– В каком смысле? – нахмурилась я.

– В буквальном. В твоих глазах вселенская печаль. И это с самого утра. Еще совсем недавно твой идеализм был целехонек, не Смолин же его в унитаз спустил. Валяй, рассказывай и не вздумай дурочку включать.

– Димка звонил? – разозлилась я.

– Звонил. Но ничего интересного не поведал.

– Лешка вернулся. И его убили. Перфильев сообщил.

– Лешка, надо полагать, твой бывший муженек. Если ты решила, что его Димка шлепнул, – зря. Не рискнул бы. Ты, чего доброго, узнаешь и, конечно, не одобришь. А ты для него – свет в окошке, лебединая песня, жар сердца и прочее в том же духе. Ты Димкино все, если уж совсем коротко. Даже не парься, он не убивал, век воли не видать, – засмеялся Сергей Львович.

– Я и не парюсь, – отмахнулась я и буркнула: – Чего ты лезешь?

Он вдруг ухватил меня за подбородок, заставив посмотреть ему в глаза. Взгляд я поспешно отвела, хоть и не хотела этого.

– Ага, – сказал он нараспев.

– Еще один провидец, – фыркнула я, а Берсеньев кивнул:

– Все еще хуже? Стаса подозреваешь?

– Да пошел ты…

– Значит, да. – Подбородок он отпустил и поскреб свой затылок, глядя в окно. – Когда же вы, наконец, угомонитесь?

Я решила, что с меня довольно, и попыталась выйти из машины, но Берсеньев удержал меня за плечо.

– Сидеть. Надеюсь, вы еще не успели разругаться в хлам и в очередной раз разбежаться?

– Не успели.

– Утешила. Вот что, Смолин от нас никуда не денется. Давай-ка займемся убийством Лехи, чтоб решить вопрос с твоей душой. Начнем с его дружков, ты их, поди, знаешь. – Тут он взглянул на часы и деловито продолжил: – Если есть какие материалы, скинь на почту, а пока по домам. Стас наверняка заждался.

Тут я вспомнила о планах на вечер и тяжко вздохнула. Берсеньев высадил меня возле дома Стаса, а я тут же набрала заветный номер, хотя Стас скорее всего был уже здесь.

– Рад тебя слышать, Принцеска, – сказал он.

– Ты дома?

– Давно.

– Почему не позвонил?

– Не хотел беспокоить. Когда освободишься?

– Я уже в подъезд вхожу.

Через две минуты я смогла его обнять, а через пять мы решили, что покидать квартиру ни к чему. Ресторан и магазины подождут. Тем более что Стас успел приготовить ужин, желая, по его словам, скрасить ожидание. Все было бы здорово, не будь Берсеньев прав: сомнения имели место и стальными когтями рвали душу в клочья. Предложение Сергея Львовича скорее пугало. Вот уж чего я не хотела, так это заниматься расследованием убийства Лешки. И причина все та же: страх. Неизвестно, что там вылезет. Куда проще делать вид, будто ничего не происходит… И клацать зубами.

– Как прошел день? – спросил Стас, когда мы устроились за столом, спокойно спросил, скорее из вежливости, но мысли вихрем понеслись и привели вот куда: он хочет знать, чем я сейчас занимаюсь, то есть не пытаюсь ли сама найти убийцу бывшего мужа?

– Хуже не бывает, – ответила я.

– Проблемы?

– Позвоню Агатке, а потом все тебе расскажу. Только сначала поужинаем.

Весь ужин он шутил и вообще был очень милым, чем скорее насторожил, потому что Стас не из тех мужчин, кого принято называть душкой. Я была ему вдвойне признательна, и вместе с тем пару раз мелькнуло в голове что-то вроде «это неспроста».

Наконец мы вышли из-за стола, и я тут же позвонила сестрице, нарочно не покидая комнату, чтобы Стас слышал наш разговор от начала до конца.

– Черт… – когда я закончила свой рассказ, буркнула Агатка и добавила еще кое-что в высшей степени эмоциональное, но непечатное. – Зачем нам все это литературоведение!

– Думаю, ты уже сообразила, в литературоведение все как раз и упирается.

– Что «все»? – передразнила она. – У тебя никаких доказательств, кроме рассказа слегка сбрендившей тетки. Допустим, экспертиза докажет, что текст напечатан на ее машинке. И это все. Все, слышишь, сестрица? Кто на самом деле написал роман, нам неведомо. Смолин приезжал на дачу, читал свои творенья, вполне мог оставить черновики, а твоя Надежда роман перепечатала исключительно с целью опорочить честное имя гения.

– Но…

– Цыц, – прикрикнула Агатка. – Не смей перебивать старшую сестру, к тому же своего начальника. Повторю специально для бестолковых: Чадов покойник, никаких черновиков нет, доказать плагиат весьма проблематично, а в нашем случае и вовсе фиг чего докажешь. А на этом строится вся твоя версия. Об убийстве жены и сына Чадова я вообще ничего слышать не хочу. Чистый геморрой, потому что уже сто лет прошло и Смолина ты с их убийством не свяжешь. Умозрительные заключения не в счет, хотя мне они даже понравились, по крайней мере, слушать было интересно.

– И что прикажешь делать? – разозлилась я.

– Искать убийцу Софьи, естественно. У тебя выходит, что это Смолин, так? Дочка его постыдную тайну раскопала, а он ее пристрелил со словами: «Я тебя породил, я тебя и убью».

– Вовсе не Смолин, то есть не своими руками. У него есть друг детства, по слухам, успел в тюрьме побывать, и не один раз. Вполне подходящая кандидатура. Допустим, плагиат доказать сложно, но скандал – это удар по репутации. В Кремль больше не пригласят. Вот от свидетелей и избавляются. Софья что-то раскопала, узнав об этом, Смолин предпочел собственную славу, а может, дружок без него распорядился. Потом черед Венеры пришел, потому что золотишко у нее оставалось и она по бедности начала его потихоньку продавать. Думаю, раньше ей Смолин приплачивал, но в последнее время дела у него обстоят так себе, вот бывшая и понесла вещички антиквару.

– Ладно, звони Перфильеву, пусть узнает, где сейчас этот друг детства. Только чует мое сердце, мы тратим время впустую. Тебя на работе в ближайшее время ждать или ты у нас сама решаешь, когда и куда тебе идти?

– Жди, и я приду. Несмотря на многочисленные трудности…

– Ага. А сейчас ты где?

– Дома.

– Неувязочка. Это я дома. У тебя. А тебя здесь нет.

– Наверное, я куда-то вышла. Ненадолго. Люблю. Целую. Встретимся.

Я торопливо отключилась, косясь на Стаса, он криво усмехнулся и сделал вид, что его очень заинтересовала программа телевидения. Беспокоить Перфильева, когда он отдыхает в кругу семьи, – большое свинство, но это не остановило. После шестого по счету звонка он снял трубку. Стас наблюдал за нашей дуэлью: моя настойчивость против выдержки Перфильева. На сей раз не ухмылялся, а головой покачал, непонятно кого из нас не одобряя.

– Я, конечно, очень рад тебя слышать, – сказал Олег Викторович. – Но ты злоупотребляешь.

– Совсем чуть-чуть и для общей пользы. Я ж не среди ночи звоню.

– Только попробуй. Моя, на счастье, сегодня с подругами встречается, а то бы уже с постной миной сидела.