, что ты в Дыре, можешь пройти ее насквозь и выйти с другой стороны.

Увы, Дыры больше не существует. Ее давным-давно застроили. Грустно. Развязка уже не та, что прежде. И в душе зияет дыра… вот такой каламбур.

Другой плюс Шеффилда – конечно, сталь. Шеффилд, родина стали, мировая столица ножей и вилок, наша гордость и все такое. А нынче: езжайте в Дон-Вэлли – теперь там пустыня. А прежде был Стальной Каньон, что тянулся от самого центра Шеффилда до Тинсли и дальше.

Да, не было стали лучше шеффилдской.

И не было гвоздя лучше торникрофтского гвоздя.

Гвозди, честь и гордость династии Торникрофтов. Создатели гвоздей с 1875 года, Торникрофты ваяли гвозди, и только гвозди. Они не опускались до заклепок или ложек, никаких модных мелочей, ничего такого – они полностью посвятили себя гвоздям. На веки вечные. Гвозди всевозможных калибров. Вершиной искусства Торникрофтов был Торникрофтский Титан – четвертьдюймовый гвоздь. Зверь, а не гвоздь.

«Вполне вероятно, что крепче гвоздей в мире не бывает», – изрек старший рабочий сталелитейного завода Джек Малоун, обращаясь к усатому господину в яркой оранжевой рубашке. Этот пижон приехал на шикарной машине и задавал много вопросов. Услышав такое, он сильно обрадовался.