- Ева, ты должна знать, есть одна моя знакомая еще с Москвы, оказавшаяся английской шпионкой. Никто не причинил мне столько зла, сколько эта женщина…

Он говорил долго, не поднимая глаз. Говорил обо всем, начиная с экспедиции в Лапландию и заканчивая встречей в Лхасе. Лишь об одном умолчал - о своей причастности к советской разведке. Зато о грозящей Еве опасности произнес настоящую речь с должной степенью трагизма и патетики.

Ева не перебила ни разу, а когда Герман закончил, ласково провела рукой по его лбу и сказала:

- Твое лицо все время застилало облачко. Я гадала, что это такое, теперь знаю. Спасибо, что рассказал, а то я уже начала задумываться…, а обо мне не стоит беспокоиться, я умею за себя постоять. Ладно, хватит об этом, помни о морщинах.

- Как я могу не беспокоиться? Легко сказать…

- Неужели мы не найдем занятие интереснее беспокойства? Иди ко мне…

Вот такое вот милое и беззаботное существо, в чьих глазах немудрено утонуть даже такому крупному мужчине как профессор Герман Иванович Крыжановский со всеми его заботами и тревогами.

Увы, окончательно утонуть не позволили! У входа послышалось громкое топанье и голос руководителя экспедиции:

- Тук-тук-тук!

В следующий момент в пещере появился и сам Эрнст Шеффер.

- Получены все оставшиеся сообщения, - объявил он весело, передавая Герману записку, а затем добавил:

- Вы бы костер зажгли, здесь можно. Пещера, костер, рядом любимая женщина, а завтра - встреча с мечтой. Герман, ты счастливый человек!

- Может - с мечтой, а может - со смертью, как знать, - криво усмехнулся Крыжановский.

- Да будет тебе, все пути и так ведут к смерти! И даже если твой путь завершится в день Начала Черного солнцеворота, люди скажут: «Какая прекрасная смерть, он погиб, преследуя мечту!» Я желал бы себе подобной смерти. Выше голову, дружище! Выше голову!

Выдав столь бравурную тираду, охотник и пират вздернул вверх бороду и покинул приют влюбленных. А последние, вняв совету руководителя, отправились собирать топливо для костра.

Выйдя наружу, Герман вскинул голову и залюбовался видом вышних сфер. Вечерняя заря уже угасла. Небо являло взору сочные оттенки синего и черного цветов, из-за чего разительно напоминало бархатную подушку для хранения драгоценностей. И драгоценность на небесной подушке присутствовала - то встала над горизонтом первая - невероятно яркая - звезда.

Все влюбленные обожают звездное небо, ведь грандиозность его так соответствует происходящему в душе…, но, когда в десятке шагов пыхтят и фыркают дурно пахнущие животные, которых развьючили на ночь, когда галдят монахи, затеявшие какую-то азартную игру вроде карт, то высокопарные, граничащие с откровением мысли не рождаются в душе.

Как выяснилось, хвороста и иного горючего материала в округе удручающе мало, поэтому профессор и его прекрасная ассистентка поспешили вернуться в пещеру, ибо знали иной - лучший - способ согреться.

Наутро Шеффер объявил, что к обеду рассчитывает достигнуть конечной цели экспедиции. Всеми овладело предельное нетерпение: завтрак и последовавшие сразу за ним сборы прошли незамеченными - время, до того удерживаемое чьей-то твердой рукой, вдруг понеслось вскачь, будто истеричная лошадка, напуганная внезапным выстрелом.

Путь оказался недолгим. Гигантский многотонный силуэт кромлеха вырос перед путешественниками столь неожиданно, что возникло впечатление, будто он не стоял здесь веками, а секунду назад свалился с небес. Дальше открывалась небольшая долина, посреди которой стояла пирамида. Хотя, может, и не пирамида вовсе, а, все-таки, естественное образование, схожее по форме с пирамидой? Выглядело оно так, словно великан взял в руки молоток с долотом и обтесал монолитную скалу.

Ева ахнула, но Герман особо не удивился - нечто подобное он видел в двадцать втором году на Кольском полуострове. Там тоже было не разобрать - природа ли потрудилась или чей то разум… Нет, пожалуй, этот объект не оставляет места для домыслов: природа тут совершенно ни при чем - сторона, обращенная к солнцу, отшлифована как зеркало.

- Кто… кто построил это? - ошарашено пробормотал Крыжановский.

- Эти строители оставили нам больше, чем ты думаешь, - громко и возвышенно провозгласил оказавшийся поблизости агпа. - Горы и пустыни оставили они нам! Сахара в Африке и Шамо в Азии - следы их битв. У всех народов мира есть легенды о страшной и опустошительной войне, случившейся в незапамятные времена. Доктрина бон хранит забытые имена тех, кто сражался в той войне. Дэваты-боги и Даитья-великаны… По земле раскиданы хранилища их знаний и власти: одни укрыты от непосвященных, другие, напротив - у всех на виду. Мы стоим перед одним из таких хранилищ.

- А где вход? - спросил Герман.

- Он появится на закате, и будет оставаться открытым всю ночь, - ответил монах.

- Поверь, Герман, это похоже на чудо! - воскликнул Шеффер. - Незабываемое зрелище!

Крыжановский задумчиво окинул взглядом громаду пирамиды.

- Понимаю, почему профессора Кона волновал вопрос облаков над этим местом, - сказал он задумчиво.

- И почему же? - поинтересовался Шеффер.

- Вход откроется, когда солнце в достаточной степени нагреет зеркальную грань пирамиды. Безоблачное небо, плюс самый длинный день в году, иначе чуда не будет.

- Вон как? - разочарованно протянул Шеффер, но тут же воспрял духом и резюмировал: - Развенчанное чудо - жалкая вещь, не правда ли?

Ему никто не ответил, поскольку внимание присутствующих отвлек объявившийся внезапно молодой монах. Частое дыхание и покрасневшее лицо свидетельствовало о том, что монах долго бежал, а выпученные и встревоженные глаза не оставляли сомнений в важности сообщения, принесенного их обладателем.

- Английские солдаты появились у спуска в «Страну камней»! - монах так жестикулировал, что его понял даже Унгефух.

Герман вздрогнул, а Шеффер застонал и в отчаянии принялся дергать себя за бороду.

- Как они нас обнаружили?!

- Не нужно так беспокоиться, - прозвучал спокойный и, как всегда чуть насмешливый, голос маленького агпы. - Я со своими людьми увлеку солдат в горы и там убью. Лошадей и вьючных яков мы прихватим с собой, чтобы они не привлекали внимание врагов. Вам же лучше затаиться до заката.

Слова маленького монаха пронизала такая уверенность, что Шеффер оставил бороду в покое. Агпа слегка поклонился и собрался уходить.

- Один вопрос, почтеннейший, - остановил Крыжановский монаха.

Тот обернулся и стал молча ждать.

- Почему вы и ваши последователи сами не пробовали пройти лабиринт?

- Две вещи тому причиной, - медленно и раздельно ответил агпа. - Во-первых, нельзя нарушать правила. Если хочешь нарушать правила, будь готов к тому, что другие поступят так же. А, кроме того, правильный лабиринт пройти невозможно - на Востоке это знают все, но люди Запада ничего знать не хотят.