Обитатели теплушек, старики, женщины, подростки, а также раненые, способные передвигаться, бросились в панике в разные стороны, куда глаза глядят, подальше от железнодорожных эшелонов, с одной мыслью – скрыться от зверской расправы врага. Тов. Ворошилов, Алябьев, Кулик и остальные, находившиеся в штабном вагоне командиры выскочили из него; вдали на юго-западе пылила атакующая белоказачья лава. Опытный взгляд Ворошилова и его боевых соратников сразу определил, что к станции Воропоново на карьере несется не менее конного полка белоказаков. Паника кругом была настолько сильной, что поток убегающих беженцев увлек за собою часть караульных красноармейцев, бросивших винтовки и пулемет.

Тов. Ворошилов бросился к оставленному пулемету, и через миг в опытных, ловких руках командующего армией пулемет с бешеной силой обрушился огненным шквалом свинца на подъехавших близко белоказаков. Вскоре другие командиры, сопровождавшие тов. Ворошилова, вместе с тов. Куликом и вернувшимися, сконфуженными от мимолетной паники красноармейцами притащили другой пулемет. Непрерывный ружейный и пулеметный огонь смял конные части врага. Полагая, очевидно, что станцию Воропоново охраняет значительный красный гарнизон, враг, понеся большой урон, повернул назад и без оглядки, карьером бросился в сторону к балкам, к западу от ст. Воропоново.

«Надо теперь проследить за ними, – удовлетворенно сказал товарищ Ворошилов красноармейцам, – они могут оправиться и вновь наскочить… Ну, а мы давайте доканчивать…» Озабоченный командующий армией вновь взял из рук тов. Кулика карту, и все отправились к вагону полевого штаба 10-й армии для продолжения так неожиданно прерванной оперативной работы.

Описанный эпизод являлся внезапным прорывом отдельного кавалерийского полка из 4-й оперативной группы генерала Мамонтова, когда фронт рваной линией тянулся в 3–4 километрах восточнее станции Басаргино. Весь рассказанный эпизод продолжался лишь несколько минут. Такова природа внезапной конной атаки: она протекает мгновенно и в отражении ее дорога каждая секунда. Если бы в данном случае была проявлена хоть бы на мгновение малейшая растерянность, белоказаки ворвались бы на полном карьере в Воропоново и учинили бы здесь такую же зверскую расправу, какую они учинили в конце мая 1918 года на станции Суровикино во время знаменитого похода армии тов. Ворошилова из Донбасса к Царицыну. К счастью, этого не случилось благодаря геройскому поведению командующего Царицынской армией, обычному для Климента Ефремовича и для тех, кто его окружал.

Беззаветно любившие его бойцы и командиры стремились подражать ему во всем, так как, помимо умения руководить крупными массами, помимо изумительной личной храбрости, тов. Ворошилов обладал теми качествами, которые чрезвычайно поучительны для рядового бойца – он великолепно стрелял из личного оружия, из пулемета, если нужно, из пушки, прекрасно владел клинком и конем, водил машину, отлично знал все «мелочи» боевой жизни.

За два дня боев, 15 и 16 октября на Центральном боевом участке Царицынского фронта обстановка резко изменилась не в нашу пользу. Мамонтовские полки, несмотря на огромные потери, настолько обнаглели, что при наступлении перестали даже применяться к местности: шли в атаку прямо в открытую, с офицерским составом впереди. У генерала Мамонтова была телеграмма Краснова и Денисова, требовавшая 16 октября захватить Садовую, а 17-го – Царицын. Действительно, оперативная сводка за 16 октября коротко, но с тревогой сообщала: «…на Центральном участке к вечеру 16 октября после ожесточенного боя нами оставлено Воропоново»[210].

Это уже был тот предел, дальше которого в создавшейся конкретной обстановке пропустить врага было нельзя. Артиллерийская группа была готова к действию. Начальник артиллерии тов. Кулик блестяще справился с порученной ему задачей. На рассвете 17 октября белые перешли вновь в наступление с задачей развить вчерашний дневной успех. Но здесь они наткнулись на ту же неожиданность, что и в районе Бол. и Мал. Чапурников, когда они считали, что Сарепта уже в их руках и когда контрудар героических красных частей развеял в пух и прах эту надежду. При активной поддержке бронепоездов генерал Мамонтов двинул свои цепи и лавы к Садовой. Надо отдать справедливость врагу – белые дрались в эти дни особенно упорно и ожесточенно.

Операцией по ликвидации прорыва белых на Воропоново руководил лично тов. Ворошилов. Мы видели, как в исключительно тяжелые и тревожные дни 14 и 15 октября в районе Басаргино и Воропоново он, рискуя своей жизнью, восстановил боевой порядок в частях и поднял настроение у бойцов и командиров. Он приказал широко оповестить войска о победах 15 октября на левом фланге в районе Сарепта, Чапурники, о том, что враг там разгромлен и отступает на запад. Эти сведения о победе к югу от Царицына и о приходе с Северного Кавказа бойцов Стальной дивизии подняли настроение в войсках Центрального участка, которые в течение нескольких дней вели ожесточенные бои. Бойцы были чрезвычайно утомлены в горячие дни боев 13, 14, 15, 16 и 17 октября, но с ними тем не менее необходимо было добиться перелома во что бы то ни стало.

Как и в памятные дни августа 1918 года, когда противник в первый раз окружал Царицын, в городе тревожно заревели гудки бывшего французского металлургического завода Дюмо, орудийного завода, а также многочисленных лесопильных заводов. Это была тревога, говорившая о новой опасности Царицыну. Это была тревога, требовавшая от рабочих Царицына нового напряжения и новых жертв. И доблестные сыны рабочего класса посылали новые сотни бойцов на фронт и, не зная отдыха и сна, готовили новое оружие и ремонтировали испорченное.

Все чаще и чаще из заводских ворот выходили с винтовками за плечами колонны рабочих, спешившие на станцию Царицын для отправления в боевую линию.

Газеты «Борьба» и «Солдат революции», как мощные большевистские рупоры, звали на новые подвиги, прославляя героев, скорбя о погибших, клеймя позором трусов, дезертиров и разоблачая предателей и шпионов, которые опять подняли головы из своих щелей. В грозные часы в жизни города-героя эти большевистские газеты, организованные товарищем Сталиным, стремились оправдать его оценку печати как самого острого оружия партии, при помощи которого она ежедневно, ежечасно говорит с рабочим классом на своем, нужном ей языке.

16 октября Сталин и Ворошилов пишут «Письмо к донской бедноте»[211]. Письмо сыграло большую роль, переходы на нашу сторону обманутой и насильно мобилизованной донской бедноты стали очень частыми.

На рассвете 17 октября офицерские ударные части и конница бросились от Вороповово в новую атаку, стремясь захватить район Садовой. Но наш меткий артиллерийский огонь был дополнен пулеметным с высот в районе к западу от Садовой. Артгруппа в составе примерно 200 орудий, сосредоточенная Ворошиловым и Куликом на фронте в 3–4 км, при поддержке 10 бронепоездов с 40 орудиями и пехоты 1-й Коммунистической, 2-й Сводной казачьей дивизий и 1-й Северо-Кубанской сводной дивизии, а также боевых рабочих резервов Царицынского гарнизона опрокинула врага. Его бешено атаковавшие части смешались и очень быстро обратились под свинцовым огнем защитников Царицына в кровавое месиво. Оставшиеся в живых отступили к Басаргину.