мне ощутить пульсацию и горячий жар, исходящий от его вздыбленного до упора члена. Черт.

— Хочу тебя, — глухо выдыхает в губы. — Так сильно, Эль, — с горячностью добавляет, закусывая нижнюю мою губу. — Отъебу тебя сильно.

— То, что нужно, Коваль, — мурлыкаю я и в следующий же момент вскрикиваю, впиваясь пальцами в его спину. Черт, черт, черт. Когда мы единое целое, весь мир исчезает.

Он словно проникает не только в меня, но и в мое ДНК, бежит по венам.

Под нами тридцать четыре этажа, вокруг нас высотки, с которых нас также легко могут увидеть, если будут хорошо всматриваться в эротическое «кино» на балконе.

Хотя, впрочем, никаких лиц они не увидят. Только охренительные мужские ягодицы, мощно вбивающиеся в мое распятое на стекле тело. Но мне плевать, через пару движений Димы внутри меня, я вообще забываю, что способна мыслить.

Ведь сейчас я способна летать…

Первый секс у нас всегда такой: быстрый, жадный, неудержимый. Он берет меня эгоистично и самозабвенно, но я только мощнее кончаю от одной лишь мысли, что он настолько одержим мной, до одури голоден. Я взрываюсь мышцами вокруг его члена, выкрикивая Димино имя и слово «сильнее», слишком поздно осознавая, что он кончает прямо в меня, до боли вжимая мои запястья в стекло. Голова мечется из стороны в сторону, я губами ищу любимые губы, ощущая его мощные, крайние и замедленные толчки, от которых моя душа разворачивается и схлопывается обратно за секунду.

Наша страсть превращается в ленивую ласку, сопровождаемую раскатами грома, летним дождем и яркими вспышками.

— Простудимся, отнеси меня внутрь, — прошу я, и Дима послушно выполняет приказ, не выпуская меня из рук.

— Андрей задержится в Питере, в командировке, — поясняю я Ковалю после душа. — Богдан у бабушки, — тонко намекаю, перехватывая его взгляд, когда мой любовник вдруг смотрит на время.

— Я тоже свободен сегодня. Останемся здесь?

После второго раунда на кровати и душа, мы наконец падаем на мягкий диван в гостиной. К этому моменту стрелки на часах близятся к полуночи. В нас одновременно просыпаются аппетиты иного рода, и мы скупаем парочку фастфудов Москвы и устраиваемся поудобнее перед телевизором. Почти идеальный семейный вечер. Вино, интересный фильм, переплетенные на диване ноги, мимолетные прикосновения без сексуального подтекста… Я чувствую себя такой бесстыдно счастливой с ним, без особого повода и лишней мишуры, что просто наслаждаюсь моментом.

На душе как-то спокойно становится от одной лишь мысли, что эта иллюзорная сказка могла бы быть нашим настоящим, живым и крепким. По стеклам бьет крохотный дождь, а я, подобно испуганному птенцу, каждый раз жмусь к Диме от очередного внезапного раската грома.

Мы бесконечно смеемся, делясь мечтами, и рассказываем друг другу некоторые моменты из прошедших десяти лет. Я обожаю, когда он в таком настроении и без конца шутит, заставляя мой пресс гореть от хохота. Через пару часов, позабыв про фильм, мы оба напиваемся и дурачимся. Я танцую, завернувшись в простыню на голое тело, а он располагается на подушках, строя из себя древнегреческого императора, прикрыв постельным бельем только область бедер.

Мне так хорошо, что я вновь и вновь забываю обо всем на свете. Даже про то, что «мы» растаем, как дым, как только окажемся за пределами этой квартиры. Разве «хорошо» может длиться вечно?

Я засыпаю на его груди ближе к двум часам ночи. Без чувства вины. Без тревоги. В голове лишь приятная пустота, легкость. Теплый ток по всему телу и ощущение тотальной безопасности.

Внезапно в моей голове раздается крик и плач Богдана. Все негативные эмоции и чувства возвращаются с утроенной силой, нахлестываются на меня неудержимым цунами.

Я не понимаю, где нахожусь. В толпе людей, что идут на меня. Я не различаю ни лиц, ни фигур… просто ищу взглядом своего ребенка, что истошно взывает к помощи.

Прохожие кидают мне колкие фразы, отбивая мое плечо своими.

— Паршивая ты мамаша.

— И как тебе не стыдно?

Резко сердце внутри падает от легкого облегчения. В толпе я нахожу Богдана и стремительно приземляюсь на колени, чтобы обнять своего сладкого мальчика.

В момент, когда я бережно обхватываю его пухлые щечки, чтобы поцеловать в лоб, он смотрит на меня вполне взрослым и осознанным взглядом и задает лишь один четкий вопрос:

— Мама, не бросай нас! Я так люблю папочку.

А потом… Даня растворяется в моих руках, исчезает, оставляя меня с разбитым сердцем и ощущением убийственной пустоты. Я никогда ничего подобного не испытывала. Словно сердце внутри вырвали и заменили его на черную дыру…

Я вскакиваю на постели с диким криком. По коже струится пот, ночная рубашка прилипла к телу. Меня трясет, как при тяжелой лихорадке, от суеверного ужаса, взявшего в плен мое тело.

— Я не могу так. Не могу так больше! — рыдаю в голос, вытирая слезы дрожащими пальцами.

— Что случилось, девочка? — крепко обнимает Дима, прижимает к себе, словно маленького ребенка, шепча на ухо нежное «тише». — Что с тобой?

— Что будет дальше, Дим? Что будет дальше? — захлебываясь, всхлипываю я, не в силах остановиться.

— Все будет хорошо. Просто поверь мне, — он гладит меня по плечам и лицу, но сейчас даже он не в силах вернуть мне ощущение безопасности, потому что я переживаю за ребенка, что находится сейчас вне поля моего зрения. — Ты можешь мне доверять.

Неожиданно телефон Димы начинает настойчиво вибрировать, дребезжать на прикроватной тумбочке. Сообщения летят одно за другим, не переставая. Отвлекаясь на секунду, он заглядывает в телефон и, слегка нахмурившись, возвращает его на место, опуская экраном вниз.

— Кто это? — сипло интересуюсь я.

— Ничего особенного.

— Это Лейла?

— Ага, — он мимолетно моргает, не успевая совладать со своими эмоциями.

Очевидно, что он мне лжет. Лжет в тот момент, когда я чертовски уязвима. Я задыхаюсь, отрываясь от его объятий, и тоже нахожу свой телефон. Сердце пропускает удар, когда я нахожу на экране сразу несколько сообщений от мамы Андрея.

— Девочка моя, давай спать. Ты просто себя накручиваешь.

— Мне нужно уйти, Дим, — я вскакиваю с постели со скоростью света, как только осознаю прочитанное. — Бабушка звонит уже час, засыпала меня сообщениями. У Дани температура, он не может заснуть и хочет видеть меня. Черт возьми, я такая…, — прикусив язык, я просто замолкаю, стараясь не обругать себя вслух.

Самобичевание лишнее. Мне нужно как можно скорее обнять своего ребенка.

— Да. Конечно. Нужно идти. Я могу отвезти тебя, — Дима вскакивает с постели с той же скоростью, что и я, ныряя в свои джинсы.

— Не надо, Дим. Я одна хочу