Эрнст Шеффер захаживал к Герману чаще Евы - по два-три раза за день. В остальное же время руководил работами по установлению радиосвязи с Берлином. В поведении оберштурмфюрера появилась нервная резкость и крайняя нетерпеливость. Он подолгу докучал Крыжановскому нудными и дилетантскими расспросами и постоянно торопил, будто не замечая, что ученый и без того трудится, не покладая рук.

Герман действительно торопился, хотя и понимал, что своей работой помогает враждебной ему и его стране фашистской Германии достичь Шамбалы. Московское руководство, конечно, не придавало данной теме большого значения - не зря же товарищ Кабулов в разговоре на Лубянке бросил пренебрежительное «шамбала-мандала». Но Крыжановский полностью отдавал себе отчет в происходящем, а потому принял решение не говорить немцам о встрече на улицах Лхасы с Лили Беллоу в образе нищенки и высказанных ею угрозах, зато в решающий момент неизбежного противостояния между британцами и немцами использовать любую подвернувшуюся возможность в интересах СССР. На том его совесть разведчика успокоилась и позволила всецело отдаться увлекательному занятию расшифровки. Шамбала! Тайна и древность! Может ли существовать на свете что-либо более захватывающее? Приобретенная личность разведчика уснула на время.

В день успешной установки на одной из горных вершин вблизи Лхасы мачты ретранслятора на лице Шеффера появилась зубастая улыбка пирата, которая еще сильнее расцвела, когда удалось связаться с Берлином, и в наушниках зазвучал едва слышный, но весьма характерный голос куратора Аненербе Генриха Гиммлера.

Рейхсфюрер в выспренних выражениях поздравил экспедицию с успехом, объявил, что Тысячелетний Рейх стоит на пороге великих и славных свершений, после чего передал микрофон уважаемому доктору Фридриху Гильшеру. Тот долго беседовал с Шеффером наедине, по окончании разговора с лица последнего исчезла улыбка, а ее место заняло выражение озабоченности. Руководитель экспедиции стал еще больше наседать на Германа, то требуя, то умоляя работать быстрее.

Теперь Крыжановский перестал появляться и в столовой. Видя такое дело, гостеприимный господин Калзан самолично взялся готовить для ученого саиба. Радушный хозяин варил наваристую тсампу или крупные пельмени-момо и вручал Еве. Кормить с ложечки профессора пока нужды не возникало, но в дальнейшем… Отстраненно перемалывая пищу челюстями, Герман заглядывался на тонкие ладошки фройляйн. Это тоже скоро стало почти традицией - ладошки милой фройляйн и еда хозяина поместья. Когда однажды выдался какой-то праздничный день и Калзан выгнал с кухни обеих жен, его стряпню испробовали все европейцы. После этого события Сигрид Унгефух объявил, что тоже готов принять участие в расшифровке тибетских каракулей, чтобы и его, подобно Крыжановскому, каждый день потчевали подобными яствами.

В один из дней начальник экспедиции Эрнст Шеффер также принес Герману блюдо собственного приготовления.

- Пей, - сказал он, протягивая профессору рог, наполненный мутной красной жидкостью.

Герман, думая, что там вино, машинально глотнул, но тут же поперхнулся и принялся отплевываться.

- Что это за гадость? - застонал он, борясь с приступом рвоты.

- Кровь орла - истинный арийский напиток, - невозмутимо ответствовал Шеффер. - Придает человеку зоркость и мудрость - как раз то, в чем ты сейчас нуждаешься. Я специально добыл двух могучих грифов! Кстати, оба, можно сказать, звезды кинематографа. Мы тут сняли на пленку замечательный обряд местных похорон… Да ты, наверное, с этим ритуалом знаком: тело покойного выставляется на открытом месте, чтобы его склевали птицы. Наша парочка грифов отличилась особо - видимо, сильно проголодалась…

Герман в ответ лишь застонал.

- Что, не по вкусу? - язвительно спросил Шеффер. - Давай сюда.

Он схватил рог, осушил до дна и, утерев бороду, пообещал:

- Сегодня не настаиваю, но с завтрашнего дня, если не покончишь с текстом, прикажу Унгефуху насильно тебя поить…, не надо возмущенных взглядов - этого требуют интересы Рейха. Ладно, ладно, пошутил я. Пойми, дружище, нет больше сил ждать, да и начальство наседает так, что не вздохнешь…

Когда Шеффер ушел, Герман некоторое время пребывал в раздражении по поводу выходки начальника экспедиции, а потом махнул рукой и продолжил работу. К следующему утру он не закончил, зато к обеду второго дня вышел из комнаты. Вид ученый имел опустошенный и безрадостный.

По крыше пронзительно колотил дождь, издалека доносилось слабое рычание: то мелководная Ки-чу, набрав силы, норовила выйти из берегов и затопить бедняцкие кварталы. В закрытые ставнями окна периодически бухали тяжелые порывы ветра.

- Какое сегодня число? Эрнст, какое сегодня число?! - спросил Герман.

Поднявшийся навстречу Шеффер ответил медленно:

- Одиннадцатое июня, - и язвительно добавил. - Что-то случилось? Куда-то опаздываешь?

- Поздно!!! - Крыжановский опустился на тахту. - Слишком поздно!

Шеффер бросил внимательный взгляд на присутствующего при этой сцене господина Каранихи, и пригласил Крыжановского на веранду, открытую порывам ветра и косым струям дождя.

- Рассказывай…

- Поверь, Эрнст, я спешил как мог. Если хочешь знать, не будь десятилетней кропотливой работы над тем - первым - трактатом, этот вообще расшифровать не удалось бы. Подозреваю, никто другой…

- Да ты не оправдывайся, толком говори! - взволнованно потребовал Шеффер.

- Там море условий и условностей, но это ерунда, главное - 22 июня войти в некий тайный лабиринт и пройти его до окончания того же дня. Дата взята не с потолка…

Шеффер снова перебил:

- Солнцестояние, я в курсе - знаком с солярным календарем.

- Вот именно, в книге этот день зовется Началом Черного солнцеворота.

- Не вижу повода для волнений, - Шеффер пожал плечами, затем пристально поглядел на Германа и махнул рукой:

- А, теперь уже можно сознаться, где находится вход в лабиринт, мне известно. До «дня Икс» точно достигнем места…

- Ты бы дослушал до конца, а затем делал выводы - есть повод волноваться или нет, - на этот раз пришел черед Крыжановского перебить собеседника. - До того, как лезть в лабиринт, нужно еще кое-что сделать, а именно - в определенной последовательности посетить восемь монастырей, которые находятся в разных концах Тибета, и в каждом провести определенный ритуал, что позволит получить ключевые данные, без которых Лабиринт не пройти. Теперь, видишь, к сроку никак не поспеть - придется ждать следующего года, а до того побывать в монастырях.

Эрнст Шеффер издал смешок.

- Думаешь, я не учел временной фактор? Ошибаешься, дружище: надеюсь, ты не забыл: я ведь третий раз в здешних местах! А вот попытка пройти лабиринт будет только вторая…

Шеффер посмотрел на Германа и, удовлетворившись произведенным впечатлением, спросил:

- Ты про профессора Кона слышал?