Что было дальше!

Когда Астарот и Бальберит хитро заманили госпожу Эйфор-Коровину на стул-ловушку, механизм которого моментально защелкнул замки на ее руках и ногах, Саллос с диким визгом бросился спасать свою возлюбленную. Придворные, только что ставшие свидетелями фантастической любовной драмы, такого зрелища уже не вынесли и поголовно полегли в обмороки. Исцарапанный черт и демон утонченного разврата пытались отбиться от героического когтистого клубка, но Саллос, силы которого удесятерились под воздействием любви, метко полоснул Астарота по глазам, отчего тот взвыл и с космической скоростью бросился в «травму». Зрение ему спасли, но вот гипнотическая сила очей пропала. Тем временем мужчины, начавшие приходить в себя, поняли, что госпожа Гурдан в большой беде, сообразили, что в случае ее гибели лишатся многих удовольствий и навалились на черта. Драться никто из придворных не умел, поэтому Бальберита просто задавили массой, искусали, исцарапали и наставили шишек. Черт серьезно не пострадал, но целительница кармы от него опять ускользнула. Гагтунгр Самаэлевич, узнав об очередном провале, вызвал Бальберита к себе, и вот тогда черт пострадал серьезно…

На следующий день, проснувшись уже в своей квартире, Ариадна Парисовна распахнула шторы и чуть было не упала во весь рост. За окном, махая розовыми крыльями, висел Саллос с букетом роз!

Госпожа Эйфор-Коровина, зная, что действие его стрел проходит через определенное время, как ОРЗ, шторы задернула обратно и занялась своими делами. К вечеру, уже забыв про Саллоса, потомственная ведьма открыла шторы, чтобы полюбоваться грозой и… Демон мгновенной роковой любви, промокший и продрогший, все еще висел за окном, из последних сил махая крыльями и сжимая в лапках облетевший веник!

— Я совершаю ошибку, — сказала сама себе Ариадна Парисовна, открывая форточку.

И вот прошла неделя.

Госпожа Эйфор-Коровина прислушалась к равномерному чавканью, доносившемуся из-под ее кресла. Нагнулась и увидела, что Саллос трескает шоколадку «Аленка».

— Ну что? — спросила она с надеждой. — Ты меня все еще любишь?

— Уже меньше, — ответил демон мгновенной роковой любви, продолжая жевать.

Потомственная ведьма подперла голову ладонью и вздохнула, переключив канал.

— Ой! — вырвалось у нее, когда на экране появилась женщина как две капли воды похожая на… Веру Николаевну!

Только возникшая на плоском «тринитроне» дама, кроме черт лица, больше ничем не напоминала затырканную мамашей учительницу музыки. Осанка, манеры, безупречная одежда!

— Мы ведем репортаж из дворянского собрания России, — сообщила хорошенькая дикторша, очевидно ощущавшая себя неловко в обществе похожей на мадам Савину дамы. — Наша собеседница Вера Николаевна Поленова, представительница старинного русского дворянского рода.

Ариадна Парисовна чуть не поперхнулась и сделала звук громче на десять единиц.

— Ну то, что мой род древний, это преувеличение, — ответила дама с великосветской улыбкой, — документально подтверждено только то, что первый наш предок появился в России в качестве французского посланника и звали его Максимилиан де Полиньяк. Граф де Полиньяк прибыл в Россию со своей супругой, Франсуазой, в девичестве графиней де Пуатье. Появление графа вызвало фурор среди российских женщин. Он был красив, благороден, авантюрист, бесстрашный дуэлянт! Почти все женщины бредили им, о чем писали в своих дневниках, письмах и мемуарах, даже императрица Екатерина, — мадам Поленова сделала многозначительную паузу. — Но знаете, что привлекало внимание к нашему пращуру больше всего?

— Нет, — честно ответила репортерша.

— Пользуясь таким колоссальным успехом у женщин, граф де Полиньяк был верен своей жене, — женщина округлила глаза и склонила голову набок.

— Не может быть! — воскликнула репортерша.

— Представьте себе, — снова закивала дама, — и это в галантную эпоху! Когда наличие любовниц у мужчин и любовников у женщин считалось признаком хорошего тона и принадлежности к свету. Сначала над этим смеялись, даже посылали агентов тайной полиции выяснить, нет ли у графа какого дефекта. Сохранились отчеты наблюдений за супружеской спальней французского посланника, — дама улыбнулась еще шире, но зубов, как и положено воспитанной аристократке, не показала, — так вот, в этих отчетах говорится, что с женой граф был неистов, неутомим и ненасытен.

— Да что вы говорите! — ведущая выражала полнейшее изумление.

— И тогда сентиментальная Екатерина предложила счастливой чете удалиться из шумного и развратного Петербурга. Она даровала им земли, и сама окрестила, дав при этом фамилию — Поленовы. Так появился наш род, Необыкновенная история! — воскликнула ведущая.

— Самое интересное то, что Франсуаза де Пуатье, будучи коренной француженкой, так любила Россию, что сразу назвала ее родиной и написала императрице письмо, в котором выразила горячее желание стать русской. Она писала; «более всего я мечтаю, чтобы мои потомки жили в России и были здесь счастливы».

— Но вы теперь живете во Франции? — включился журналистский рефлекс у ведущей.

— Вы знаете, я бы могла жить и в России, — спокойно ответила графиня Поленова, — но мой муж, которого я очень люблю, работает в Париже. Мы не можем расстаться ни на один день…

— Уже в течение пятнадцати лет, насколько нам известно, — блеснула познаниями репортерша.

— Да, уже в течение пятнадцати лет, — улыбаясь, кивнула женщина.

— Значит, все-таки пожелание основательницы вашего рода сбылось? журналистка подалась вперед.

— Я думаю да, причем, что интересно, все женщины нашего рода были поразительно счастливы в личной жизни, — графиня сказала это так задумчиво, будто это только что пришло ей в голову.

— Ив чем же, по-вашему, секрет? — продолжала пинг-понг журналистка.

— В традиции, — ответила ей собеседница, — так сложилось в нашем роду, что матери никогда не пытались оказывать влияние на выбор дочери, или как-то ограничивать ее.

— К сожалению, время нашей беседы ограничено, — вздохнула репортерша, — скажите что-нибудь нашим телезрителям на прощание.

— Будьте счастливы, — кивнула графиня.

Репортерша явно ожидала фразы подлиннее, поэтому сориентировалась не сразу.

— А… а… а я напоминаю, что мы вели прямой репортаж из дворянского собрания и с нами была графиня Вера Николаевна Поленова, счастливая женщина. Я — Анфиса Макарова, канал…

Ариадна Парисовна посмотрела на Саллоса, который перестал чавкать и протянул:

— Вот это д-я-я-я…

— Видал, сколько судеб сразу исправилось? — показала ему на экран потомственная ведьма.

— А, ну их! — махнул лапой демон мгновенной роковой любви. — Я, как только Бальберита в гипсе увидел, сразу понял — карма исправилась не только у этой дамочки.

Ерунда все это. Я вот что подумал, — Саллос умильно взглянул на Ариадну Парисовну, — ну чем мы с тобой не пара? То, что я тебя старше на две тысячи лет? П-ф-ф! Да кто сейчас на это смотрит! Главное ведь — любовь, д-я-я? Ну что, что я демон? Да, я демон, я черт, так что же? Демон тоже влюбиться может…