на которые Белов, как бы ни старался, не в силах. Цепочка давно запущена, и как только замкнётся последнее звено, моя миссия будет выполнена.

А пока Белов сосредоточен на сборе компромата на меня, я сосредоточусь на своих целях и заодно развлеку его обделённую вниманием супругу. Но для начала Элина должна определиться, чего действительно хочет. Для женщины эта задача одна из самых сложнейших, но я не собираюсь и дальше играть роль ее личного вибратора. Поэтому выбирать Элине все-таки придется.

Времена, когда я с трудом, но мирился с участью грязного секрета бриллиантовой принцессы, давно канули в лето. И дело вовсе не в моем изменившемся статусе. Я и десять лет назад завершил нашу связь, убедившись, что ей самой это не нужно.

Мы не нужны.

Она выбрала Белова, хотя до последнего пыталась усидеть на двух стульях. Или ей банально не хватило смелости признаться мне, да и себе, что наш роман обречен. Тогда ушел я, но сейчас ситуация коренным образом изменилась, и так просто избавиться от меня у Эли не получится. Я останусь, и ей придется с этим смириться и привыкнуть к новой реальности. А еще ей придется принимать взрослые осознанные решения. Чувство вины, желание сохранить то, что уже разрушено, бремя ответственности за совершенные поступки — мне это знакомо, как никому другому. Поэтому я был очень снисходителен и с пониманием относился к ее метаниям между желанием быть со мной и казаться хорошей женой и матерью. Быть и казаться. Эта двойственность свойственна многим людям. Я — не исключение. Однако мой горький опыт показал, что нельзя обрести ни покой, ни стабильность, ни тем более счастье, если все время пытаешься казаться тем, кем ты не являешься, в угоду людям, имеющим на тебя определенное влияние. Соответствовать чужим ожиданиям, принося в жертву собственные желания и убеждать себя в том, что это именно то, чего ты хочешь — прямой путь в пустоту и одиночество.

Нельзя быть хорошей женой и периодически трахаться с любовником, придумывая для мужа лживые объяснения своего отсутствия. Можно казаться, играть роль, искать себе оправдания и быть при этом бесконечно несчастной. За месяц тайных встреч в арендованной мной квартире, мне не раз приходилось выслушивать ее самообличительные сожаления. Я стойко терпел, я дал ей время, я был самым внимательным и понимающим в мире любовником. Я не ставил условия, не закатывал сцены ревности, не требовал бросить Андрея и уйти ко мне. На самом деле все это время я ждал, когда она сама решит, каким видит свое будущее. И с кем.

Судя по всему, свой испытательный срок Эля провалила.

Последняя слезная истерика меня попросту добила. Выбесила. По-настоящему выбесила.

Но как бы я не был на нее зол, как бы меня ни приводило в ярость присутствие Белова в ее постели, Эля по-прежнему закреплена в списках моих планов на будущее. Она заявила, что хочет прекратить наши отношения, а я поставил их на оперативную паузу, и по факту мы имеем то, что имеем — то есть ничего хорошего.

С нашего неудачно закончившегося свидания прошло две недели, в течение которых, вынужден признать, Элина проявила завидное упрямство и стойкость. Свела все контакты в деловую плоскость и непосредственно ко мне обращалась исключительно по необходимости. Ни одного личного звонка, ни одного гневного сообщения, ни одной очной встречи даже в рамках решения рабочих вопросов. Последнее, к слову, не Элькина заслуга. Восемь дней из четырнадцати я находился в Вене. Вылетел в прошлое воскресенье, только сегодня вернулся.

Как ответственный руководитель, с аэропорта сразу в офис, а тут тишина и ни одной живой души, кроме охраны. Еще бы, в десять-то вечера. Понедельник — день тяжелый, да и задерживаться на рабочем месте после стабилизации бизнес-процесса необходимость отпала. А вот у меня за недельное отсутствие дел накопилось немало и все с пометкой «срочно». Утром состоится еженедельное собрание акционеров, которое пришлось сдвинуть на день по причине моего отсутствия. Белов-младший, кстати, взял пару дней отпуска, поэтому отдуваться придется мне. На его отца, Константина Эдуардовича, рассчитывать тоже не приходится. После смерти лучшего друга и партнёра он как-то резко сдал и всерьез занялся своим здоровьем, нотариально доверив свои обязанности сыну. Я считаю это фатальной ошибкой Белова-старшего, сыгравшей мне на руку. Иногда обстоятельства складываются удачно даже без особых усилий.

За отчетами просидел до полуночи, успев выпить три кружки черного кофе. Мог бы и до утра зависнуть. Когда дело касается работы — я киборг, но на этот раз программа дала сбой. Меня отвлек глухой звук, донесшийся из коридора. Показалось, что кто-то хлопнул дверью, когда заходил или выходил из соседнего кабинета. И то и другое невозможно в принципе, потому что кабинет через стенку принадлежит Андрею Белову, а он, как мне известно, отсутствует в городе. Планы изменились? Вряд ли, я бы знал. У охраны нет полномочий проверять кабинеты без веской причины. Сигнализация не срабатывала. Остается тревожный, но тоже малоправдоподобный вариант — в «А-Трест» завелся крот.

Решив самолично проверить, кому не спится в понедельник ночью, я неспешно выбираюсь из своего царского кресла, разминаю затекшие плечи и отправляюсь выяснять личность еще одного трудоголика.

Освещение в коридоре приглушено. Стоит гробовая тишина, и я инстинктивно стараюсь ступать бесшумно, чтобы не спугнуть возможного крота. Из-под двери кабинета Белова виднеется полоска света, подтверждая факт присутствия кого-то внутри. Я опускаю ручку двери и вламываюсь в кабинет, надеясь застать злоумышленника с поличным.

По инерции сделав пару шагов вперед, я резко останавливаюсь, уставившись на соблазнительного «крота», засевшего за рабочим столом супруга и что-то усердно изучающего в его компьютере. Мое изумление длится не дольше трех секунд, сменившись с трудом сдерживаемым желанием рассмеяться. Увидев меня, Эля, а коварный «крот» — именно она, испуганно вскакивает с места, с хлопком закрывая крышку ноутбука, и прячется за спинку кресла.

— Черт, Коваль, напугал до инфаркта, — нервно бросает Элина.

— Скорую вызвать? — иронизирую я.

Осознав нелепость своей реакции, Элина расправляет плечи и, вскинув подбородок, смотрит на меня с толикой недовольства.

— Ты всегда врываешься в чужие кабинеты без стука? — переходит в прямое наступление, продолжая стоять за офисным креслом мужа.

— Нет, решил проверить, кто шастает по ночам по чужим кабинетам, — усмехаюсь, двигаясь к столу. Эля заметно напрягается, мучительно соображая, что бы соврать и как объяснить, какого хрена забыла в офисе в такое время суток.

— Вообще-то кабинет не чужой, а моего законного мужа, — пафосно заявляет она. — В отличие от тебя я имею право здесь